Эд Горман - Бегущие во мраке
То же касалось и его друзей. Мамаша Расса была привлекательной женщиной, поэтому подельнички отца регулярно ошивались у них дома, выражая свои «глубокие соболезнования». В них не было ни чести, ни дружеской преданности.
Да и вообще, по наблюдениям Расса, все заключенные, в том числе и его отец, не имели ни чести, ни дружеской преданности. Большинство из них ничем особо не выделялись, многие были законченными хищниками, а десятую часть вообще следовало бы истребить, потому что они олицетворяли собой истинное зло и ставили под угрозу выживание человечества. В этом видел Расс свое предназначение – наказывать тех, кто терроризировал невинных людей. К выполнению своей миссии он подошел очень серьезно.
Некоторые ребята из его района попали в колонию, а затем и в тюрьму. Расс держался от них подальше и в драки не лез. По правде сказать, если бы братья Расса не были грозой района, паиньку Эткинсона били бы каждый день. Проблемы начались, когда Нэд в четырнадцать лет ограбил свою первую заправку. Он нацепил маску и взял пневматический пистолет, который очень походил на настоящий. Второй брат, Майк, угнал первую машину в двенадцать. У парня была навязчивая идея – угонять новые машины, а затем бросать их на дороге и уходить. Выпендривался.
Когда приличные детки заканчивали школу, братья уже вовсю мотали свои сроки.
Сегодня был вторник, и в это дождливое утро Расс Эткинсон зашел проверить блок «D». За спиной у него было три года службы начальником тюрьмы. Много лет назад, получив степень бакалавра по специальности «управление персоналом» – чтобы быть успешным начальником, требовались хорошие навыки управленца, – Расс пошел работать тюремным охранником, затем осуществлял контроль за условно освобожденными, был начальником службы надзора за недавно выпущенными на свободу. Он изучил систему исполнения наказания со всех сторон. Потом его взяли помощником начальника тюрьмы сюда, и с этого момента дальнейшее продвижение Расса вверх по карьерной лестнице было предопределено. Сейчас ему предстояло увидеть шестую казнь в своей жизни, и настроение у него было препаршивое. Штатный сотрудник, который всегда приводил приговор в исполнение, сегодня слег с гриппом. На замену ему назначили одного из «ковбоев», которые считали, что работать палачом – это большое веселье. Эткинсон не на секунду не сомневался, что Роя Джерарда нужно успокоить раз и навсегда, но даже он заслуживал, чтобы это сделали профессионально.
Оставалось только надеяться, что «ковбой» справится.
2
Звали его Мак-Кен. У него было одно из тех вытянутых лиц, какие часто можно увидеть на старых фотографиях, сделанных на Западе. Одет он был в коричневую кожаную куртку с бахромой на плечах и рукавах и бело-голубую ковбойку, заправленную в обтягивающие черные брюки, которые он в свою очередь заправлял в высокие ботинки из змеиной кожи. Волосы на голове у «ковбоя» были уложены в высокую прическу при помощи геля.
Но больше всего Эткинсона раздражали его глаза – бездушные глаза ящерицы. Он расположился на стуле перед столом начальника тюрьмы, положив на колени небольшую медицинскую сумку черного цвета. Мак-Кен работал фельдшером в частной медицинской компании. В этом штате приходилось прибегать к услугам фельдшеров: врачи не хотели иметь ничего общего с казнью. Единственное, что они делали, – констатировали факт смерти, а потом выписывали свидетельство.
Говорил Эткинсон:
– Не скажу, что вы мне чем-то не нравитесь, мистер Мак-Кен, но у вас уже были некоторые проблемы, и пресса сожрет меня живьем уже за то, что я прибегнул к вашим услугам.
– Пресса! – хмыкнул Мак-Кен. – Да это просто толпа идиотов!
Эткинсон вздохнул и окинул взглядом свой кабинет, словно искал поддержки. На одной стене висело множество фотографий Мирны и девочек, на другой – не меньше грамот и похвальных листов. Мебель вся была дубовая, ковер – успокаивающего коричневого цвета. Лампа над головой светила достаточно тускло – не слепила глаза. Если Эткинсону нужно было поработать с бумагами, он включал настольную лампу.
Мак-Кен понял, что Эткинсон его замечанием не удовлетворился.
– Я не мог найти вену – вот и все, – сказал он, пожав плечами. – Вот и все дела.
– Ой ли? Когда нужно было сделать первые две, проблем с тем, чтобы найти вену, у вас не возникло. В результате казнимого парализовало, и ему стало тяжело дышать. Но когда пришел черед делать третью инъекцию, ту, которая должна была его убить, избавив от мучений, все вены вдруг куда-то делись. Пока вы искали вену в третий раз, прошло сорок пять минут, и все это время он страдал. Поэтому в газетах написали, что казнь прошла варварским способом, мистер Мак-Кен.
– Всякое бывает.
Эткинсон уставился на него, не веря своим ушам.
– Вам больше нечего сказать? «Всякое бывает»!
– На моем месте мог оказаться любой.
– Искать вену сорок пять минут? Чем вы все это время занимались?
– Ну, у меня немного сдали нервы. Знаете, достаточно непросто кого-нибудь убивать. Тем более вокруг стояли эти придурки…
– Но заключенный три четверти часа медленно задыхался. – Эткинсону казалось, что он разговаривает с биомеханоидом из системы Альфа Центавра.
Мак-Кен вздохнул:
– Послушайте, я знаю, что на моем месте вы хотели бы видеть Дженингса. Но Дженингс заболел. Поверьте, я справлюсь. Никаких проблем.
Впервые в жизни Эткинсону хотелось самому научиться делать уколы. В конце концов, государство забирает у человека жизнь, и это должно быть сделано нормально, без лишней суеты и гуманно (насколько вообще можно говорить о гуманности смертной казни).
Мак-Кен продолжал:
– За последние шесть лет я прикончил двадцать семь ублюдков, и только два раза возникали затруднения. – Он коснулся своей черной сумки, словно она приносила ему удачу. – Двадцать семь человек, – повторил Мак-Кен. – На западном побережье меня опережает только Бэкстер: на его счету тридцать один. Но я собираюсь догнать и перегнать его. Вот увидите.
Эткинсон посмотрел на этого парня с глазами ящерицы. Часто приходится работать с людьми, к которым испытываешь личную неприязнь. Слишком часто.
3
Рой Джерард сидел в небольшой камере недалеко от того места, где его собирались казнить. Он читал журнал «Тайм». Пару раз к нему уже заходил охранник и, видя, как Рой сидит и читает, расслабленный и спокойный, в недоумении удалялся.
Рой представлял, в каком замешательстве находится охранник, и это знание грело его, распирало от самодовольства.
Джерард представлял, как охранник вернется к своим сослуживцам и скажет что-нибудь типа:
– Ребята, у него стальные нервы. Клянусь вам! Знаете, чем он занимается все утро? Сидит и читает журналы. Его сегодня прикончат, а он сидит себе и читает.
Класс! Рою всегда нравилось манипулировать людьми, и это получалось у него в совершенстве.
– Тебе что-нибудь принести? – спросил охранник во время своего третьего визита.
Этот парень, О'Халон, никогда раньше не был с Роем вежлив, не говоря уже о том, чтобы поинтересоваться, не нужно ли тому чего.
– Да нет, спасибо.
Где-то с полминуты О'Халон смотрел на приговоренного.
– Журнал читаешь?
Рой кивнул и как-то неопределенно махнул журналом в его сторону.
– Ты в квантовой физике не разбираешься?
– Э-э-э… Да вроде нет…
– Жаль. А то тут очень интересная статья – излагаются новые теории квантовой физики.
– Серьезно?
Рой с трудом отыскал в себе силы, чтобы не улыбнуться:
– Вполне.
Через десять минут пришел священник.
– Меня зовут отец Мак-Гивен.
Рой поднял глаза на человека, который только что постучал и вошел в маленькую камеру, где приговоренные к смерти проводили последние дни. Здесь стояли ветхий диванчик с цветочной обивкой и такое же ветхое кресло, попавшие сюда прямо из запасников Армии спасения.
Родным и близким дозволялось проводить с заключенным почти целый день. Адвокаты прибегали сюда с запоздалыми прошениями о помиловании и новостями о том, что губернатор, как ни странно, и в этот раз не отменит казнь.
В этой же самой комнате приговоренному подавали его легендарный последний обед. Выполняли любые просьбы. Ходили байки о том, что тот или иной изобретательный смертник заказывал тюремным поварам. Иногда запросы были по меньшей мере странными. Например, один парень попросил хот-доги с кислой капустой. У многих крыша ехала от осознания того, что их сегодня убьют.
Священнику было под семьдесят. Седые волосы, традиционный черный костюм с белым воротничком. В левой руке он держал четки.
– Я не просил, чтобы приходил священник, – сказал Рой Джерард.
– Я думал, что…
Джерард улыбнулся:
– Вы пришли спасать мою душу?
Священник невесело рассмеялся:
– Ну, вроде того.
Рой подошел к окну и посмотрел во двор. По земле стелился туман, дождь продолжал идти, а небо было серым и таким низким, что, казалось, давило на плечи.
