Белобров-Попов - Красный Бубен
– На! На! – Забина встала на цыпочки и зашептала Мишке в ухо. – Мьишька, вир хабен айн киндер… у нас будьет ребьенок…
У Мишки перехватило дыхание. Он взял Забину на руки и закружил вокруг себя.
– Вундерба! Вундерба! – закричал он.
– Мьишька! Мьишька! Ох!
Мишка поставил Забину на пол и поцеловал в губы.
– Левка! Слышь! Сын у нас будет! Петькой его назову в честь друга! Наливай!
Лева передал Мишке и Забине стаканы. Мишка взял стакан и посмотрел на всех.
– Тихо! – скомандовал Лева. – Мишка тост говорит!
– Ну, вот что… – Мишка посмотрел на стакан. – Если друг с другом жить и не ссориться, то это хорошо… Так и надо всем жить… Как мы с Забиной… Она немка, а я русский… Н у нас всё хорошо… С прошлым мы покончили… Н у нас будет сын… Он будет и русский, и немец сразу… Вот какая штука! – Мишка чокнулся с Забиной, с Левой, и со всеми, кто смог дотянуться до его стакана.
– Ну, – он поднял над головой стакан, – поехали! – и выпил.
В баре снова стало шумно. И никто не услышал предательского выстрела.
Суридес все-таки дополз до пистолета и выстрелил Мишке в спину.
Мишка вздрогнул и уронил стакан.
– Мьишька…
Мишка через силу улыбнулся.
– Всё нормально… – Он поднял руку и погладил Забину по щеке. – Гут… – Вытащил у оглоушенного Нсидора пистолет и повернулся лицом к коротышке Суридесу. Мишкина спина покраснела от крови. В баре опять стало тихо-тихо. Мишка поднял пистолет и выстрелил в стоявшего на четвереньках наркодельца. Суридес рухнул.
– Алее капут, – пистолет выпал из Мишкиной руки и грохнул об пол. Мишка, шатаясь, повернулся к Забине. – Сына береги… майн киндера… Ферштеен зи зих?..
По лицу Забины текли слезы.
– Ну что ты?.. Не плачь… Найн… Их либе дих… – В глазах у Мишки потемнело, как в кинотеатре, а потом загорелся белый-белый свет, и Мишка провалился в него весь и полетел вперед головой…
Глава одиннадцатая
ПЕРЕСЫЛКА
Слушай внимательно…
1
Леню Скрепкина нашли под лестницей. При падении с колокольни он сломал ногу и разбил голову.
– Мы с Юркой дверь попытаемся на место водрузить, – сказал Абатуров, – а ты, Иринка, Леней займись…
Юра и дед Семен взяли дверь и потащили к входу. Дверь была очень тяжелая, через каждые два-три шага приходилось останавливаться и отдыхать.
– Мне показалось, – сказал Юра, – когда мы в церковь бежали, как будто кто-то или что-то светящееся из дверей вылетело и полетело к Мишке… – Юра помолчал. – Я подумал… может, Мишку спасут… – он вздохнул. – Вон ведь он сколько сделал… всего… Должны же его отблагодарить…
– Должны, – согласился дед. – И отблагодарят, полагаю… Только мы с тобой про это не узнаем… Это личные отношения Бога с человеком… Бог всё видит и за всё с человеком расплачивается своей монетой… По-божески… Только не все Бога понимают и ропщут на судьбу… А Бог за это наказывает… Эх… – Деду Семену очень было жаль Мишку. Но он воевал, а на войне быстро привыкаешь к тому, что смерть всегда рядом… Петька… Хомяков… теперь вот Мишка… И вся деревня фактически…
Они дотащили дверь до входа, поставили на пол и прислонили к проему. Перестало дуть, стало психологически спокойнее.
Юра привалился к стенке, сунул руки в карманы, вытащил мятую пачку «Золотой Явы». Странно… – подумал он, – странно… Я совершенно забыл про сигареты… Кажется, за эти дни я ни разу не покурил… Или покурил?.. Не помню… Странно… В стрессовой ситуации всегда хочется покурить, чтобы успокоиться, а я, наоборот, совсем про это забыл… Он машинально вытащил из пачки сигарету, вставил в рот, полез в карман за зажигалкой. Зажигалка была красная. Юра вспомнил, что купил ее в киоске у продавщицы Светы… Как будто это было сто лет назад… Он прикурил и выпустил изо рта клуб синего дыма.
– Эй! Эй! Ты что, оборзел?! – закричал на него Абатуров. – Тут тебе Божий храм, а не место для курения!
– Извини. Забылся, – Юра поплевал на сигарету, чуть отодвинул дверь и выбросил бычок на улицу.
– Помогите мне, – позвала Ирина. Мужчины подошли.
– Нога у него сломана, – объяснила она. – Надо бы к ноге доску примотать, пока он в себя не пришел.
– Сейчас принесу, – Абатуров пошел в подвал. В подвале он огляделся и не нашел ничего лучше, как оторвать доску от недоделанного гроба. Семен подумал, что как-то это не очень, но другой подходящей доски в подвале не было.
На улице Хомяков подобрал окурок Мешалкина.
2
Леня поднялся и сел. Он сидел в крытой. Камера как камера. Вроде Бутырка. Странно было только, что народу в камере почти не было. Камеры в тюрьме забиты под завязку. А тут лежал на нарах лицом к стене какой-то мужик, и всё. Леня поморщился, он никак не мог вспомнить, как он здесь оказался. Похоже было на сон, но не сон. Леня ущипнул себя за ногу и вздрогнул от боли, но не проснулся. Наверное, подумал он, я что-то тут отчебучил, и менты надавали мне по башке. Вот и не помню ничего. Он попробовал встать, но правую ногу пронзила такая боль, что у Лени перед глазами всё поплыло.
– Еш! – вскрикнул он.
Мужик на нарах повернулся и подпер голову рукой.
Его лицо показалось Лене знакомым. На вид мужику было лет шестьдесят-семьдесят. Он был весь седой и какой-то… спокойный. Такой спокойный, что и самому Лене стало спокойно.
– Дед, я тебя где-то видел? – спросил он и не узнал собственный голос. Голос был такой, будто Леня сидел в пустой цистерне.
Дед кивнул.
– А не знаешь, где это меня так приложили? Что-то не помню ничего. Тебя как звать-то?
– Илья, – ответил старик. – Ты ногу сломал, когда с колокольни падал.
Леня начал припоминать. Что-то тревожное. Вспоминать не хотелось. Но вспоминание само лезло в голову… Вспышка… Еще одна… Леня заморгал. Он всё вспомнил.
– А как я здесь оказался?! Где я?!
– На пересылке, – ответил Илья. – Между тем и этим светом.
Леня посмотрел по сторонам.
– Так это… что же это выходит… на тюрьму больно похоже…
– У каждого пересылка своя. У тебя вот такая.
– А ты Илья Пророк?! – догадался Леня.
Старик опять кивнул.
– Можно и так сказать… Чифирю хочешь?
– Хочу… Башка раскалывается, – Леня потрогал голову. – Уй!
Илья вытащил из-под нар жестяную кружку, протянул Скрепкину. Леня отхлебнул.
– Так что, я помер, что ли? И жду, чего мне присудят?
– Пока твое время еще не наступило. Но оно скоро наступит… У тебя есть возможность искупить грехи… Их за тобой немало…
Леня опустил голову. В принципе, он считал себя неплохим человеком, но грехи за ним водились, это да… И тяжелые грехи. И к церкви он обратился, может быть, из-за этих самых грехов.
Леня поднял голову и хотел что-то спросить у Пророка, но тот остановил его.
– Вот что, Леня, – времени у нас мало. Поэтому слушай и не перебивай. А если останется минутка, спросишь, что хотел. Тебе дается шанс. Только от тебя зависит – используешь ты его или нет. Слушай внимательно. Вскоре после того как ты вернешься, начнется излучение древнего светила РЭДМАХ, матери всех звезд. Это излучение случается раз в пять тысяч земных лет. И всякий раз, когда оно случается, происходят великие изменения всего…
Леня раскрыл рот, чтобы спросить у Пророка про судьбу России после излучения, но Илья остановил его.
– Тот, кто называет себя Кохаузеном, – продолжал он, – живет на Земле уже не одну тысячу лет и думает жить вечно. В шкатулке, которую он хочет от вас заполучить, лежит мой палец. Когда-то очень-очень давно я победил гордыню, узнал многое и ушел из этого мира. Но… как оказалось, гордыню в себе я победил не до конца… Не до конца… Я оставил на земле свой палец, вложив в него огромную силу. Мне было жаль уходить, ничего после себя не оставив. Я думал, что забочусь о тех, кто остается… а заботился о себе… Кохаузен научился использовать палец, как… – Пророк на секунду задумался, – говоря по-вашему, как трансформатор… С помощью пальца он преобразовывает силу излучения РЭДМАХ в силу, которая позволяет ему прожить до следующего излучения. Но если в момент излучения у него не будет при себе моего пальца, звезда РЭДМАХ убьет его.
– Почему же он тогда, – успел спросить Леня, – не держал ваш палец всё время у себя?
– Его нельзя долго держать при себе, тогда он забирает силу у хозяина.
Леня кивнул.
– А как же Абатуров?
– Я незаметно подсказал ему, чтобы он спрятал палец за мою икону в церкви. В церкви палец безвреден. Но Кохаузен хочет разрушить церковь. Сам он этого сделать не может, поэтому он делает это руками людей. Вот-вот она рухнет… Рухнет… и тогда он получит палец и снова наберется силы… Ты можешь ему помешать…
