Андрей Бондаренко - Купчино (Трилогия)
— До встречи, Павел Андреевич…
Сергей — с чувством, толком и расстановкой — попил пивка в кафешке (продали, конечно, никуда не делись), после чего неторопливо зашагал — по тротуару улицы имени пламенного болгарского коммуниста Георгия Димитрова — в сторону станции «Купчино».
Во-первых, надо было слегка «время убить». Во-вторых, всегда приятно — после долгой разлуки — пройтись по родным местам, где прошли твоё детство и юность. В-третьих, Сан Саныч (тренер по дзюдо), жил на Малой Балканской улице, недалеко от станции метро. И, наконец, в-четвёртых, ему захотелось посмотреть на бронзовый памятник бравому солдату Швейку, установленный несколько лет назад рядом с «метрошным» павильоном: видел многочисленные фотографии в Интернете, но одно дело — фотки, и совсем другое — взглянуть собственными глазами…
Наконец, он дошагал до метро.
Рядом с магазином «Паттерсон» располагался — на бронзовой ребристой бочке (пивной, надо думать), — памятник солдату Швейку. Нормальный такой памятник, без дураков: скромный, милый и без излишней пошлой помпезности.
— Привет, служивый. Хорошо выглядишь и всё такое, — негромко поздоровался со Швейком Сергей. — Как она, жизнь сермяжная? Есть свежие новости?
Бронзовый солдат, естественно, промолчал. Он, чуть заметно улыбаясь, дружелюбно отдавал честь редким прохожим. Служебные обязанности у него, судя по всему, были такие.
Нос же у Швейка прямо-таки сиял: весь солдат был тёмно-серый, а, вот, его курносый нос — ярко-ярко-жёлтым.
«Понятное дело, примета такая», — мысленно усмехнулся Сергей. — «Мол, если тщательно потереть пальцами нос Швейка, то, непременно, вскоре резко улучшится материальное положение семьи. Внеочередная премия, к примеру, неожиданно свалится в тощий кошелёк, или же солидный выигрыш в лотерею образуется…».
В переходе между торговыми корпусами показалась бродячая собака: шустрая, худая, мосластая и местами облезлая.
Пёс остановился и, поразмышляв секунд пять-шесть, целенаправленно затрусил к бронзовому солдату.
«Похоже, что он собирается малую нужду справить», — подсказал сообразительный внутренний голос. — «Ну, чтобы территорию пометить, как и заведено среди собак…. Остановился. Заднюю лапу, сволочь наглая, задирает…. Надо бы, братец, предотвратить это наглое и бессовестное святотатство. А?».
Но помешать псу Сергей не успел. Это в том смысле, что его опередили: внезапно из-за памятника выскочил большой (ну, очень большой), чёрно-белый кот — выгнул спину дугой, грозно зашипел и, «разбрасывая» зелёные искры из глаз, даже попытался вмазать — правой передней лапой — по чёрному собачьему носу.
Пёс резко отпрянул в сторону и, видимо, решив не искушать судьбу, рванул — со всех своих лап — прочь…
— Молодец, усатый боец, — похвалил Сергей. — Так держать.
— Мяу-у, — чуть подрагивая пушистым хвостом, вальяжно откликнулся кот, мол: — «Сам знаю…».
— Один тут кантуешься? То бишь, по жизни гребёшь?
— Мяу-у.
— Как кличут-то тебя?
— Мур-р.
— Кешкой, что ли?
— Мяу-у.
— Понятное дело…. Взял бы тебя, дружище хвостатый, к себе. В том плане, что пригласил бы в напарники. Да, понимаешь, сам ещё толком не обустроился.
— Мяу-у-у-у…
— Мол, гуляешь сам по себе и в компаньонах не нуждаешься? — понимающе усмехнулся Сергей.
— Мяу.
— Вот и у меня — насквозь аналогичная ситуация. Сам по себе…. А если надумаешь подружиться, то и заходи. Сметаной угощу…
Глава третья Сбитые лётчики. Или — десять причин купить ребёнку резиновые сапоги
Вежливо попрощавшись с отважным котом и бравым бронзовым солдатом, он зашёл в ближайший супермаркет, мол: — «Идти в гости с пустыми руками — дурной тон. Тем более, если ты с человеком не виделся целую уйму лет. Не по-русски это…».
Оказавшись в магазине, Сергей засомневался: — «Полагается за встречу — по устоявшейся русской традиции — алкоголя употребить…. Полагается, конечно, спора нет. Но Саныч-то — спортсмен идейный. Он в те стародавние времена (почти двенадцать лет тому назад), был не только тренером в спортивно-юношеской школе, но и действующим дзюдоистом: даже почётное третье место «на городе» занял, в весовой категории до восьмидесяти одного килограмма. Да и нам — своим подопечным-воспитанникам — безостановочно и упорно вдалбливал, мол: — «Курить — нельзя. Пить алкогольные напитки — нельзя. Если, конечно, хочешь стать успешным спортсменом. Ну, и вообще, приличным — по жизни — человеком. Счастливым — в конечном итоге…». А ещё тогда Саныч начал книжки всякие и разные писать, в основном, приключенческие и фантастические. С Главными героями — беззаветно-благородными и отважными. И с Главными героинями — трепетными, верными и нежными. Пару-тройку его опусов даже издали — «в бумаге»…. Ну, и как к такому приличному челу — с водкой заявиться? Никак, ясен пень. Да, головоломка навороченная…».
В конечном итоге, он купил: — плоскую бутылку армянского коньяка (чтобы можно было спрятать — на всякий пожарный случай — во внутреннем кармане куртки), торт «Прага» и две большие коробки подарочных шоколадных конфет — «Алёнка» и «Мишка на Севере». И уже потом — в павильоне, расположенном на Малой Балканской, — два букета цветов: для жены Саныча и для его дочери.
Начался меленький приставучий дождик. Сергей, неловко прикрывая цветы полой куртки, дошагал до нужного дома, поднялся на лифте на восьмой этаж и, пройдя по коридору, нажал указательным пальцем на кнопку звонка.
Тишина. Только подозрительный лёгкий шорох за дверью.
«Суббота, как-никак», — прокомментировал разумный внутренний голос. — «Все нормальные люди на дачу укатили. Или за последними осенними грибами. Или на рыбалку. Как и полагается. Из нетленной серии, мол: — «Не нами заведено, не нам и отменять…». Подчёркиваю, нормальные семейные люди, а не всякие там одиночки-неудачники…. Ну-ка, братец, ещё разочек надави на кнопку…. Ага. Снова шорох. И, кажется, мяуканье…. Дави-дави, лентяй записной. На кнопку давить, как известно, это не пятидесятикилограммовые мешки с цементом ворочать…».
Наконец, за дверью обозначились чьи-то шаркающие и неуверенно-рваные шаги.
Сухо щёлкнули замки: один, второй. Тоненько и жалостливо пропели дверные петли. Дверь приоткрылась.
— Здравствуйте, дедушка, — неуверенно поздоровался Сергей. — Вы…э-э-э, отец Сан Саныча?
— Хм, — пожилой человек нервно склонил лысоватую голову на сторону и тут же стал похож на взъерошенного уличного воробья. — Хм…. Никак, Яковлев? Он же — Серый?
— Ага, я. Здрасьте…
— Выпить есть?
— Коньяк. Армянский. Вроде бы «пятизвёздочный». Если не врут, конечно.
— Заходи…. И дверку прикрой за собой.
«Это, что же, Саныч?», — сбросив ботинки и шагая за хозяином квартиры, недоумевал Сергей. — «Худющую спину горбит, правая рука, слегка скрючившись, висит — как плеть…. Ничего не понимаю. Он же таким спортивным тогда, двенадцать лет тому назад, смотрелся: стройным, подтянутым, мускулистым. Все купчинские мальчишки на него равнялись. А девчонки, понятное дело, влюблялись и восхищались…. Он же нестарый ещё совсем, лет сорок пять-шесть. Не больше. Выглядит же лет на двенадцать-пятнадцать старше…. А, пардон, квартира? Я тут уже бывал — в те давние и беззаботные времена. Причём, неоднократно…. Здесь же такой идеальный порядок был — закачаешься. Это тётя Тоня старалась. И маленькая Валька ей помогала во всём. Пахло тогда в квартире Саныча — милым домашним и счастливым уютом. Бесконечно-бесконечным таким…. Сейчас? Полной безнадёгой здесь пахнет. Полной-полной-полной. А ещё — серо-жёлтым одиночеством…. И линолеум в коридоре безнадёжно ободран. Давно-давно немытый линолеум, весь в чёрно-серых пятнах и бурых разводах…».
Они прошли на кухню: горы немытой посуды, тяжёлый затхлый запах, рваная клеёнчатая скатерть на столе, колченогие табуретки.
— Присаживайся, Серенький, присаживайся, — доставая левой, чуть подрагивающей рукой из буфета рюмки, засуетился Саныч. — Сейчас-сейчас…. И коньячок свой армянский открывай. И разливай, не тяни…. Вот, только с закусью у меня проблемы. Лишь засохший хлебушек, позавчерашние макароны, да «бычки в томате»…. Конфеты и торт? Конфетки — это хорошо, сгодятся. Типа — под коньячок…. А тортик потом с собой заберёшь. Как и цветочки. Девушке какой-нибудь подаришь. Симпатичной…. Ну, вздрогнули?
И они «вздрогнули»: раз, потом — с двухминутным перерывом — второй.
— Ох, кажется, полегчало, — Саныч заметно оживился, а на его впалых и давно небритых щеках даже некое подобие румянца выступило. — Давай-ка, Серёжа, начнём с тебя? Рассказывай, мальчик, рассказывай. Как и что. Где был. Что видел. И, вообще…
После окончания средней школы Сергей Яковлев решил «сходить в армию».
