Питер Страуб - Глотка
Я посмотрел на фотографию номера отеля, в котором умер Джеймс Тредвелл, отложил ее и поднес к лампе последнюю фотографию. Это непременно должен был быть магазин мясника, но что-то по-прежнему тревожило меня. Я вспомнил запах крови внутри магазина и мистера Штенмица с его огромной белокурой головой, наклоняющейся ко мне. Поспешно отложив фотографию, я открыл «Триста шестьдесят пять дней».
Около половины четвертого Джон прокричал мне снизу, что, если мы хотим попасть в Аркхэм до четырех, нам пора выезжать. Я надел пиджак, положив в карман все четыре фотографии.
Джон стоял у подножия лестницы, держа в одной руке черный портфель и засунув другую в карман пиджака.
– А куда ты денешься, пока я буду в Аркхэме? – поинтересовался он.
– Посижу за компьютером в библиотеке колледжа.
– А, – сказал Джон с таким видом, словно теперь ему стало все понятно.
– Может быть, сумею раздобыть еще какую-нибудь информацию об «Элви».
Подавшись вперед, Джон посмотрел мне прямо в глаза.
– С тобой все в порядке? Глаза какие-то красные.
– У меня кончились капли от аллергии, – сказал я наугад. – Если вдруг задержусь в библиотеке, ты не мог бы взять на обратном пути такси?
– Постарайся успеть до семи, – посоветовал Джон. – После этого все закрывается, как ловушка. Ограничения бюджета.
Через двадцать минут я высадил Джона у входа в Аркхэм и посмотрел, как он исчезает в серой дымке тумана. В окнах здания колледжа горели редкие огоньки. Аркхэм напоминал приют/для умалишенных, стоящий на болоте. Я медленно поехал вдоль улицы и, когда впереди показался телефон-автомат, припарковал машину и набрал номер Тома.
Когда автоответчик выдал мне свое сообщение, я сказал, что мне нужно увидеть Тома как можно скорее, пусть позвонит мне, как только проснется. Я буду у Джона.
Тут в трубке щелкнуло, и голос Тома произнес:
– Приезжай.
– Ты уже встал? – удивился я.
– Я еще не ложился, – ответил Том.
10
– Знаешь, сколько в Америке Аллентаунов? – спросил меня Том Пасмор. – Двадцать один. И некоторых из них нет даже в стандартных атласах. Меня не беспокоили Аллентауны в штатах Джорджия, Флорида, Юта и Делавэр, потому что население их насчитывает менее тридцати тысяч. Даже Фи Бандольеру не сошло бы с рук убийство в городке такого размера.
На экранах его компьютеров горели меню какой-то программы. Том выглядел немного бледным, волосы его были всклокочены, но кроме этого единственным указанием на то, что он не спал двадцать четыре часа, был сбившийся набок галстук и расстегнутая верхняя пуговица. На Томе был тот же длинный шелковый халат, в котором я видел его вчера.
– Итак, я просмотрел шестнадцать оставшихся Аллентаунов, – продолжал Том. – В поисках Джейн Райт, убитой в мае семьдесят седьмого года. Ничего. Никакой Джейн Райт. Большинство городков такие маленькие, что там вообще не было за этот месяц ни одного убийства. Оставалось только вернуться к Аллентауну, Пенсильвания, и поискать повнимательнее.
– И?
– И я нашел кое-что интересное.
– Ты расскажешь мне об этом?
– В свое время, – улыбнулся Том. – По телефону твой голос звучал так, как будто у тебя тоже есть для меня кое-что.
Бесполезно было выуживать у Тома информацию, пока он сам не созрел ею поделиться.
– Машина Эйприл Рэнсом стоит в гараже в Пурдуме, – сказал я, сделав глоток кофе. – Джон запаниковал, когда увидел ее перед домом с окровавленными сиденьями, отвел в гараж Алана, там вымыл и отогнал из города.
– Неужели? – Том откинул голову назад, глядя на меня сквозь полуприкрытые веки. – Я так и думал, что он знает, где машина. – Он снова улыбнулся той ленивой кошачьей улыбкой, которую я видел в тот день, когда приходил сюда с Джоном Рэнсомом. – Все же, я думаю, мы не будем считать его виновной стороной. Расскажи мне все остальное.
– После того, как я ушел вчера от тебя, Пол Фонтейн запихал меня в машину и отвез на Пайн-Нолл...
И я рассказал Тому обо всем, что случилось, – о втором имени Боба Бандольера и Энди Белине, Билли Рице, драке с Джоном и его рассказе о том, что случилось в ночь нападения на Эйприл. Затем описал наш визит в дом на Седьмой южной улице, достал из кармана пиджака фотографии и разложил их на столе. Том почти не шевелился во время моего долгого рассказа – глаза его лишь приоткрылись немного, когда я дошел до Энди Белина, он кивнул, когда я рассказал о звонке в автокомпанию, и улыбнулся, когда я рассказывал о драке.
– А разве раньше тебе не приходило в голову, что Фи Бандольер служит полицейским в Миллхейвене? – спросил наконец Том.
– Нет, – сказал я. – Конечно, не приходило.
– Но ведь кто-то изъял показания Боба Бандольера из папки с делом «Голубой розы» – это мог сделать только полицейский и захотел бы сделать только его сын. – Том молча наблюдал за моей реакцией. – Постарайся на меня не сердиться. Я не упоминал об этом, потому что ты все равно бы мне не поверил. Или я не прав?
– Скорее всего прав.
– Тогда давай поразмыслим о том, что мы имеем. – Том закрыл глаза и несколько минут не произносил ни слова.
– Консервация, – произнес он затем, разглаживая на коленях шелковый халат и кивая самому себе.
– Может быть, ты пояснишь свою мысль, – попросил я.
– Разве Джон не сказал, что дом Фи напоминает музей сорок пятого года?
Я кивнул.
– Это его источник питания – его аккумулятор. Он держит этот дом, чтобы иметь возможность шагнуть в детство, снова ощутить его на вкус. Это как храм. Как деревня призраков во Вьетнаме, о которой ты мне рассказывал.
Наконец он наклонился вперед и посмотрел на фотографии.
– Так вот что. Места первых преступлений «Голубой розы». Слегка подпорченные последующими обитателями дома.
Он подвинул к себе фотографию магазина Штенмица.
– Хммм.
– Это ведь должен быть магазин мясника, не так ли?
Том резко вскинул голову и взглянул на меня.
– А у тебя есть в этом какие-то сомнения?
Я сказал, что не уверен.
– Ее почти невозможно разглядеть, – заметил Том. – Ну разве не интересно, если это окажется снимком какого-то другого места?
– А как насчет твоих компьютеров? Ты не знаешь способ снять слой чернил и посмотреть, что под ним?
Том задумался над этим на несколько секунд, хмуро глядя на фотографию и потирая ладонью подбородок.
– Компьютер может иметь дело лишь с тем, что видно – предложить вариант восстановления картинки. Но здесь так мало осталось, что он наверняка предложит несколько вариантов.
– И сколько времени это займет?
– По меньшей мере пару дней. Машина переберет огромное количество вариантов, большинство из которых окажется непригодным. Честно говоря, почти все они окажутся непригодными.
– Ты хочешь это сделать?
– Шутишь? – Том усмехнулся. – Я начну, как только ты уйдешь. Что-то беспокоит тебя в этой фотографии, правда?
– Я не могу понять, что именно, – признался я.
– Может быть, Бандольер изначально предполагал убить Штенмица в каком-нибудь другом месте? – сказал Том, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. Он, как кошка, смотрел в какую-то невидимую точку в пространстве, затем снова сфокусировался на мне.
– Но почему Фи убил Эйприл Рэнсом?
– Чтобы закончить то, что начал его отец.
– Ты читал книгу, которую я тебе дал?
Мы долго молча смотрели друг на друга, затем я тихо произнес:
– Ты думаешь, что Франклин Бачелор может быть Филдингом Бандольером?
– Я уверен, что так оно и есть. Готов спорить, что Фи дважды звонил своему отцу – в семидесятом и семьдесят первом году, это и заставило Боба менять телефонные номера. Когда Боб умер, Фи унаследовал дом и продал его «Элви».
– А ты не можешь влезть в списки призывников Танжента? Мы ведь знаем, что Фи пошел в армию под чужим именем сразу после школы, в шестьдесят первом году.
– Такая информация не компьютеризирована. Но если хочешь немного попутешествовать, у нас есть шанс докопаться.
– Ты предлагаешь мне поехать в Танжент?
– Я просмотрел почти все номера танжентской «Геральд», вышедшие в конце шестидесятых. И нашел наконец имя председателя городского совета по призыву в армию – Эдвард Хаббел. Мистер Хаббел ушел на покой десять лет назад, но по-прежнему живет в своем доме, и вообще он очень интересная фигура.
– Он не даст нам информацию по телефону?
– Мистер Хаббел – человек раздражительный. В шестидесятые годы манифестации протеста против войны принесли ему немало хлопот. В шестьдесят девятом кто-то пытался взорвать призывной пункт, и Хаббел бесится по этому поводу до сих пор. Даже после того, как я объяснил, что пишу книгу о карьере ветеранов из разных штатов, он отказался говорить со мной по телефону – только лично. Но зато сказал, что у него есть записи о каждом новобранце, завербованном в Танженте за то время, когда он возглавлял совет.
