Кристиан Мерк - Под маской молчания
Дымка отступала от стен и крыш города, навстречу засверкали стекла домов, вытянулась к небу гребенка дымовых труб.
Калоша водного такси втянулась в устье Большого канала. На балконе женщина в черном выколачивала пыль из ковра, укоризненно глядя на Виктора. Вапоретто[5] замедлил ход, пассажиры ухватились за чемоданы в ожидании высадки. Виктор стоял на носу и глядел на закрытые ставнями окна. Остров Джудекка, казалось, шептал с упреком: «Бога побойтесь, воскресенье, не шумите, дайте отдохнуть». Центр города, бассейн Святого Марка. Дюжина дорогих отелей распялила свои маркизы, как боевые флаги.
— Видел на открытке? — спросил бодрый голос сзади, и Виктор обернулся.
Мускулистый мужчина протягивал ему руку с показным радушием американца за границей. Рукопожатие крепкое. Грязно-серые глаза стараются изобразить дружелюбие.
Виктор согласно кивнул и вернулся к созерцанию окрестностей. Он уже заметил этого типа, но старался держаться от него подальше. Какое-то ускользающее выражение было в этих глазах. И что-то неожиданно знакомое, о чем-то он напоминал, но Виктор никак не мог определить…
От него пахло апельсинами. Дезодорант? Лосьон после бритья? И зубы… как набор домино… Где я его видел? На каком-нибудь давнем семинаре? Просто мельком в метро?
Мужчина не отставал:
— Значит, венецианский девственник. Впервые ступаете на священную… и так далее.
Голос его звучал более раскованно и оставлял лучшее впечатление, чем взгляд.
— М-м-да… — Виктор не поворачивал головы.
— Здесь неплохо и в это время года, — продолжал мужчина. — Конечно, дамочки еврокласса на нас и не взглянут…
Виктор поймал жалостливый взгляд пожилой женщины.
— Спасибо, буду иметь в виду.
— Но есть разные варианты. Я знаю местечко. Жаркие сицилийские попки… Хотите адрес? Копы здесь от рождения слепы.
— Нет, спасибо, не надо.
Мужчина тем же тоном пустился в аналитические размышления по поводу различий в строении гениталий северных и южных итальянок.
— Уилбур Эклунд, — вдруг решил представиться разговорчивый американец и снова протянул руку. — Мебелью торгую, эксклюзивные модели… — Он тряс руку Виктора с видом наивного туриста из кукурузных штатов.
Виктор резко освободился от затянувшегося рукопожатия:
— Извините, меня еще мутит от перелета.
— Понимаю. Может, завтра выпьем вместе? Я угощаю.
— Вряд ли. У меня дела.
Уилбур сделал вид, что не слышит. Он мотнул головой в сторону берега:
— Для новичка лучше всего начать с Гарри. Прелестный коктейль с шампанским и персиковым соком. Можно в шортах.
Судно мягко ткнулось в причальный амортизатор. Мужчина в знакомой фетровой шляпе мялся за ними. Уилбур загородил проход.
Виктор попытался сдвинуть его улыбкой и кивком головы — безуспешно.
— Слушайте, я занят, мне некогда. Вы можете это понять?
— Пропустите, пожалуйста, — волновалась «фетровая шляпа».
Но Уилбур как будто оглох. Улыбка его все ширилась.
— Работа? Но не торговля, не-ет. Не тот у вас вид, сразу скажу.
Инстинктивно Виктор оценил сложение собеседника. Мышцы. И комплекция. Две сотни фунтов, не меньше.
— Исследовательская работа. Что-то вроде научной.
— И впервые в Венеции. Поглядите-ка на него.
— Извините, мы где-то встречались?
Мужчина гулко хохотнул:
— Вы загораживаете проход. Рад был познакомиться.
Уилбур бросил взгляд на паспорт Виктора, вынутый для предъявления в гостинице, и хлопнул его по плечу газетой:
— Рад вдвойне. Поражен вашей скромностью. Уверен, ваша альма-матер может вами гордиться. Я могу называть вас по имени, просто Виктор?
— Не стоит. — По спине Виктора пробежал холодок. — Вас приставили ко мне?
Улыбка Уилбура не претерпела никаких изменений. Он наконец подхватил свой чемоданчик и ступил на трап, который двое сонных гостиничных тружеников отеля «Даниели» выдвинули на борт вапоретто.
— Слишком драматично. — Уилбур слегка покачал головой, вытащил визитку настолько же пеструю, насколько сам был бесцветен. Богиня с бюстом, большим, чем крылья, выдувала из дудки ярко-красные слова: «БОЖЕСТВЕННЫЕ ИНТЕРЬЕРЫ». Он сунул визитку в нагрудный карман пиджака Виктора, подмигнул ему и сошел на берег. — Передумаете — звоните. Я всегда готов. Кофе здесь слишком крепок. Я в «Даниели». Вы тоже?
— Мне некогда, — огрызнулся Виктор.
Лоб Уилбура перечеркнули морщины незаслуженной обиды. Тут же его глаза вспыхнули в нежданном озарении.
— Да я ж вас вчера по телику видел! Точно! Вчера в Нью-Йорке!
Виктор невольно сжал плотнее связку ключей в кармане.
— Старик случайно угодил под автобус. Так диктор сказал. Это правда? — Уилбур щелкнул языком, оглядел глазевших на него туристов и добавил: — Работал дед от зари до зари, света белого не видел, и чего ради?
— Отстаньте от меня наконец! Я неясно выражаюсь? Мне надо…
— Работать. Понимаю.
Улыбка его исчезла вместе с утренним солнцем, спрятавшимся за нависшие над островом Джудекка черные тучи.
— Извините за беспокойство. Наслаждайтесь Венецией.
Человек, назвавший себя Уилбуром, сошел наконец с трапа и исчез в отеле. Когда туда одним из последних зашел Виктор, к нему подошел пожилой гостиничный служащий, подхватил сумку и улыбнулся. Он заглянул в паспорт Виктора, а затем в длинный список:
— Добро пожаловать в Венецию, синьор Талент. Меня зовут Ансельмо. Прошу за мной.
Взгляд Виктора был прикован к спине Уилбура Эклунда.
— Вон тот, в сером костюме… На каком он этаже?
Ансельмо мгновенно почувствовал, что между двумя постояльцами разгорается вражда. Он улыбнулся Виктору:
— Я вас помещу так далеко от этого человека, что вы с ним вечером увидите разный закат.
Среди прибывших в гостиницу Виктор выделил молодую женщину в длинном коричневом пальто и темных очках. Она хлопнула гостиничного посыльного по руке и самостоятельно поднесла свои чемоданы к вишневому фасаду гостиницы. Он успел отметить ее миловидность, но тут вернулся его опекун и сунул ему в руку тяжелый медный ключ:
— Прего, синьоре.[6] Третий этаж, вид на канал. Тихая комната. И от вашего назойливого поклонника далеко. Вот еще, синьоре, это тоже для вас. — Ансельмо вручил Виктору украшенный гербом шикарный конверт из тонкого картона. Виктор вытащил из конверта открытку с золотым венецианским львом и золотой надписью:
Мэр Венеции, досточтимый Джанни Пуджоли, и Торговая палата приглашают Вас принять участие в легком ужине в пятницу после конференции.
Казалось, на Ансельмо послание из канцелярии градоначальства произвело большее впечатление, чем на Виктора, который думал о временах, когда письмо «сверху» чаще всего не означало для получателя ничего хорошего.
— Интересное приглашение, а? — спросил Виктор с напускной наивностью. Внимание Ансельмо, которому как-то плохо подходила роль гостиничного коридорного — хотя бы из-за почтенного возраста, — тоже почему-то настораживало.
Ансельмо улыбнулся. За лагуной солнечные лучи пронзили облака.
— Да, — кивнул старик. — Если уж мэр кого-то приглашает… обычно это пахнет крупными деньгами. Вы, должно быть, очень важная птица, дотторе. Или, извините, крупный взяткодатель.
Виктор ухмыльнулся и сунул своему провожатому несколько евро:
— Вот вам крупная взятка, Ансельмо. Оставьте, я сам, — добавил он о своем багаже. Заинтересовавшая его женщина уже исчезла.
В происходящем вокруг не было ничего пугающего или даже необычного. Носильщики таскали багаж, прибывшие обменивались шуточками, персонал окружал постояльцев заботой и вниманием. Но внутренний голос, прислушиваться к которому Виктор не привык, советовал ему скрыться, пока не поздно.
Ансельмо наблюдал, как гость направился к лестнице, и не улыбнулся, поймав его взгляд.
15
Тихий и уютный отель «Даниели» сверкал, как декорации из финала оперы Пуччини: широкая лестница с многоярусной мавританской аркадой, покрытые мраморной скульптурой — или гипсовой лепниной? — балконы по обеим сторонам, световой плафон — архитектурные отзвуки экзотического прошлого древнего города.
На лестничной площадке, возле хрустальной вазы фабрики Мурано, Виктор взял со столика гостиничный буклет. Здание гостиницы принадлежало когда-то дожу по имени Дандоло. Построено около 1347 года и первоначально служило дожу личной резиденцией. Тут же портрет дожа: ястребиный профиль, как на старинной монете. На голове конический колпак с эмблемой.
«Андреа Дандоло, — прочитал Виктор, — пятьдесят четвертый дож Венеции, стойкий страж рубежей Республики, неоднократно отражал нападения внешних врагов…» Ему, должно быть, нравился белый мрамор, под которым он в конце жизни и упокоился. Теперь торчит его бывшая резиденция, как белый слон. Имя Дандоло Виктору ничего не говорило. Он пожал плечами и проследовал в свою комнату.
