Дэвид Хьюсон - Убийство-2
— Полиция делает что-нибудь? Они знают, где она?
— Ничего они не знают.
Рабен был в потрепанной синей куртке, которую, скорее всего, вытащил из мусорного контейнера. Одну руку он неловко прижимал к себе.
— Ты не должен был убегать, Йенс. Ты болен.
— В больнице от меня не было бы никакого толку. Куда он мог поехать?
— Мы проверили все военные базы в округе. — Пауза. — Обычно у тебя бывают неплохие идеи. Что ты думаешь?
Рабен покачал головой. Ярнвиг положил руку ему на плечо.
— Когда ты рядом, погибают люди. Я не хочу, чтобы это случилось с Луизой. Держись от нас подальше.
— Теперь мы на равных. Мы должны помогать друг другу.
— Все это случилось из-за тебя! — закричал Ярнвиг и добавил уже спокойнее: — Луиза хотела тебе помочь, задавала вопросы, совала нос туда, куда не следовало…
— Я с самого начала говорил вам правду. Почему вы не верили мне?
Ярнвиг на секунду закрыл глаза.
— Потому что не хотел. Ну вот, теперь ты доволен? Мы можем наконец забыть об этом и подумать о Луизе?
Рабена удовлетворили его слова.
— Биляль иногда ездил прогуляться на один старый военный объект возле Хиллерёда. Можно начать оттуда…
— Ты должен остаться здесь.
— Вы хотите, чтобы я положился на вас и этих идиотов из полиции?
Ярнвиг сдался, пошел обратно к своему «мерседесу» защитного цвета. Когда раздался звонок, он так торопился ответить, что чуть не выронил телефон.
— Алло? Алло?
Тихий голос с едва уловимым акцентом, далекий и отстраненный:
— Мы должны вместе бороться с врагом.
Ярнвиг попытался понять, откуда он звонит. Шума машин не слышно, только птичье чириканье. Должно быть, где-то за городом.
— Я вам не враг, — говорил Саид Биляль своим ровным, монотонным голосом. — И никогда не был…
— Где ты? — спросил Ярнвиг. — Я требую ответа.
— Вы мне больше не командир. Вас лишили звания. — В его интонации слышалась странная смесь страха и восторга.
— Где ты? — снова задал свой вопрос Ярнвиг.
Краем глаза он видел, что Рабен уже стоит возле него с горящими глазами и нетерпением на лице.
— Я исполнял свой долг. Это все. Я делал то, что мне приказывали. Как и следует солдату.
— Где Луиза? Она никак не связана с этим.
Какое-то время он молчал, потом заговорил снова:
— Я отказываюсь брать на себя вину. Ни за что…
Он опять замолчал.
— Биляль! Говори!
— Вы предали меня. После всего того, что я сделал. Я был верен, был честен. И все равно для вас я был недостаточно хорош, просто потому что я не такой…
— Никто тебя не предавал! Полиция нашла улики…
— Я не клал туда все эти вещи. Кто-то сделал это специально, чтобы свалить вину на меня. Как вы не понимаете?
Откуда-то вырвался ветер и заметался по этому заброшенному углу воинской части. Солнце пряталось за облаками, надвигалась непогода.
— С тобой моя дочь. Отпусти ее. Мы все обсудим. Я обещаю, что…
— Вы ничего не можете сделать, — перебил его Биляль. — Вам тоже конец. Свяжитесь с генералом Арильдом. Пусть он вытащит меня из этой истории. Если бы не…
— О чем ты говоришь? При чем тут…
Потерявший терпение Рабен здоровой рукой выхватил у Ярнвига телефон.
— Дай мне поговорить с Луизой, — с нажимом произнес он.
— Я говорю с Ярнвигом, а не с тобой!
— Мы ничего не будем делать, пока не услышим Луизу, Биляль. Ничего…
Саид Биляль пересек широкую поляну, подошел к угнанному «лендроверу», открыл заднюю дверь.
Она была там, куда он бросил ее вечером. Рот залеплен скотчем, глаза завязаны носком из армейского обмундирования. Биляль рывком сорвал полосу скотча, не обращая внимания на крик боли, вырвавшийся у нее. Дочь полковника. Она относилась к нему точно так же, как все остальные.
Он приставил телефон к ее уху.
— Луиза? Луиза? — звучал из динамика настойчивый голос Рабена.
Она тут же заговорила:
— Мы ехали часа полтора, где-то под землей…
Биляль убрал телефон и с размаха ударил ее в лицо. И еще раз, для верности. Ее стоны не произвели на него никакого впечатления. Когда она затихла, он поднес телефон теперь уже к своему уху.
— Не смей прикасаться к ней! — прорычал Рабен.
— Поздно. — Биляль оглянулся. Это место было ему знакомо, и здесь его не найдут, несмотря на болтовню Луизы. — Я позвоню вечером. Найдите Арильда. Одно слово полиции, и я убью ее.
Он снял заднюю крышку телефона, вытащил аккумулятор и бросил его на землю.
У Луизы из разбитого носа потекла кровь. Узкая красная полоса быстро достигла губ, по уголку рта стекла на подбородок.
— Биляль, отпусти меня, — хрипло проговорила она. — Что с тобой? Я не сделала тебе ничего плохого.
Молодой офицер захлопнул дверцу, как будто Луизы не существовало. Он опять посмотрел вокруг. Во все стороны простиралась покрытая пожухлой травой пустошь. Он забрался в машину и завел двигатель.
Бука продержали в полиции всю ночь. Его допрашивали по очереди несколько следователей службы безопасности — все как один хмурые, резкие, не слышащие ни слова из того, что он говорил. Около шести утра ему разрешили позвонить жене. Этот разговор оказался почти таким же тягостным, как и допросы.
Теперь время перевалило за полдень, на смену заступила новая команда следователей, таких же неприветливых, в одинаковых темных костюмах. Ни один из них толком даже не присаживался, они, очевидно, тянули время — и крали драгоценные часы у него. Бук не имел юридического образования, но он ни на миг не сомневался, что ничего преступного в его действиях не было.
— Расскажите нам еще раз свою версию событий, — вместо приветствия произнес очередной скучающий представитель службы безопасности. С ним был второй, более молодой сотрудник.
Бук утер рукой потное лицо.
— Это политическое дело, а не уголовное, во всяком случае пока. Премьер-министр понимал, что в моем распоряжении оказались свидетельства нарушений с его стороны. Министр обороны был готов поддержать меня. Каким-то образом премьер-министр обо всем узнал и попытался представить дело так, будто виноваты мы. — Бук улыбнулся следователю. — С вашей помощью. Вам нравится, когда вас так используют?
— Проблема в том, — сказал следователь, — что показания Россинга расходятся с вашими. Его, кстати, выпустили без предъявления обвинений.
— Это потому, что Грю-Эриксен договорился с ним! Предложил сделку, скорее всего. Но факты от этого никуда не делись…
— Откуда премьер-министр мог узнать о ваших будущих шагах? — спросил его более молодой следователь.
— Кто-то рассказал ему! Разве это не очевидно? Вы держите меня здесь без всяких оснований!
— По вашему, государственная безопасность — это не основание?
— Я ничем не навредил государственной безопасности. Наоборот, я защищаю ее.
На столике у окна лежала папка. Оба следователя отошли туда, взяли по несколько страниц.
— Давайте посмотрим, — сказал старший из них. — Во-первых, секретное письмо службы безопасности оказалось достоянием общественности.
— Я здесь ни при чем! — замахал указательным пальцем Бук.
— Вы встречались с сотрудником полиции, отстраненным от службы. Ее имя Сара Лунд. Зачем?
— Министр юстиции имеет право встречаться даже с уволенными полицейскими. К тому же, как я понимаю, ее снова восстановили в должности. Не вижу, в чем проблема.
Они не стали задерживаться на этом пункте.
— Вы навещали своего предшественника Монберга, и вскоре после этого он покончил с собой.
— Объясните мне, в чем я нарушил закон, навещая его?
— Ваш сотрудник получил доступ к секретной информации без соответствующих полномочий.
— Мой сотрудник! Не я!
— Вы препятствовали расследованию, проводимому службой безопасности. Вы защищали исламистские организации и их права. Вы инициировали встречу с журналисткой, которая снабдила вас сведениями, незаконно полученными ею во время работы в Министерстве обороны…
Бук не выдержал и уронил голову на сложенные на столе руки. Он не спал всю ночь, и у него не было сил выслушивать всю эту чушь.
— Ради бога, — взмолился он. — Неужели меня продержали здесь всю ночь только из-за того, что вам и вашему новому начальнику не нравится моя манера одеваться?
— Наша страна находится в состоянии войны! — провозгласил следователь помоложе и наконец-то сел за стол. — Есть слово, обозначающее деятельность, направленную на подрыв государства и демократии. Это слово — «измена». И не важно, что там или здесь убиты какие-то афганцы. Измена остается изменой. Это предательство интересов собственной страны.
Бук устало застонал, закрыл глаза и зевнул.
— Вы продолжаете настаивать на своих обвинениях против премьер-министра?
