Михаил Март - Узкое место
— У вас есть и свои детективы. Я прав?
— Конечно. Они задействованы, но для вас бесполезны. Милиция и прокуратура тоже работают. Кстати, дело ведет некий майор Марецкий. По нашим сведениям, вы с ним вместе учились на юридическом и до сих пор дружите. Мы не возражаем, если вы поставите в известность милицию о том, что привлечены нашей компанией к работе. Это вам решать. Для нас важно ваше согласие. Как пишет Метлицкий в своих книгах, преступления раскрывали вы, а лавры победителя доставались Марецкому. Это напоминает взаимоотношения Шерлока Холмса с инспектором Лестрейдом.
— Перейдем к делу, господа. Я хочу понять суть событий, а потом дам ответ.
— Увы, Вадим Сергеевич, — развел руками Эрман, — информация конфиденциальная. Только при вашем согласии на работу мы можем посвятить вас во все детали. Хочу сказать, вы не пожалеете, вступив с нами в сотрудничество. Тридцать процентов от возвращенных ценностей в твердой валюте. Это ваш гонорар. Он может составить от двухсот тридцати тысяч долларов. Мне кажется, что такое предложение нельзя назвать легковесным.
— Резонно. Считайте, что я принял ваше предложение.
— В таком случае на неопределенный срок вы становитесь сотрудником нашей компании. Договор мы составим в ближайшее время. А теперь к делу.
Эрман достал из кармана несколько фотографий и положил на стол. Журавлев их внимательно рассмотрел и вернул.
— Речь идет о коллекции российских орденов? Ее похитили, и вы хотите вернуть ордена?
— Мало того что коллекцию похитили, хозяина коллекции убили.
— Кому же вы будете выплачивать страховое вознаграждение?
— Дочери покойного, как только она вступит в права наследования. Досье на нее мы вам предоставим. Любопытная дамочка, заслуживает особого внимания.
— Какие материалы у вас имеются?
— Копии протоколов следственной группы и некоторые выводы, сделанные нашими специалистами. Есть мнение и внештатных консультантов. С ними вам стоит встретиться отдельно. А главное то, что наш клиент не единственный, которого ограбили девятого мая, в праздник Победы. На коллекционеров началась серьезная охота. По мнению одного из специалистов, такая эпидемия бывает перед черными аукционами, проходящими раз в четыре года.
— Мне понадобятся деньги на каждодневные расходы и на взятки для мелких чиновников. Боюсь, что придется пользоваться услугами разного рода прохвостов, а сегодня за бесплатно никто рот разевать не станет.
— Об этом не беспокойтесь. Мы обеспечим вас всем необходимым, кроме оружия. К тому же, как нам известно, вы не пользуетесь оружием.
— Вы правы. Лишняя морока и обострение ситуации.
— Как это было в Сочи? — усмехнулся Эрман.
Журавлев промолчал.
— Извините. Так, сорвалось. Предлагаю пообедать, а потом заехать в нашу контору, где мы передадим вам необходимые материалы.
— Не возражаю.
* * *Следующую встречу Журавлеву назначили на Гоголевском бульваре. Имени человека он не знал и координатов его не имел. Эрман назвал кличку таинственного незнакомца: Веер. Похоже, господин Веер сам определял направление воздуха в определенных кругах, если соответствовал своей кликухе. Черный дилер — так называлась его должность. Он занимался посредничеством. Если кто-то из коллекционеров хотел что-то продать, то обращался к подобным людям, и те находили покупателей. Дилер получал от пяти до двадцати процентов от сделки. Все зависело от ценности товара, готовности покупателя платить. Такие люди имели обширные связи, знали все цены. Вопрос в том, насколько дилер будет откровенным.
Веер пришел на встречу вовремя. Вполне солидный мужчина зрелого возраста, одет подобающим образом. Очень смахивал на преуспевающего дельца. Где-то у обочины его ждет «Мерседес», тут сомнений не оставалось. Швейцарские часы от Фрэнка Мюллера это подтверждали.
— Вы Вадим Сергеевич?
Темные очки скрывали глаза дилера, зато лысина его сверкала на солнышке всеми цветами радуги.
— Аркадин Алексеевич сказал, что вы можете дать мне ответы на все вопросы по определенной тематике.
— Один многоуважаемый человек попросил меня проконсультировать страховую компанию. Отказать я не мог. Но это не значит, что я знаю ответы на все вопросы. Я не Бог и не ясновидец. Просто у меня имеется большой опыт и определенные знания.
Журавлев закурил и, немного подумав, спросил:
— Скольких коллекционеров ограбили девятого мая?
— Я знаю о четверых. Один убит, трое живы. Два человека из оставшихся троих заявлений в милицию писать не будут. Их коллекции не задекларированы.
— Вы хотите сказать, что многие ордена имеют криминальный шлейф, и заявления могли бы стать самодоносом?
— Можно сказать и так, только эти люди к криминалу никакого отношения не имеют. Солидные, богатые люди, зараженные бациллой собирательства, покупали товар, закрывая глаза на его историю. Так делают около сорока процентов теневых коллекционеров. Риск серьезный, требуется особая осторожность. К тому же нужны особые условия для хранения предметов коллекции. Тут нужно отдать дань специалистам, которым удалось обчистить столь аккуратных хранителей раритетов.
— И информированность. А самыми информированными считаются ваши коллеги. Посредники.
— Черные дилеры своей репутацией дорожат, нас никто не может обвинить в грязных доносах. Да и смысла в них нет. Мы потеряем клиентуру и останемся не у дел. Тут интересно вот что: все четверо имели в коллекциях ордена Святого Андрея Первозванного в полной комплектации. Я думаю, что охота шла за этими раритетами.
— Вы согласны с мнением, будто украденные коллекции готовятся к вывозу из России?
— Несомненно. В одном случае коллекция была застрахована на солидную сумму, во втором — завещана государству. Хищение в особо крупных размерах государственной и частной собственности, грабеж со взломом и, наконец, убийство. Даже если найдут человека со всеми украденными коллекциями и у него будет стопроцентное алиби на девятое мая, то его сочтут заказчиком. А это вышка… Нет. Он тоже посредник. Тут должна быть длинная цепочка, которую по окончании дела можно порвать на звенья и часть звеньев уничтожить. Я могу сделать предположение, что есть и другие случаи, о которых мне ничего не известно. Ну, например, коллекция орденов, хранящаяся в Историческом музее, находится в запасниках и выставляется в определенных случаях. Музейщики могут не сразу обнаружить пропажу, а спустя месяц, неделю, день, два. Конечно, я не поверю, будто жулики доб рались до Алмазного фонда или Оружейной палаты, но если охота началась, то она не может ограничиваться четырьмя коллекциями.
— Вы хотите сказать, что для аукциона этого мало?
— Я ничего не знаю об аукционе. Но, судя по обстановке, можно предположить, что он намечен на ближайшее время. Наш брат — посредник узнает о них уже после прохождения оных спустя пару месяцев. На таких торгах присутствуют представители крупных зарубежных покупателей, но не они сами. Схема подобных аукционов очень сложна и хорошо закамуфлирована.
— Где такой аукцион может проходить?
— В местах вполне доступных, многолюдных, но далеких от столиц. Я говорю о Москве и Питере. Последний проходил в Улан-Удэ.
— Какова цена ордена Святого Андрея Первозванного?
— Очень разная. Например, во время войны восемьсот двенадцатого года высшую награду Российской империи получило около шестисот человек. Эти ордена не столь ценны, как те, что вручались императрицей Екатериной Второй. А знак, звезда, цепь, лента и бриллианты вручались отдельно, по особому указу императоров. Так вот, такой комплект, выданный Елизаветой Петровной или Анной Иоанновной, где-нибудь в Париже может стоить более полутора миллионов евро. У нас таких денег вам никто не заплатит. И еще. Надо знать покупателя. Если владелец звезды Андрея Первозванного, принадлежавшей графу Минину, живет за границей, и ему предложат знак ордена с цепью или лентой того же Минина, то о цене говорить очень трудно. Она может дойти и до пяти миллионов. Но когда один ищет, а другой находит, то сделки между такими людьми доходят до абсурда. Собирательство — страшная болезнь. Деньги ничего не значат для приобретателя и главный приоритет для продавца. В этом весь смысл. Одни выбрасывают на стол содержимое своего сейфа, а другие идут на смерть и подвергаются любым опасностям ради денег. И те, и другие — фанатики. Но им не откажешь в уме и холодном расчете. Сделки такого рода совершались и будут совершаться. А полиция, милиция и прочие сыскари всегда остаются с носом. Каждая операция готовится загодя, просчитываются все детали, мелочей в таких делах не бывает. Выглядит все просто, даже грубо и по-хамски, а начнешь копать, и понимаешь, что вокруг тебя вырастает непреодолимая стена. Сыщиков ставят перед фактом. Они и не догадываются о подготовительном периоде, проведенном преступниками, о том, как все выверялось, выстраивалось, и сколько сыщикам оставили ложных ходов в лабиринте.
