Карл Хайасен - Дрянь погода
– Где мои вещи? – спросил Макс, беспокоясь о бумажнике и одежде.
– Там. – Сцинк ткнул пальцем в заплечный мешок.
– А камера?
– Отдал старику. У него семь внуков, пусть порадуется.
– А как же кассеты?
– Очень ему понравились! – рассмеялся Сцинк. – Нападение мартышки – это что-то! Подними-ка руки. – Капитан снова опрыскал пленника средством от насекомых.
– В магазине такая камера стоит почти девятьсот долларов, – угрюмо сказал Макс.
– Я же не просто так отдал, мы поменялись.
– На что?
Сцинк хлопнул Макса по плечу:
– Спорим, ты никогда не катался на аэроглиссере?
– Ох, только не это.
– Эй! Ты же хотел посмотреть Флориду.
Чернокожему непросто служится в Дорожной полиции Флориды. Еще сложнее, если у него близкие отношения с белой коллегой, как это получилось у Джима Таила с Брендой Рорк.
Они познакомились на семинаре по новейшим приборам замера скорости. В классе они сидели рядом, и Бренда сразу понравилась Джиму. У нее был здравый взгляд на свою работу, и она умела рассмешить. Они обсуждали самых чокнутых нарушителей, низкое жалованье и невозможных бюрократов из управления. В Дорожной полиции чернокожие редкость, и Джиму было неуютно среди коллег, но с Брендой он чувствовал себя легко – возможно, потому, что она тоже принадлежала к меньшинству: женщин на такую службу брали еще реже, чем негров и латиноамериканцев.
Как-то на занятии один придурок, по виду – топором вытесанный, стрельнул в Джима крысиными глазками и напомнил ему, что офицер Рорк – белая женщина, а этому в некоторых частях Флориды по-прежнему придают большое значение. Джим не пересел и остался рядом с Брендой, а белый босяк испепелял его взглядом еще два часа.
На перерыве Джим с Брендой пошли в «Арбиз». Девушка волновалась из-за грядущего перевода в Южную Флориду, а Джиму было нечем развеять ее опасения. Готовясь к службе на дорогах Майами, Бренда учила испанский, и первой выученной фразой стала Sale del carro con las manos arriba – «Выйти из машины с поднятыми руками».
В то время Джим Тайл и не думал о любви, Бренда Рорк была для него славной девушкой, и только. Он даже не спрашивал, есть ли у нее парень. Через несколько месяцев Джим приехал в округ Дейд на суд, и они столкнулись в управлении Дорожной полиции. Вместе поужинали, а потом в квартире Бренды до трех ночи болтали обо всем на свете – поначалу от нервозности, затем от сродства душ. Процесс длился шесть дней, и каждый вечер Джим оказывался у Бренды. Утром они просыпались в той же позе, что и засыпали: голова Бренды у Джима на плече, а его ноги свисают со слишком короткой кровати. Никогда еще Джим не ощущал такого покоя. Когда суд закончился, и Тайл вернулся в Северную Флориду, они с Брендой по очереди ездили друг к другу на выходные.
Джим слыл молчуном, но Бренда умела его разговорить. Особенно ей нравилось слушать про те времена, когда он служил в охране губернатора Флориды – и не просто губернатора, а того самого, что бросил должность, скрылся и стал легендарным отшельником. Тогда Бренда еще училась в школе, но историю эту помнила. Газеты и телевидение просто сбесились. «Умственно нестабильный» – так выразился о сбежавшем губернаторе учитель, который вел у них в старших классах обществоведение.
Когда она рассказала об этом Джиму, он от души расхохотался. Усевшись по-турецки и положив подбородок на руки, Бренда, затаив дыхание, слушала рассказы о том, кого сейчас называли Сцинком. Сохраняя верность и благоразумие, Джим не упоминал, что они с этим человеком до сих пор самые близкие друзья.
– Жаль, что мы не встретились, – говорила Бренда в прошедшем времени, словно Сцинк уже умер. Возможно, неосознанно Джим в рассказах представлял, что так оно и есть.
И вот спустя два года невероятная мечта Бренды, похоже, могла осуществиться. Губернатор обнаружился в зоне урагана.
На обратном пути от Кард-Саунда Бренда задала вполне логичный вопрос:
– А зачем он привязал себя к мосту?
– Он давно ждал большого урагана.
– Зачем?
– Бренда, я не смогу объяснить. Это можно понять, если только знаешь его.
Мили две Бренда молчала, потом спросила:
– Почему ты не говорил, что вы общаетесь?
– Это редко бывает.
– Ты мне не доверяешь?
– Конечно. – Джим притянул ее, чтобы сорвать поцелуй.
Бренда отстранилась, сверкнув голубыми глазами:
– Ты постараешься его разыскать. Признайся, Джим, не юли.
– Боюсь, его перемкнуло. Это скверно.
– Такое с ним не впервой, да?
– Нет, – ответил Джим Тайл. – Не впервой.
Бренда поднесла его руку к губам и легко поцеловала в костяшки.
– Все в порядке, здоровяк. Я понимаю, что такое дружба.
5
В доме Августина Бонни Лэм связалась с автоответчиком своей нью-йоркской квартиры. Дважды прослушала сообщение Макса, затем прокрутила его Августину.
– Что скажете? – спросила Бонни.
– Плохо дело. Ваш муж дорого стоит?
– Зарабатывает прилично, однако далеко не миллионер.
– А его семья?
– Отец у него – человек состоятельный, но наверняка Макс не такой дурак, чтобы рассказывать об этом похитителям.
Августин таких предположений делать бы не стал. Он разогрел для Бонни томатный суп и постелил в гостевой комнате чистое белье. Потом прошел к себе в берлогу и позвонил приятелю из ФБР. Вернувшись в гостиную, он увидел, что Бонни уснула прямо на диване. Августин перенес ее на кровать в комнату для гостей и подоткнул одеяло. На кухне он приготовил себе два больших бифштекса на косточках, испек картофелину и запил все бутылкой холодного пива «Амстел».
Потом долго стоял под горячим душем и вспоминал, как приятно пахла миссис Лэм, теплая и влажная от испарины и дождя, когда он нес ее на руках. Хорошо, что в доме опять женщина, пусть даже на одну ночь. Августин обмотался полотенцем и растянулся на голом полу перед телевизором. Переключая каналы, он посмотрел выпуски местных новостей, надеясь, что не увидит ни обезумевших зверей покойного дяди, ни как тело мужа миссис Лэм загружают в полицейский фургон.
А в полночь из гостевой комнаты донесся вопль. Августин верно догадался: миссис Лэм обнаружила его коллекцию черепов. Сидя в кровати с одеялом до подбородка, она смотрела на стену.
– Я подумала, мне это приснилось, – сказала Бонни.
– Пожалуйста, не пугайтесь.
– Они настоящие?
– Друзья присылают – в основном из-за границы, – ответил Августин. – Вот этот – рождественский подарок от проводника в рыболовном лагере в Исламораде. – Не зная, как Бонни отнесется к его хобби, Августин извинился, что испугал ее. – Кто-то коллекционирует монеты, а я вот – артефакты судебной медицины.
– Части тела?
– Не свежие, нет – препараты. Вы не поверите, как трудно достать хороший череп.
Обычно после этой фразы женщины бросались к двери. Бонни даже не шелохнулась.
– Можно посмотреть?
Августин снял один с полки. Бонни повертела его в руках, словно мускусную дыню в бакалее. Августин улыбнулся – ему нравилась эта леди.
– Это мужчина или женщина?
– Мужчина, около тридцати. Гайанец, примерно 1940 года. Поступил из медицинского института в Техасе.
Бонни спросила, почему у черепа нет нижней челюсти. Августин объяснил, что она отваливается, когда разлагаются лицевые мышцы. У большинства старых черепов она отсутствует. Взяв череп за глазницы, Бонни вернула жуткую реликвию на полку.
– Сколько их у вас всего?
– Девятнадцать.
Бонни присвистнула.
– И сколько женщин?
– Ни одной, – ответил Августин. – Все – молодые мужчины. Так что вашей красивой голове нет повода волноваться.
От шуточки Бонни закатила глаза и спросила:
– Почему только мужчины?
– Напоминают, что я тоже смертен.
– Вы что, из этих? – простонала Бонни.
– Бывает, мне кажется, что жизнь пошла псу под хвост, и я прихожу сюда и думаю, что произошло с этими несчастными болванами. Взгляд на мир сразу меняется к лучшему.
– Что ж, не самый плохой подход, – сказала Бонни. – Можно я приму душ?
Потом они пили кофе, и Августин передал ей свой разговор с приятелем из ФБР.
– Исчезновение вашего мужа будет считаться похищением лишь после того, как поступит достоверное требование выкупа. – Августин выделил слово «достоверное».
– А как же сообщение на автоответчике? И голос другого человека?
– Разумеется, они прослушают запись. Только должен вас уведомить: у них сейчас нехватка людей. Многие агенты серьезно пострадали от урагана и сейчас на больничном.
Бонни возмутило такое безразличие к судьбе Макса. Августин объяснил, что неугомонные мужья частенько используют стихийные бедствия как прикрытие бегства от жен. Драгоценные силы и средства неоднократно тратились на то, чтобы выследить их в квартирах, домах и на яхтах любовниц. Соответственно, все поступающие после урагана заявления о пропаже супруга встречают с ледяным скептицизмом.
