Дик Френсис - Дорога скорби

Я сообщил ему.

– Многовато. Сделай бесплатно, по старой дружбе.

Я улыбнулся:

– Сколько лошадей ты тренируешь за бесплатно?

– Это совсем другое.

– А сколько раз ты просил меня скакать за бесплатно?

– Ну тогда ладно. Я заплачу эти проклятые деньги. На самом деле я думаю, что меня обманывают, и хочу, чтобы ты это выяснил.

Оказывается, он получил блистательную рекомендацию от прежнего нанимателя одного шофера (слуги) посыльного, который обратился к нему по объявлению. Тренер хотел знать, стоит ли ему приглашать этого человека для беседы.

– Он служил у женщины, – сказал он. – Я позвонил ей, когда получил от него письмо, чтобы проверить сведения. Она не могла бы дать более лестный отзыв об этом человеке, даже если бы постаралась, но... не знаю... Отзыв был слишком лестный, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Ты имеешь в виду, что она была бы рада избавиться от него?

– Ты не ходишь вокруг да около, Сид. Это именно то, что я имел в виду.

Он дал мне рекомендательное письмо с блестящей характеристикой.

– Без проблем, сказал я, читая его. – День работы плюс транспортные расходы. Я позвоню тебе, а потом вышлю письменный отчет.

– Ты по-прежнему выглядишь как жокей, – позавидовал он. – Смотришься просто чертовски дорого.

Я улыбнулся, положил письмо в карман, допил скотч и похвалил победителей, которых он тренировал, подбодрив его перед тем, как лишить наличных.

Я прослонялся на ипподроме остаток дня с удовольствием, но без пользы и благодаря этому спал без кошмаров. А наутро, когда наступил сухой и солнечный день дерби, обнаружил, что мой приятель из "Памп" сделал свое дело.

"Запирайте своих жеребцов, – писал он в статье. – Вы слыхали о фетишистах, которые любят копыта? Один такой существует".

В нескольких абзацах он описывал сходство в "деле о четырех ногах" и указывал, что в эту самую ночь после дерби лунного света будет достаточно и в три часа ночи фонарик не понадобится. Все двухлетние жеребцы должны, как Золушка, быть дома после полуночи и к тому же заперты в безопасных стойлах.

"И если вы увидите, как кто-то крадется через поля, вооруженный мачете, предупреждал он, – звоните бывшему жокею, а ныне сыщику Силу Холли, который предоставил нам эту информацию и с которым вы можете связаться через "горячую линию" нашей газеты. Звоните в "Памп"! Спасите лошадей! Холли, на выручку!"

Я не мог себе представить, как он протащил эти последние фразы включая номер телефона – мимо всех редакторов, но мне не нужно было беспокоиться о распространении сообщения на ипподроме. Всю вторую половину дня со мной никто не говорил ни о чем другом.

Я сам позвонил в "Памп" и дозвонился до человека, который сказал мне, что Кевин Миллс уехал на железнодорожную катастрофу, к сожалению.

– Черт возьми, – сказал я. – Так как же вы переадресуете мне эти звонки насчет лошадей? Я этим не занимался. Как это будет делаться?

– Подождите минутку.

Я подождал. Ответил мне уже другой голос.

– Поскольку Кевина нет, мы переадресовали все звонки для Холли на этот номер. – И он назвал номер моего телефона на Пойнт-сквер.

– Где этот чертов Миллс? Я сверну ему шею.

– Уехал на крушение поезда. Перед отъездом оставил нам этот номер, чтобы связаться с вами. Он сказал, что вы можете захотеть узнать обо всех жеребцах.

Это была правда – но со звонками вышла полная друида, я смог бы устроить это лучше, если бы он меня предупредил.

За дерби я наблюдал невнимательно. Победил аутсайдер.

Эллис поддразнивал меня из-за этой статьи в "Памп".

– Звоните Холли по "горячей линии", – смеясь, сказал он и хлопнул меня по плечу, сметая вспышки сомнений, которые у меня были. – Это невероятное совпадение, Сид, но я действительно видел одного из этих жеребцов.

Живым, конечно же. Я был у одних приятелей в Йорке, а после того, как мы разъехались по домам, кто-то покалечил их жеребца. Они веселые люди и не заслужили этого.

– Никто не заслужил.

– Это верно.

– Самое загадочное – это мотив, – сказал я. – Я виделся со всеми владельцами. Ни один жеребец не был застрахован. Пони Рэчел Фернс тоже не был застрахован, конечно же.

Он с интересом спросил:

– Ты думаешь, это связано со страховкой?

– Это напрашивается само собой, верно? Теоретически возможно застраховать лошадь и забрать барыши так, чтобы хозяин ничего не узнал. Такое бывало. Но если все дело в этом, то, возможно, кто-нибудь в какой-нибудь страховой компании прочтет статью в "Памп" и увяжет концы. Об этом надо подумать. Я могу разослать копии совету директоров каждой подходящей страховой компании, спросить их и предупредить.

– Хорошая идея, – одобрил Эллис. – Неужели страхование и тому подобные вещи у тебя вместо скачек? Мне кажется, что для тебя это слишком серая жизнь после того, к чему мы привыкли.

– А телевидение заменило тебе скачки?

– И не надейся. – Он рассмеялся. – Опасность затягивает, не так ли? Единственная опасная работа на телевидении – это военные репортажи. И – ты заметил? – делают их одни и те же репортеры, говорят с серьезным, убежденным видом о той или другой заварушке на фоне свиста пуль и выщербленных развалин, чтобы проверить, насколько они храбрые.

– Ты завидуешь. – Я улыбнулся.

– Я страшно устаю иногда от этих ток-шоу со знаменитостями, даже если они нравятся. Ты не скучаешь по скорости?

– Каждый день.

– Ты чуть ли не единственный меня понимаешь. Никто другой не может понять, что слава не заменит риска.

– Зависит от того, чем рискуешь.

Например, руками, подумал я. Можно рисковать руками.

– Удачи, "горячая линия", – сказал Эллис. Удача была нужна владельцам двухлеток. Мой телефон непрерывно звонил весь вечер и всю ночь, когда я приехал домой после дерби, но все звонки были от людей, которые получали удовольствие от своих страхов. Луна освещала тихие поля, на которых не было ни одного чистокровного жеребца-двухлетки, ни пони, потерявших ногу.

Потом интерес схлынул и сошел на нет. Был двенадцатый день после дерби, последний вечер Королевских скачек в Эскоте, когда раздался сигнал тревоги.

Глава 4

В понедельник после дерби я занялся копанием в куче намеков и предположений и, даже не поговорив с самой леди-нанимательницей (что вряд ли было бы полезно), обнаружил достаточно, чтобы позвонить этому тренеру и дать ему совет.

– Она хочет избавиться от него, не рискуя навлечь на себя обвинения в нечестности, – сказал я. – Он украл из ее дома какую-то мелочь, которая прошла через несколько рук и вернулась в местный антикварный магазин. Она не может признаться, что это ее вещи. Владелец антикварного магазина скулит, что невиновен. Леди четко сказала, что не будет пытаться преследовать судебным порядком своего слугу, если он уйдет сам. Ее рекомендация входит в условия сделки. Слуга регулярно помещает местную букмекерскую контору и играет на скачках. Хотите нанять его?

– Черта с два.

– Я напишу рапорт и перешлю вам, – сказал я ему. – Занесите его в раздел "Работа с персоналом". Можете получить за это налоговую скидку.

Он сухо рассмеялся.

– Когда тебе понадобится рекомендация, я напишу ее под присягой.

– Ну, это еще неизвестно, – сказал я. – Но заранее спасибо.

Я звонил из гаража станции техобслуживания по пути домой. Был уже сумрачный вечер, но, когда я добрался до Пойнт-сквер, стало еще темнее. Меня ждали две переданные по факсу страницы, которые я прочитал, не присаживаясь, и все мысли о стакане скотча растворились в недоверии и предчувствии несчастья.

Факс был от Кевина Миллса. "Не знаю, зачем тебе нужны имена великих мира сего, – написал он, – но поскольку я обещал, вот тебе список гостей, которых "Топлайн фудс" пригласила на ленч в Эйнтри накануне Большого национального".

Как я и ожидал, в списке значилось имя гневного ланкаширского фермера. Но меня морально убило имя в начале списка.

Там значилось: "Почетный гость – Эллис Квинт". Все сомнения, которые я гнал от себя, нахлынули с новой силой. Я не мог поверить, что это Эллис покалечил – и тем заведомо убил – пони и трех молодых скаковых лошадей.

Только не Эллис! Нет! Это невозможно.

Ведь должны были существовать десятки других людей, которые знали, где найти всех четырех животных – беззащитных, без охраны. Было глупо придавать значение невероятному совпадению. И все же я вытащил свою таблицу из ящика и очень маленькими буквами, как будто хотел умалить смысл этого факта, вписал в каждую клетку графы "Кто знал о доступности жертвы" немыслимые слова – "Эллис Квинт".

В графе "Мотивы" клетки оставались пустыми. Не было никакого видимого рационального мотива. Зачем выкалывать глаза пони? Зачем выслеживать незнакомого человека и писать письмо отравленными чернилами? Зачем мучить и убивать детей, записывая на пленку их крики?

Я написал "самоудовлетворение", но этот мотив казался незначительным.