Уоррен Мерфи - Последний алхимик
– Я знаю, кто вы, – заявила она. – Вы никакие не инженеры. Вы из одного из бесчисленных федеральных агентств, которые пытаются вернуть пропавшее топливо. Я-то думала, у нас уже все перебывали. Все это проводилось втайне, чтобы не вызвать, не дай бог, паники по поводу утечки ядерного топлива, которого достаточно для производства нескольких десятков атомных бомб. Но я могу вам помочь выйти на след.
Римо замер на месте и посмотрел на Чиуна. Чиун, все еще рассерженный, отвернулся.
– О’кей, – сказал Римо. – Только скажите, какой был правильный ответ на тот вопрос, который вы мне задали и после которого догадались, что я не атомщик? Семь? Мне почему-то кажется, что семь.
– Это формула. А зачем вам?
– Ну, вдруг меня еще кто-нибудь спросит.
Чиун медленно повернулся к молодой белой женщине, которая обещала Римо помочь ему в его поисках. Он посмотрел на ее гладкую белую кожу и элегантный костюм в стиле вестерн. Шлюха, подумал он.
– Хотела бы я знать, о чем вы сейчас думаете, – сказала Консуэло.
Чиун улыбнулся и потянул Римо за рукав.
* * *Внутри у Харрисона Колдуэлла все напряглось. Ладони у него взмокли, а во рту, наоборот, пересохло, и он уже в который раз внутренне затрепетал от страха. Но давать слабину он не мог. С этим парнем нельзя показать не только испуг, но и нечестность. Это был единственный человек, которому нельзя было солгать. Или обойтись небрежно. Харрисон Колдуэлл поступил предусмотрительно, что держал его лишь на случай чрезвычайной надобности. Ибо родители всегда говорили ему: “Деньги без клинка могут быть подарком только тому человеку, у которого меч уже есть”. И Харрисон Колдуэлл обошелся без него, когда надо было решить вопрос с профессором, переводившим текст на камне, и с водолазами, заснявшими камень на пленку. К услугам Франциско Брауна Харрисон Колдуэлл прибегал только тогда, когда в этом была крайняя нужда. Он был его последним оружием.
Харрисон Колдуэлл принадлежал к малому числу людей, которые знают, для чего существуют наемные убийцы. Их мастерство нельзя растрачивать попусту, и к ним нельзя относиться как к наймитам.
“С мечом надо обращаться как с собственной дочерью, тогда доживешь до глубокой старости”. Это означало, что свой меч нельзя дергать по пустякам, по всяким ерундовым поводам. Харрисон Колдуэлл не относил себя к слабонервным мужчинам, но Франциско Браун мог любого, самого сильного человека заставить трепетать от страха. После того, как они стали работать вместе, Колдуэлл частенько задумывался, понимает ли Франциско сам, до какой степени он может наводить на людей ужас. Он нашел Франциско в Барселоне, в районе порта. Понимая, что для достижения тех высот, к которым он рвался, ему потребуется настоящий клинок, он отправился в наиболее криминогенный район Барселоны и стал выспрашивать, кто здесь считается самым жестоким убийцей.
Все дороги вели к одному человеку, который промышлял подпольным опиумным бизнесом. О нем говорили, что он расправился со своими конкурентами, одним перебив ребра, другим – проткнув легкие, третьих – утопив, если можно так выразиться, посреди самых что ни на есть сухих городских улиц. Харрисон Колдуэлл назначил за его убийство цену в сто тысяч долларов. Объяснение своей прихоти он придумал следующее: он-де жаждет мести за одного родственника, который якобы погиб из-за наркотиков. Впрочем, от человека, готового заплатить сто тысяч долларов, никто и не требовал особых объяснений.
Улицы Барселоны были усеяны трупами с огнестрельными ранениями и проломленными ребрами, но претенденты все продолжали прибывать. Они ехали в Барселону отовсюду – белые, черные, желтые, ехали, чтобы найти здесь свою смерть. Сам же Харрисон Колдуэлл сидел в полной безопасности в роскошном номере парижского отеля и узнавал о происходящем из газет.
Наконец, после трех недель кровопролития, наркоделец был найден в собственной постели с изрубленным брюхом, а в гостиницу к Колдуэллу заявился нежноликий светловолосый парень и попросил выплатить ему гонорар. Поначалу Харрисон Колдуэлл не поверил, что убийцей мог оказаться такой смазливый молодой человек. Портье принял его за проститутку в штанах – из тех, которых любят голубые, настолько он был хорош собой. Но что-то в облике этого парня безошибочно говорило о том, что дело сделал именно он.
– Я обещал сто тысяч долларов, – сказал Колдуэлл. – Я был неправ. Я дам вам четыреста тысяч – сто тысяч сейчас и триста тысяч немного погодя, причем в золотых слитках.
– Эти триста тысяч – за что?
– За то, что вы никогда больше не будете работать ни на кого другого. Вы теперь мой клинок.
Он дал молодому человеку время подумать. Колдуэлл понимал, что человеку, способному на такую жестокость, ничего не стоить убить его за подобное предложение. Но зато, если он согласится, у Харрисона Колдуэлла будет настоящий меч.
– Согласен, – сказал Франциско Браун. И как только Харрисон Колдуэлл выяснил, что недостающим элементом является уран, у Франциско Брауна появилась работа. Причем довольно тонкая работа. Впрочем, он с такой же легкостью умел вынуть у человека глаза, как и помочь кому-либо “уснуть”. Франциско Браун мог убить любого человека в любом месте и в любое время, причем сделать это так, что не подкопаешься. Накануне того дня, как в плавильне Колдуэлла потекли первые реки золота, Франциско Браун устранил единственную ниточку, связывавшую грузовики с ураном и его хозяина. Это он придумал нанять для убийства шоферов головореза, а потом убрать и его. Он был настоящим гением убийств, и хотя Франциско не любил говорить о себе, из обрывочных разговоров Колдуэлл знал, что самим происхождением ему предначертано воспринимать убийство как нечто совершенно естественное. Он был внуком нацистского военного преступника, который удрал в Уругвай и поступил там на службу в полицию. Юный Франциско тоже пошел в полицию и сформировал там отряд, который действовал с такой жестокостью, что перед ним бледнели настоящие террористы. Но, как ни странно, в один прекрасный день Франциско присоединился к партизанам. Он объяснил это так: “Там можно было убивать вообще без всяких правил”.
Колдуэлл не стал допытываться. И вот сегодня у него в руках триста тысяч долларов золотом, приготовленных для Франциско. Но всякий раз мысль о том, что с Франциско надо расплатиться – будь то гонорар или премиальные, – повергала его в такой страх, что у него потели ладони.
– Мистер Колдуэлл, – сказал Франциско, входя в кабинет.
– Франциско, – отозвался Колдуэлл и выпрямил спину, словно сидел не в кресле, а на троне.
У Харрисона Колдуэлла для Франциско были готовы маленькие плоские слитки с клеймом фирмы. В виде золотых слитков триста тысяч долларов занимали меньше места, чем книга учета на его столе розового дерева.
Франциско бросил взгляд на золото и щелкнул каблуками. Что если когда-нибудь этот смазливый мальчик повернется против меня? – подумал Колдуэлл.
– Франциско, – заговорил он, – у нас возникли кое-какие проблемы. По моим сведениям, какие-то люди на ядерном объекте в Мак-Киспорте в Пенсильвании близки к тому, чтобы выйти на след. Было бы желательно, Франциско, раз уж мы не в силах уничтожить след полностью, ликвидировать тех, кто может на него напасть.
И Колдуэлл объяснил, что согласно его данным начальница службы безопасности обнаружила накладные, которые вели к тем грузовикам и из которых следует, что машины шли не порожняком, а с грузом. С ней были двое мужчин, явно неординарных физических данных.
– Я не хотел бы, Франциско, чтобы к этому делу было привлечено внимание общественности.
– Так точно, мистер Колдуэлл.
– Ты ничего не имеешь против убийства женщины?
– Я обожаю женщин, – сказал Франциско Браун и улыбнулся. – Я очень люблю женщин.
* * *Гордым и неприступным “Рыцарям ислама” не понравилась идея устранения женщины. Или желтолицего. С белым все будет в порядке – с ним они разделаются в два счета. По мечети, устроенной в бывшем танцевальном зале в Бостоне, прокатился смех. Этот похожий на голубого белый парень предлагает солидный куш за то, чтобы вырубить трех человек. Случалось, гордые Рыцари пришивали людей только для того, чтобы проверить новую пушку. Однажды к ним заявился белый репортер, и они сказали ему, что Гитлеру следовало уничтожить всех евреев, а потом и остальных белых. Да, Гитлер был человек. Все эти эсэсовцы в форме и концентрационные лагеря...
Когда какие-то евреи расценили их заявление как злобное и антисемитское, газета ринулась в атаку на евреев. В конце концов, теперь черные были официально угнетаемым меньшинством. О евреях никто не говорит. Теперь проблемы у черных. И газета объявила Рыцарей ислама общественным движением прогрессивной направленности.
Похожий на голубого парень предложил им тысячу долларов наличными сразу и восемьдесят тысяч по выполнении работы. Они знали, как они поступят. Они возьмут эту тысячу, пришьют тех троих – включая желтого и бабу, потом получат свои восемьдесят тысяч, после чего уберут соглядатая, а может, и самого заказчика.
