Джон Соул - Манхэттенский охотничий клуб
Кит вернулся в ванную комнату, вытерся и оделся. Уже через пять минут он вышел из дома, завел свой «форд-пикап», который служил ему не только транспортным средством, но и передвижным офисом, и выехал на шоссе. На полпути к скоростной автомагистрали он свернул к «Макдоналдсу», быстро заказал сандвич и кофе и, медленно подъезжая к окошку раздачи, позвонил прорабу.
– Я уезжаю на целый день. Так что сегодня тебе придется крутиться одному.
– Что случилось? – всполошился Вик Ди Марко. – У тебя странный голос.
– Расскажу потом, – ответил Кит, – А ты проследи, чтобы все было в порядке. Ладно? И еще. Если позвонит Мэри, скажи, что я позвоню ей сразу же, как только что-нибудь узнаю.
– Зачем ей звонить мне? – удивился прораб.
– Потому что я сейчас выключу это дерьмо, – проворчал Кит. – И некоторое время со мной нельзя будет связаться. Так что, пожалуйста, выступай от моего имени.
– Ты не хочешь рассказать, что случилось?
– Расскажу, когда узнаю! – рявкнул Кит и выключил телефон.
Он наконец подъехал в окошку, сунул стоящей за прилавком седой женщине деньги и принял пакет. Держась за руль одной рукой, другой он вытащил из пакета пухлый сандвич. Откусив кусок и начав жевать, Кит вдруг осознал, что не сможет это проглотить, не говоря уже о том, чтобы съесть до конца. Он уронил сандвич обратно в пакет, затем глотнул кофе, который оказался недостаточно горячим. Поморщившись, Кит допил оставшуюся в стаканчике жидкость и вывел машину на скоростную магистраль.
* * *Кит вошел в «Манхэттен-Хаус», и его охватила знакомая дрожь. Надо же, подумал он, скривив губы в саркастической улыбке, «Манхэттен-Хаус». Наверное, они хотят, чтобы люди думали, будто это не тюрьма, а отель.
В первый раз Кит вошел в это здание почти полгода назад и сразу почувствовал эту странную дрожь, к которой так и не привык. Она казалась частью мира, и постигнуть его Кит не смог. Кроме небольшой группы хорошо одетых мужчин – Кит предположил, что это адвокаты, – остальные в вестибюле были оборванцами, каких он видел только по телевизору.
В Бриджхамптоне, тихом, спокойном городке, где Кит жил, любого из этих типов, рискнувшего там появиться, немедленно бы арестовали по единственной причине: из-за внешнего вида.
Молодые все выглядели обозленными. Почти у каждого глаза остекленели от наркотиков. Изредка они бросали на него угрюмые взгляды. Кит знал, что для них он выглядит таким же чужаком, как и они для него.
Пожилые – примерно его возраста, так же, как и он, приехавшие на свидание со своими детьми, – выглядели подавленными. Казалось, большинству из них здешние порядки были знакомы, как ему процедура получения разрешения на строительство в округе Суффолк.
Но, явившись в «Манхэттен-Хаус» в третий раз, Кит уже не обращал внимания на этих людей в вестибюле, а они на него.
Сегодня он, как и любой другой посетитель этого заведения, автоматически опустошил карманы, прошел под арку металлодетектора, а потом обменял водительское удостоверение на карточку посетителя. У полицейского, который сопровождал его в маленький кабинет капитана Марка Ролстона, выражение лица было нарочито спокойное. Так по крайней мере показалось Киту Конверсу. Стены кабинета, как и большинство стен в этом здании, были выкрашены противной зеленовато-желтой краской.
Ролстон попытался подняться, но Кит взглядом пригвоздил его к месту:
– Я хочу знать, что случилось.
Капитан Ролстон устало опустился на стул.
– О том, что случилось, я вам, конечно, рассказать могу, – начал он. – А вот почему это случилось – нет. – Он замолк, ожидая, пока Кит Конверс усядется перед его столом. – Собственно, история простая. Двое полицейских сопровождали вашего сына в Рикерс-Айленд. Примерно на половине пути машину протаранило какое-то неустановленное транспортное средство. Фургончик перевернулся и загорелся. – Увидев, как Кит поморщился, Ролстон напрягся и сжал кулаки. – Сделать ничего было нельзя, мистер Конверс, потому что заклинило двери. Два охранника и ваш сын оказались запертыми в машине. Спастись никому не удалось.
«Спастись никому не удалось».
Эти слова повисли в воздухе, отдаваясь эхом, резонируя от стен комнаты, долбя и колошматя голову Кита, как отбойным молотком. Когда же наконец они проникли внутрь, надежда, которую он лелеял после звонка Ролстона, растаяла.
– Я хочу на него посмотреть, – тихо произнес Кит. Его глаза снова уперлись в Ролстона, но сейчас капитан видел в них только боль. – Я хочу посмотреть на своего сына.
Ролстон сомневался. Он видел тела двух охранников, погибших в горящей машине. Жуткое зрелище. Сможет ли Кит Конверс справиться с собой, когда увидит то, что осталось от его сына? Но Марк Ролстон знал, что отец несчастного Джеффа Конверса не отступит, как и он сам несколько часов назад. Ему тоже захотелось посмотреть на останки своих людей, только так он мог окончательно принять страшную реальность. И в этом они с Китом Конверсом не очень отличались.
– Он в морге лаборатории судебной медицинской экспертизы, – произнес наконец Ролстон и начал писать адрес на обратной стороне одной из карточек, но потом передумал. – Я провожу вас туда.
* * *Через двадцать минут молодой служащий лаборатории выдвинул ящик с телом Джеффа, и Кит Конверс оцепенел. Когда служащий начал приподнимать простыню, он был готов отвернуться, и тот, видимо, почувствовав его состояние, вопросительно поднял глаза. Кит кивнул, и служащий сдернул покрывало.
Лицо, вернее – то, что от него осталось, освещали яркие люминесцентные лампы. Вся кожа сгорела напрочь, вместо глаз зияли обуглившиеся глазницы.
Нос расплющен, зубы сломаны, безгубый рот скривился в жуткой, зловещей ухмылке.
Джефф лежал абсолютно голый. А как же иначе – ведь одежда, наверное, вся сгорела. Кит в наготе сына видел что-то непристойное, и ему пришлось бороться с собой, чтобы продолжать смотреть. Он должен был это сделать – увидеть Джеффа в последний раз.
Когда служащий наконец опустил покрывало, Кит неожиданно перекрестился – в первый раз за многие годы – и прошептал молитву о спасении души сына.
– Я очень сожалею, мистер Конверс, – мягко проговорил Марк Ролстон по дороге к выходу из морга.
Кит заговорил, только когда они вышли из здания.
– Я не могу в это поверить, – произнес он, глубоко втягивая в себя воздух и тут же с шумом выпуская, как будто стремился поскорее избавиться не только от неприятного запаха формалина, но и от ужаса увиденного.
– Мне очень хочется вам что-то сказать, как-то утешить... – продолжил Ролстон и замолк, понимая, что никакие слова Киту Конверсу не помогут.
Кит покачал головой.
– Ничего, ничего, я сейчас оклемаюсь... мне только нужно к этому привыкнуть. – Он еще раз судорожно вздохнул. – И я должен сейчас придумать, как сказать об этом его матери.
– Это трудно, – согласился Ролстон. – Мне очень хочется вам помочь, и если я могу для вас что-то сделать...
Кит внимательно посмотрел на капитана полиции.
– Сейчас вы ничем помочь не можете. А вот раньше могли. Если бы попытались найти того, кто на самом деле напал на Синтию Аллен. – Он кивнул в сторону морга. – И мой сын был бы сейчас жив. А теперь, Ролстон, мне от вас ничего не нужно. – Кит развернулся и быстро зашагал прочь.
* * *По дороге обратно в Бриджхамптон его все время что-то мучило. Что-то из того, что он увидел в морге.
Что-то связанное с телом Джеффа.
Кит вообще не хотел вспоминать весь этот ужас, пытался вытеснить его из сознания, но тщетно. До него дошло, только когда он начал съезжать со скоростного шоссе. Беспокойство было связано как раз с тем, чего он не увидел на теле сына.
Это была татуировка – солнце, поднимающееся над египетской пирамидой. Два года назад на весенние каникулы Джефф с тремя приятелями ездил на острова Карибского моря, и там они уговорили его сделать такую наколку на внутренней стороне бедра. «Если честно, то мне это совершенно не нужно, – признался он потом отцу. – Так, баловство. Но, во-первых, ее не очень-то видно, а во-вторых, если мне или Хедер татуировка надоест, ее легко можно удалить лазером. Это сейчас делают запросто».
Насколько Киту было известно, ни Джеффу, ни Хедер татуировка пока не надоела.
Но на теле, которое он видел в морге, никаких татуировок вообще не было. И этой в том числе.
Сердце Кита заколотилось. Он так крепко сжал руль, что побелели костяшки пальцев, и, затормозив на светофоре перед съездом на пандус, начал лихорадочно вспоминать.
Единственное, что пощадил огонь на теле Джеффа, была верхняя часть бедер, от паха и ниже. Кит вспомнил, что, когда служащий поднял покрывало, его поразил жуткий контраст между обгоревшей кожей выше пояса и той, которая была защищена плотной хлопчатобумажной тканью джинсов. Это было похоже на загорелую и незагорелую части тела.
