Самый жаркий день лета - Абдулла Киа
— Да как они смеют!
Эндрю в недоумении смотрел на супругу.
Она закричала, не в силах сдержать странного ощущения несправедливости. Ясмин оплакивала своего ребенка и злилась на сестру. Ей нужна была возможность обвинить во всем Лейлу, но уголовное преследование вынуждало встать на ее сторону, проявить солидарность, когда Ясмин даже помыслить о таком не могла. Сначала ей нужно время для ненависти, и только потом можно прийти к прощению.
Эндрю обнял жену, но она оттолкнула его локтем.
— Мне необходима ненависть, Эндрю. Я не могу просто взять и простить Лейлу.
— Я понимаю, — пытался успокоить ее муж. — Это нормально.
Ясмин пылала от гнева. Она открыла рот, но вместо крика прошипела сорванным голосом:
— Я ненавижу ее, Эндрю. Я ее, черт подери, ненавижу.
— Все хорошо. Тебе можно ее ненавидеть.
— Она ничего не забывает, — зло и горько продолжала Ясмин. — Она не забывает ничего и никогда. Как она посмела забыть про Макса? — Она смяла глянцевую журнальную страницу в кулаке.
Эндрю крепко обнял жену.
— Не знаю, солнышко. — Он потерся подбородком о ее макушку. — Я… просто не понимаю.
Ясмин с усилием выбралась из его объятий.
— Они что, действительно считают, будто она оставила Макса специально?
Эндрю нерешительно ответил:
— Ей позвонили из офиса, она спешила. Возможно, хотела забежать на минутку и вернуться.
Ясмин переварила услышанное. У нее перед глазами встал извечный образ сестры: Лейла гладит платье для интервью, прижимая плечом к уху мобильный телефон, пока за спиной булькает кастрюля с макаронами. Она всегда старалась делать три дела одновременно, а когда необходимости напрягаться не было, считала, что тратит время впустую.
— Думаешь, она и впрямь могла так сделать? — Ясмин поглядела мужу в глаза в поисках ответа.
— Вряд ли, но… — Он поежился от неуверенности. — Разве тебя ни разу не подмывало оставить Макса на пару минут в машине, чтобы оплатить счет на заправке?
Вопрос огорошил Ясмин.
— Нет, — возмущенно ответила она. — А тебя?
Супруг виновато опустил голову:
— Случалось.
— И ты его оставлял?
— Нет. Но соблазн был велик, — признал Эндрю.
Ясмин выдохнула и заметила:
— Это ведь не то же самое, что на самом деле оставить ребенка.
Эндрю помолчал несколько секунд.
— Вряд ли Лейла оставила его специально.
Ясмин повернулась к нему:
— Где она сейчас?
— Не знаю.
— В тюрьме?
— Нет. Ей предъявили обвинение и отпустили вчера вечером.
Ясмин почувствовала нарастающее беспокойство. Лейлу будут судить. За убийство. Она представила сестру в тюремной камере, лишенную всех атрибутов успешности и достоинства. Мысль вызывала легкое злорадство. Как в душе уживаются два противоположных чувства — звенящее сострадание и пульсирующая ярость?
— Неужели это все происходит на самом деле? — Ясмин схватила Эндрю за рукав. — Почему такое случилось именно с нами?
Эндрю попытался ответить, но слова застряли у него в горле. Он горячо обнял жену, и они долго сидели рядом, окруженные общим коконом из ужаса и скорби.
* * *Детектив Кристофер Шепард вытянул руки, чувствуя, как пропитавшаяся влагой рубашка прилипает к потной коже. Как жарко. Такой духоты не было ни разу за все шестнадцать лет, что он провел на службе. Вентиляторы гоняли по участку спертый воздух, создавая иллюзию сквозняка. С таким же успехом можно было бы засунуть нос в выхлопную трубу автомобиля. Шепард скорчился над блокнотом, будто пытаясь укрыться от окружавшего шума: бессмысленного шипения кофемашины, кряхтения принтера, клацания десятка клавиатур. Ему гораздо лучше работалось в тишине, но бюджетов на отдельные кабинеты не хватало. Отдел криминальных расследований размещался в открытом зале: несуразные серые столы вплотную друг к другу, дешевые лампы и агонизирующие растения в кадках. Шепард предпочитал по возможности работать дома. В своей уютной студии он мог разложить все материалы и даже вынуть батарейку из настенных часов, если их тиканье раздражало.
Детектив рассматривал свои каракули, задумчиво проводя большим пальцем по пружинке, скрепляющей листы блокнота. В качестве ежедневника он предпочитал использовать альбом формата А4. Коллеги поднимали его на смех всякий раз, когда он запихивал огромную тетрадищу в портфель, и призывали отбросить стариковские привычки и перейти на электронный планшет.
Шепард заново пересмотрел временной график, составленный накануне. Вчера в 7:58 Эндрю Андерсон позвонил Лейле Саид. Разговор длился две минуты. В восемь Лейла остановила машину у дома зятя и поставила детское кресло с ребенком на заднее сиденье. Она утверждает, что Макс спал.
Шеп подписал к этому пункту вопрос: «Уже мертв?» Лейла ведь не проверяла, дышит ли Макс. У нее не было повода заподозрить неладное. Могло ли статься, что к гибели ребенка причастен отец? А сына отдал Лейле, чтобы скрыть собственную оплошность. Задумавшись, Шепард добавил небольшой крестик, который означал «маловероятно».
Детектив продолжил изучать график. Пятнадцать минут езды до офиса Лейлы. Двадцать до детского сада. В 8:08 ей сообщили, что чертежи пропали, а если судить по геолокации телефона, через десять минут она подъехала к офису. Детектив сделал еще одну пометку: «Превышение скорости?» Это указывало бы на спешку женщины и косвенно свидетельствовало о том, что она могла сознательно оставить ребенка в машине, надеясь быстро решить неотложные проблемы.
Отец, с которым Шепу еще предстояло пообщаться, второй раз позвонил Лейле в 11:27, интересуясь, куда пропал ребенок. Семью минутами позже в скорую поступил вызов. Констатация смерти в больнице официально произошла в 12:25. Вот и вся трагедия, умещается на одном листе А4. Но что произошло на самом деле? И кого винить в гибели ребенка? Перевернув страницу, детектив начал записывать угловатым почерком имя обвиняемой и свои впечатления. «Лейла Саид, — написал он и добавил ниже: — Спокойна, логична, практична». Потом расширил характеристику: «Холодна, сдержанна, невозмутима». Ниже Шепард написал три варианта:
1. Она оставила Макса случайно.
2. Она оставила Макса умышленно, но предполагала быстро вернуться.
3. Она оставила Макса умышленно и планировала убийство.
Лейла утверждала первое. Совет по опеке настаивал на втором. Возможен ли третий вариант? Если, размышлял детектив, она планировала убить ребенка, ему предстоит это выяснить. Шепард добавил к последней строчке короткое слово: «Мотив?» Да, вероятность того, что успешная бизнес-леди захочет убить собственного племянника, кажется чистым абсурдом. Но на его счету уже была одна профессиональная ошибка, когда внешний глянец сбил его с толку, и вновь поддаваться самообману Крис не собирался.
Жаль, что не удалось подольше пообщаться с Лейлой, прежде чем она вспомнила про адвоката. Клару Пирсон детектив считал крепким орешком, опытным адвокатом, против которого не помогали никакие уловки. Несколько раз Шепу уже приходилось работать с ней, и всякий раз она разрушала все его планы своим непробиваемым хладнокровием: ухоженная и респектабельная железная леди. Возможно, для чернокожей женщины в призвании юриста было нечто такое, что научило ее не показывать эмоций. Так или иначе, Клара губила на корню все его попытки разобраться.
Он вспомнил, как выглядела Лейла в комнате для допросов: идеальный макияж, тщательно уложенные волосы, и лишь покраснение в глазах выдает переживания. Что за скелеты она хранит в шкафу? Шеп перевернул страницу и поглядел на крестик напротив имени отца ребенка. Возможно, Андерсон и даст какие-то ключи к разгадке. Детектив поглядел на часы. На то, чтобы пережить горе, у родителей не было пока и суток, но ему требовалось поговорить с ними. Замешкавшись на секунду, Шепард все же схватил ключи от машины и двинулся к выходу.
* * *Детектив подъехал к аллее Тредегар, живописной полоске георгианской застройки, скрытой от дороги в тени кустов и деревьев. Каждый дом щеголял деревянными балками в стиле фахверк — настоящими или декоративными, сказать сложно. Шепард припарковался подле дома Андерсонов и какое-то время его рассматривал, не выходя из машины.
