Дэвид Моррелл - Человек без лица
— А ставками были жизнь и смерть. — Голос Реймонда послышался неожиданно за спиной у Бьюкенена, заставив того резко обернуться.
7
То, что Бьюкенен увидел, ошарашило его. Сбило с толку. Заставило усомниться в здравости собственного рассудка. На какой-то миг он подумал, что у него, должно быть, галлюцинации, что усталость в сочетании с контузией исказила его восприятие.
Но когда Реймонд вышел из дымной пелены, которую заходящее солнце окрашивало в алый цвет, Бьюкенен был вынужден признать, что представшее его глазам, несмотря на всю свою гротескность, было определенно реальным и внушало тревогу.
Реймонд был частично обнажен. Его талия и низ живота были защищены толстыми кожаными накладками. Такая же броня прикрывала его плечи, локти и колени. Вся остальная поверхность тела была открыта, видны были соски. Его мышцы свидетельствовали о силе и тонусе, какие можно приобрести, только если тренироваться по многу часов ежедневно.
Бьюкенен был в отличной форме перед началом своей миссии в Мексике. Но он уже так давно находился в постоянном движении и так был ослаблен всеми своими ранениями, что ему было не до упражнений, и от своей лучшей формы он был очень и очень далек.
Кожаные доспехи Реймонда выглядели достаточно гротескно. Но чувство сюрреального усиливалось еще и шлемом, который был на нем и который украшали длинные яркие перья всех цветов радуги, заглаженные назад и создававшие иллюзию того, что один из воинов майя прошел не только сквозь дым, но и сквозь время. Кроме того, у него был с собой большой мяч, который он бросил на каменную площадку. Мяч ударился и покатился, издав звук, говоривший о том, как он плотен и тяжел. Реймонд швырнул к ногам Бьюкенена кожаные накладки.
— Раздевайся и надевай это.
— Еще чего! — ответил Бьюкенен.
Реймонд подобрал мяч и запустил им в Бьюкенена. Тот уклонился, но недостаточно быстро, так как действие парализовавшего его яда еще не прошло. Скользящий удар мяча по левой руке оказался неожиданно болезненным.
— Раздевайся и надевай доспехи, или не продержишься в игре и тридцати секунд, — приказал Реймонд.
Бьюкенен повиновался, но не спешил, выгадывая время, рассчитывая. Наверху, на террасе, стояла испуганная Холли. Бьюкенен силился придумать какой-нибудь способ бегства для них, но любой план оказывался бессильным против охранника рядом с Холли и автомата у него в руках. Охранник выстрелит прежде, чем Бьюкенен успеет вскарабкаться на стену и добраться до них.
Чувствуя, как у него по обнаженной коже бегут мурашки, несмотря на стекающие капли пота, он приладил на себя эти шершавые толстые кожаные доспехи.
— Я сделал их сам, — похвастался Реймонд, — по изображениям на этих камнях. — Он показал на часть стены слева от Бьюкенена, точно под вертикальным кольцом. — Вон тот рисунок меня особенно заинтересовал.
Нахмурившись, Бьюкенен взглянул в том направлении, и на какую-то долю секунды изображение — воин в доспехах и украшенном перьями головном уборе — показалось ему как две капли воды похожим на Реймонда.
— Когда я впервые ступил на эту площадку, — продолжал Реймонд, — то почувствовал, будто вернулся домой. Почувствовал, будто уже бывал здесь, будто когда-то играл здесь. Очень, очень давно.
Взгляд Бьюкенена был все еще прикован к рисунку. Он содрогнулся, поняв, что воин держит в руке отрезанную человеческую голову, которую поднял за волосы, а из шеи капает кровь.
— Вот это я и имел в виду, говоря о жизни и смерти, — усмехнулся Реймонд. — Видишь ли, проигравшие расплачивались жизнью, их ждала казнь. А выигравший? Он не только оставался в живых. Он еще и выступал в роли палача.
— О чем мы здесь толкуем? — резким тоном спросил Бьюкенен. — Уж не хотите ли вы сказать, что, если я выиграю, вы меня отпустите на все четыре стороны?
На площадке для игры в мяч воцарилось молчание.
— Так я и думал, — констатировал Бьюкенен. — Для меня при любом исходе игры выигрыш не предусмотрен.
— Может, так было и во времена древних майя, — перебил его Драммонд своим скрипучим старческим голосом.
— Как прикажете это понимать?
— В кругах историков цивилизации майя существует теория, что казнили вовсе не проигравших, а наоборот — выигравших.
— Это абсурд, — возразил Бьюкенен. — Какой идиот захотел бы играть на таких условиях?
— Реймонд разделяет вашу точку зрения. Но по этой теории победа в игре была такой честью, которая ставила вас на одну доску с богами. Следующим логическим шагом было принесение вас в жертву, чтобы вы могли занять свое место в обществе богов.
— Похоже, что в выигрыше оставались только зрители.
— Да, — согласился Драммонд. — Как я рассказывал вам, я гонюсь за уникальным. И вот сейчас мне представляется уникальная возможность увидеть редкость. Впервые за последние пятьсот лет состоится игра в пок-а-ток. Специально для меня.
— И каким же образом все это должно доказать, говорю ли я правду относительно подразделения особых операций, которое пошлет сюда людей, чтобы отыскать меня? Что я должен сделать, чтобы сохранить голову?
— Ну, я думаю, что в ходе игры вы получите много болезненных стимулов, которые побудят вас сказать правду, — пожал плечами Драммонд. — Но мне интересны не вы. Меня интересует мисс Маккой. Я подозреваю, что зрелище, которое ей предстоит увидеть, сделает ее более чем покладистой, и она разговорится. В обмен на прекращение того, что будет происходить с вами.
— Этим вы ничего не добьетесь. Она ничего не знает о моем подразделении.
— Возможно. Скоро я это узнаю. Реймонд, если ты готов, начинайте.
8
Мяч ударил Бьюкенена в спину с такой силой, что сбил его с ног, и он, упав на камень площадки, проехался подбородком по одной из плит. Если бы не эти кожаные доспехи, то мяч наверняка сломал бы ему несколько ребер. Хватая ртом воздух и превозмогая боль, он кое-как поднялся и устремился за мячом. Реймонд подбежал к мячу одновременно с ним.
Локтем в кожаном налокотнике Бьюкенен нанес Реймонду сильнейший боковой удар в голову, который отбросил того в сторону. Не дав Реймонду опомниться, Бьюкенен поднял мяч, оказавшийся на удивление тяжелым, и швырнул его в Реймонда. Тот крякнул и отшатнулся назад, когда мяч угодил ему в бедро и, отскочив от кожаных щитков, глухо стукнулся о каменные плиты.
— Нет, нет, нет, — раздался с трибуны голос Драммонда. — Так дело не пойдет. Смысл игры состоит в том, чтобы бросать мяч в каменное кольцо, а не в противника.
— Почему же вы не сказали этого Реймонду, когда он бросил в меня, если на то пошло? Какого черта он это сделал?
— Хотел, чтобы ты обратил на меня внимание, — ответил Реймонд.
— Сколько надо набрать очков, чтобы выиграть?
— Вот в этом-то и загвоздка.
— А га, так я и думал.
— Нет, вы не понимаете, — снова вмешался Драммонд. — Дело в том, что никто не знает, сколько требуется очков, чтобы выиграть. Эта информация не дошла до нас через века. Придется импровизировать.
— Десять, — усмехнулся Реймонд.
— Что значит десять? — зло бросил Бьюкенен. — Я что, должен выиграть с перевесом в десять очков? Вы соображаете, что говорите?
— Победит тот, кто первый наберет десять очков.
— И что потом?
— Это зависит от ответов, которые я получу от вас и от мисс Маккой, — сказал Драммонд.
Без всякого предупреждения Бьюкенен сделал внезапный финт к мячу, подхватил его и рванулся к вертикальному кольцу. Прицелился для броска, но тут Реймонд плечом врезался в руку Бьюкенена, отшвырнул его в сторону и припечатал к каменной стене.
Бьюкенен застонал, резко крутнулся н ударил Реймонда мячом в грудь. Не выпуская мяча из рук, он продолжал поворачиваться, пока противник пятился, спотыкаясь. Встав под каменным кольцом, Брендан бросил мяч и почувствовал, как радостно забилось сердце, когда он увидел, что мяч, описав дугу, пролетел в кольцо.
Реймонд двумя руками сильно ударил Бьюкенена в спину, тот полетел головой вперед, упал и опять проехался подбородком по камню.
Черт, подумал Бьюкенен. Только не головой. Нельзя допустить, чтобы что-то случилось с головой. Еще одно сотрясение, и…
Он поднялся на ноги, отер с подбородка кровь и зло уставился на Реймонда.
— Нет, нет, нет, — повторил Драммонд. — Вы играете не по правилам.
— Скажите это Реймонду, — крикнул Бьюкенен. — Ведь это я забросил мяч в кольцо.
— Но вы его забросили не по правилам!
— Что вы имеете в виду?
— Руками играть не разрешается!
— Руками не разрешается?!
— Мы не очень много знаем об этой игре. — Драммонд сопровождал свои слова резкими жестами. — Но известно следующее. Руками разрешалось пользоваться, вероятно, только когда нужно было поднять мяч с земли. Перемещать мяч можно было предплечьями, плечами, бедрами, коленями и головой.
