Стюарт Вудс - Перевертыши
— А кто это Голиаф? — спросила Лиз.
— Это самый огромный аллигатор, какого мне когда-либо приходилось видеть. Последний раз я встречался с ним пятнадцать лет назад. В нем было двенадцать футов, а сейчас одному Богу известно, каких он размеров.
Лиз стояла, уставившись на то место, где исчезло бедное животное. Зеркальная поверхность воды снова стала гладкой. Лиз вдруг обнаружила, что забыла снять крышку с фотообъектива.
— Пойдемте дальше, — сказал Ангес.
— Бедный олень, — проговорила Лиз, забираясь в «джип».
— Аллигаторам тоже надо есть, — пожал плечами Ангес. Он снова завел двигатель и направил «джип» прочь от озера. — В озере Уитни купание запрещено, и во всех окрестных водоемах тоже, потому что в них водятся крокодилы.
Они катили по главной дороге. Сделав крутой поворот, Ангес вырулил машину на прямой участок. Проехав через ворота, машина оказалась на ровной лужайке. Перед ними, окруженный гигантскими дубами, стоял, сверкая ослепительной белизной, изящной постройки дворец Паладиум. Здесь Ангес снова притормозил машину.
— Это Плам Очед, — объяснил он, — я построил его для моего сына Эвана, после второй мировой войны.
— Какой красивый! — воскликнула Лиз. — А кто в нем живет сейчас?
— Никто, — ответил Ангес, разворачивая «джип». — Я слежу, чтобы не обвалилась крыша, постоянно подкрашиваю ее. Мне бы не хотелось, чтобы здесь все пришло в запустение. Может быть, в один прекрасный день один из моих внуков вернется и будет здесь жить. Я не доживу до того времени. — На минуту его лицо опечалилось, потом он поднял голову и стал следить за дорогой. Оставшийся путь Ангес и Лиз беседовали об истории острова и о том, как Драммонд оберегал его.
Лиз показалось, что за два часа они объездили такую площадь, какую большинству гостей, приезжавших сюда впервые, не удалось бы осмотреть и за несколько недель. За время путешествия они прониклись друг к другу самыми теплыми чувствами.
Когда они добрались до поселка Стэффорд-Бич, Лиз вылезла из «джипа» и достала свой треножник.
— Это было чудеснейшее путешествие, — сказала она. — Надеюсь, однажды я также увижу и поместье Дангнесс.
— Почту за честь показать вам его, — ответил старик. — Вы молодая, но очень дельная женщина, мисс Барвик. — Улыбнувшись, он добавил: — Будь я на пятьдесят лет помоложе, я бы с удовольствием поухаживал за вами.
— Спасибо вам за все, — проговорила Лиз. — Называйте меня просто Лиз.
— Я буду называть вас Элизабет, — сказал Ангес. Затем, газанув, он уехал прочь.
Проводив взглядом удалявшуюся машину, Лиз проследовала в дом со своей поклажей. Ей показалось, что в девяносто один год Ангес Драммонд был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала в своей жизни. Если это был комплимент, думала она, то кому — ему или ей.
Жермен Драммонд сидела за конторкой рядом с кухней в Грейфилд Ин, когда услышала шум мотора дедушкиного автомобиля. Она поднялась, откинула сетку и выглянула в дверной проем.
— Привет, дедушка, — позвала она. — Заходи на чашку чая.
Не выключив зажигания, Ангес с минуту смотрел на Жермен.
— Жермен, — сказал он, — позвони моему адвокату и попроси его приехать сюда. На следующей неделе будет самое подходящее для этого время. — И он снова двинулся в путь.
Жермен вышла на дорогу и стояла, глотая пыль, поднятую его машиной. Он наконец решил составить завещание. Она облегченно вздохнула.
Глава 8
Впервые после пребывания в Травматологическом Центре больницы Пьедмонт Лиз, раздевшись донага, внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Вначале она была потрясена увиденным. Волосы еще слишком коротки, чтобы можно было зачесывать их назад. Она была еще более худенькой, чем в подростковом возрасте. Но под камберлендским солнцем ее кожа покрылась загаром, скрывшим следы синяков. Из зеркала на нее смотрела вполне здоровая женщина. Ее мысли вернулись к парочке влюбленных, которых она встретила в первый день в гостинице. Как давно она сама так же прижималась к мужской груди? Когда в последний раз она занималась любовью? Она улыбнулась своим тайным мыслям. И вправду совершенно здоровая женщина!
Надев свою любимую хлопчатобумажную ночную сорочку, она босиком отправилась на кухню приготовить ужин. Она положила мясо в духовку и, пока оно готовилось, открыла бутылку вина «Калифорнийский Мерлот» и налила себе стаканчик. Устроившись на веранде, Лиз жадно поглощала свой ужин, а свет, между тем, померк, превратив раскинувшееся за дюнами голубое море в серое пространство. Наконец-то у нее появился аппетит, который заметно улучшился благодаря прекрасному вину. Снова наполнив свой стаканчик, она, обняв колени, села в кресло и маленькими глотками отпивала вино, наблюдая, как над Атлантическим океаном всходила луна. Ей удалось выполнить намеченный план и сделать удачный снимок одного из разгуливавших по пляжу пеликанов. Помимо одолевавшего ее чувства одиночества, она все-таки испытывала и чувство удовлетворения.
Несмотря на то, что осень на Камберленд приходила очень поздно, дул свежий, предвещавший ее начало бриз. Продрогнув, она прошла через темный дом на кухню вымыть посуду. Прибравшись на кухне, она затем вернулась в гостиную, где растянулась на диване. Отпивая вино, она смотрела, как на небе взошла луна, залив комнату ярким белым светом. Лиз чувствовала себя прекрасно и не заметила, как уснула.
Когда ее разбудил шум, она, несмотря на бутылку выпитого вина, прекрасно ориентировалась, где находится и откуда доносятся звуки. На кухне кто-то закрыл дверцу холодильника и передвинул стул по линолеуму. Она лежала неподвижно, сдерживая дыхание и лихорадочно соображая, что предпринять. Лиз вдруг разозлилась. Она находилась в собственном доме, в который никого не приглашала. Нащупав рукой большую коробку из-под фотоаппарата, она отыскала в ней нужный предмет и не дыша двинулась на цыпочках в сторону кухни. Остановившись у двери, она с минуту боролась с одолевшим ее страхом. Просунув голову в дверной проем, она увидела за кухонным столом мужчину, который пил какой-то напиток. Лунный свет едва проникал через окна, но даже в темноте было видно, что мужчина был без одежды.
Это обстоятельство еще больше разозлило Лиз. Подняв руку и зажмурив глаза, Лиз зажгла вспышку фотоаппарата.
— Господи Иисусе, — завопил мужчина, и раздался грохот падающей мебели.
Она открыла глаза и увидела прижавшегося к стене мужчину, который, заслоняя глаза, силился рассмотреть вошедшую женщину. Вспышка могла гореть в течение пяти секунд, и Лиз, продвигаясь к кухонной полке, громко отсчитывала:
— Тысяча один, тысяча два, тысяча три. — Догадавшись, что он что-то может разглядеть в темноте, она достала футляр с ножом. — Тысяча пять, — сказала она и снова зажгла вспышку.
— Может, вы прекратите это безобразие? Вы что, решили меня ослепить? — закричал мужчина.
Зажав в руке кухонный нож с двенадцатидюймовым лезвием, она встала перед ним, продолжая светить на него вспышкой и зажмурив глаза.
— Может, я как раз и собираюсь ослепить тебя, — сказала она дрожащим от злости голосом. — А еще лучше зарезать тебя вот этим ножом. Что ты делаешь в моем доме?
— Господи, да мне только и нужно было, чтобы взять свое пиво, — ответил он, потирая глаза. — Между прочим, это мое пиво, и я положил его в морозилку до вашего прихода.
— Ну допустим. А что делает твое пиво в моем доме? Я ведь тебя сюда не приглашала.
— Да ладно, стоит ли так волноваться, — сказал он, на всякий случай загораживая глаза от возможной новой порции слепящего света. — Я вовсе не хотел беспокоить вас, я был уверен, что дома никого нет.
— Но я здесь, — почти переходя на крик, начала объяснять Лиз. — И даже если бы я отсутствовала, это все равно мой дом.
— Прошу прощения за невольное вторжение в пределы ваших апартаментов. Давайте я лучше представлюсь вам.
— А я знаю, кто ты. Ты Кейр Драммонд. — Глаза привыкли к темноте, и она разглядела, что незваный гость все-таки не совсем голый: на нем была та же набедренная повязка, в которой Лиз уже видела его однажды. Она подошла к двери и включила свет. — Присаживайся, — она указала ножом на дальний угол кухонного стола.
— Спасибо, — ответил он. Взяв свое пиво, он снова сел, не сводя глаз с ножа. — Итак, тебя зовут Лиз Барвик, — начал он.
Она достала из холодильника собственное пиво. Пить не хотелось, но ей очень хотелось предстать перед Кейром в выгодном свете и показать ему, что она тоже обзавелась пивом.
— Да, правильно, — ответила Лиз, подвигая стул к противоположному концу стола. — Почему ты приходишь в мой дом?
— Потому что в моем доме нет холодильника и кофейника, — ответил он.
— А где твой дом?
— Значит, ты фотограф? — спросил он, пропуская мимо ушей ее вопрос.
