21 день - Анн-Кристин Гелдер
В тусклом свете моей тюрьмы нащупываю себе путь вдоль деревянных скамеек. С каждым шагом становится все жарче. Хотя я регулярно хожу в сауну, я уже почти дошла до предела, мне слишком жарко. Словно огонь вливается в мое горло с каждым вдохом.
Постепенно все начинает вращаться вокруг меня. Бросаю полотенце на пол возле двери и сажусь на него. При какой температуре кожа начинает повреждаться? Как долго человек может это терпеть? Как долго я смогу это терпеть?
Страх. Испуг. Паника.
Я больше не могу нормально дышать. Воздух слишком горячий, слишком густой, слишком плотный. Борюсь за каждый вздох. Такое ощущение, что я горю. Как внутри, так и снаружи.
Он смотрит на снедающий ее жар. Он уже здесь.
Я уже не в состоянии осмысленно думать, я все ближе и ближе к обмороку. Мой пульс учащается, волосы прилипают к лицу. Пот заливает глаза, и я не могу его сморгнуть, хоть и пытаюсь. Все размывается — мысли, время, мое окружение. Мое восприятие растворяется — от краев к центру.
Мне, похоже, конец.
В этот момент дверь распахивается, и поток прохладного воздуха обрушивается на мое тело. Фигура стоит передо мной и смотрит на меня сверху вниз. Пот по-прежнему льет на глаза, поэтому я не могу толком разглядеть лица вошедшего.
— Луиза? Это ты?
Несмотря на звон в ушах, узнаю голос Бена, тренера.
— Помоги, — хриплю я, и он мгновенно реагирует: за руки выволакивает меня из ада сауны.
Несмотря на то что Бен полностью одет, меня совершенно не волнует моя нагота. Он спас мне жизнь — это все, о чем я могу думать. Я была на грани обморока. И я бы вряд ли очнулась, если б отключилась.
Холодный воздух террасы бьет по мне, как кувалда. Поскольку я не могу двигаться самостоятельно, позволяю увести себя прочь; я вся в поту и все еще дрожу.
С благодарностью заворачиваюсь в полотенце, которое протягивает Бен.
— Тебе сначала нужно остыть до нормальной температуры, — говорит он и охватывает мою руку манжетой, чтобы проверить кровяное давление.
Следующие несколько минут я терплю разные манипуляции, связанные с проверкой моего состояния, и только потом Бен разрешает мне вернуться в раздевалку и принять холодный душ.
Остудившаяся и одетая, я чувствую себя гораздо лучше.
Со спортивной сумкой через плечо иду к стойке регистрации, чтобы попрощаться.
— Еще раз спасибо, — говорю со слабой улыбкой Бену, и он испытующе смотрит на меня.
— Ты никогда не должна посещать сауну в одиночестве. А я так понял, ты так часто делаешь?
Киваю в ответ.
— Все могло бы сложиться хуже, если бы я забил на обход. Бога ради, почему ты оттуда не вышла вовремя?
— Кто-то запер дверь, — бормочу себе под нос, не поднимая глаз.
Бен недоверчиво фыркает.
— У дверей сауны нет ни замков, ни засовов, — говорит он. — Слишком опасно туда их ставить. Скорее всего, тебе жара так в голову ударила, что ты дергала дверь на себя, а не толкала от себя. Я-то открыл вообще без проблем.
Я не отвечаю, совершенно ошеломленная тем, что он сказал. Бен мне не верит. Как я могла так ошибиться? Что я навоображала себе, угодив в дикую жару?
Нет. Мой преследователь прятался за дверью, а я всем весом толкала ее изнутри. Я абсолютно уверена, что меня заперли.
Бен все еще смотрит на меня со смесью беспокойства и раздражения.
— Да, наверное, все именно так, как ты говоришь, — успокаиваю его, учитывая, что никаких заслуживающих доверия альтернатив на ум не идет.
— Хорошо, но ты, уж пожалуйста, не ходи туда одна больше, уговор?
— Конечно, — отвечаю я, сомневаясь, пойду ли теперь когда-нибудь в сауну вообще.
Я добираюсь до своего «фиата», прежде чем мой шаткий самоконтроль рушится. Хотя температура моего тела теперь нормализовалась, меня снова начинает знобить, и в то же время я чувствую необходимость опустить все окна, чтобы свежий воздух мог заходить в машину.
Вместо того чтобы поддаться желанию, ставлю блок на все двери. На улице сейчас кромешная тьма — если кто-то приблизится ко мне с плохими намерениями, я не замечу, пока не станет слишком поздно. Оглядываюсь. Парковка комплекса пуста. На меня могут напасть незаметно. Меня отсюда могут похитить без следа, заставить просто исчезнуть. И Бен потом будет рассказывать следователям, что на меня «в тот вечер что-то нашло», что я с какого-то перепугу решила, будто меня заперли в помещении без замка на двери. И все-таки, что бы он там ни говорил, меня заперли. В огненной ловушке, как сообщил анонимный отправитель в последнем электронном письме. Итак, третий сценарий был реализован, причем довольно диким образом — я реально могла умереть. До сих пор мой преследователь держался на расстоянии, но теперь впервые напал на меня всерьез. Он, кажется, потихоньку слетает с тормозов, и эта идея вгоняет меня в ужас. Глупо отрицать, что с тех пор, как я нашла осколок зеркала, события неуклонно набирают обороты.
Осколок зеркала…
Я вздрагиваю. Когда я нашла его, он был за водительским сиденьем и машина была заперта. Даже в своем «фиате» я не в безопасности, как мне хотелось бы думать.
Отчаянно оборачиваюсь. Не вижу ничего необычного, и меня чуть ли не тошнит от облегчения. Сердце колотится, и я пытаюсь медленно дышать. Я совершенно измотана, и мысль о возвращении в большой, темный и одинокий родительский дом невыносима.
Дрожащими пальцами роюсь в своей спортивной сумке и вытаскиваю мобильный телефон.
— Привет, — почти сразу отвечает Джози.
— Можно приехать к тебе? — с места в карьер бросаюсь я. — Расскажу все позже. Я ходила на йогу, до сих пор торчу на парковке тут.
— Прости, но сегодня, наверное, не выйдет, — нерешительно отвечает она. — У меня Тим пригласил нескольких коллег по работе, и диван и гостевая комната заняты. Разве тебе завтра не выходить?..
Я молчу несколько секунд.
— Да, выходить, — бормочу я. — Но…
— Лу, — голос Джози звучит взволнованно, — что случилось?
— Я не могу сейчас быть одна, — выдавливаю я, сдерживая слезы.
— Хорошо, тогда я приеду к тебе и останусь на ночь, — решает она, не задавая больше вопросов. — Подожди буквально полчасика.
— Спасибо, — говорю я от всего сердца, после чего мы прощаемся.
Откладываю телефон,
