Илья Деревянко - Гости из преисподней

Спотыкаясь на каждом шагу, Кожинов брел по улице не разбирая дороги. Его окутывал черный туман отчаяния. «Проклятая стерва! – мысленно хныкал майор. – Выжила, мокрощелка, и в придачу мое лицо запомнила! Нет, не зря отец ругался, обзывая нехорошими словами! Но что же делать?! Как выпутываться? Обстоятельства сложились хуже некуда! Полнейшая безысходность!»

– Избавься от оперов-свидетелей! – прозвучал в ушах голос «отца».

– Папа?! Наконец-то! А как лучше?! Подскажи! – засуетился майор, однако дух продолжать контакт не пожелал. Впрочем, Евгений Дмитриевич не обижался. Избавиться от свидетелей – мудрое решение! Они чрезвычайно опасны! Попытаются, сволочи, спихнуть всю вину на начальника. «Он и только он лупцевал мальчика, а мы пытались помешать! Отговаривали! Оттаскивали! Но не получилось! Здоров как бык! Вот видите синяки? (Гады, смекнув, откуда ветер дует, их друг дружке быстренько наставят. Лучше походить недельку с разбитыми мордами, чем на нарах загорать.) Кожинов избил! Когда мы старались воспрепятствовать преступлению!» Двое свидетелей против одного. Им скорее поверят, да и Бахусову такой расклад на руку!

«Единственный подлец в наше образцовое отделение затесался! Что ж! В семье не без урода! Зато остальные сотрудники – кристально чисты. Просто ангелы во плоти!» Гни-и-ида! Замочить козлов нужно без лишнего шума, трупы надежно спрятать. А всю ответственность переложить на бесследно исчезнувших оперов. Чувакин с Ершовым затоптали парня до смерти. Он, Кожинов, зашел в кабинет, когда было уже слишком поздно. Теперь же, злодеи, опасаясь справедливого возмездия, подались в бега. Явное свидетельство вины! Что же касается девки... Гм! Мало ли чего малолетней дуре померещится! Похожих людей, тем паче белых «девяток», пруд пруди! Пусть попробует доказать! А надежное алиби он себе обеспечит! Умиротворенный подобными умозаключениями, майор воспрянул духом и принялся за активные розыски подельников...

ГЛАВА 8

Надо исхитриться и провернуть оперативную комбинацию. Оно легко сказать... Вот и начинаешь ты жалеть, что не беременна Верка Колумбина от Гири (прозвище подозреваемого). Было бы идеально, чтобы на девятом месяце. Посадил бы ее напротив Гири и начал бы тихонько так по ее пузу дубинкой тыкать. Тут уж Гиря задергался бы непременно. А ты бы еще расписывал в подробностях, как сейчас их первенцу хреново: родиться еще не успел, а уже в милиции отметелили.

Оперуполномоченные Василий Чувакин и Николай Ершов официально числились «проводящими оперативно-розыскные мероприятия», а на самом деле пьянствовали в кафе «Снежинка», хозяин которого, личность кавказской национальности с тамбовской пропиской, никогда не решался требовать плату с местных стражей порядка. Себе дороже выйдет! Менты найдут массу поводов прицепиться к нахальному кабатчику. «То не так, это не этак... Ба! Да прописка не московская! А ты, часом, не террорист?! Вчера в машине участкового ветровое стекло разбили. Твоя небось работа. Ну-ка пройдем для выяснения, а заведение опечатаем...» Так что лучше не связываться. Пусть подавятся!.. Между прочим, оба лейтенанта действительно «давились». Пойло в «Снежинке» подавали «левое», типичный денатурат осетинского разлива, но, как говорится, «на халяву и уксус сладкий»!

– Как считаешь, вчерашний пацан впрямь торговал дурью[14] или майор подсунул? – спросил приятеля Ершов, с грехом пополам протолкнув в желудок очередную порцию сивухи.

– Без понятия, – равнодушно пожал плечами Чувакин. – Да какая разница?! Наша задача – добиться признания. Жаль, подох сопляк. Перестарались чуток. Вдруг неприятности возникнут?!

– Брось! Какие к черту неприятности! – отмахнулся Ершов. – Кожинов спрячет концы в воду. Чай, не впервой!

– Действительно, – согласился Чувакин. – Ты прав! Наливай, Коля, по новой!

Надо сказать, у блюстителей закона имелись веские основания для подобной безмятежности. Год назад бравые оперативники уже свели в могилу человека, упорно не желавшего сознаваться в краже у соседки по лестничной площадке ряда ювелирных изделий. Между тем преступление требовалось раскрыть во что бы то ни стало. Потерпевшая являлась дальней родственницей самого Бахусова! Оперативники рьяно взялись за дело. Отбили подозреваемому все внутренности. Через полчаса после «спецобработки» он скончался в камере. Судмедэксперт констатировал смерть от сердечной недостаточности, осложненной хроническим алкоголизмом (усопший и впрямь частенько «закладывал за воротник»). Похищенных вещей новоявленные Пинкертоны так и не разыскали, но это их не шибко расстроило. Нашли «козла отпущения», и ладно!.. Итак, лейтенанты активно расслаблялись на дармовщинку. Закончилась одна бутыль самопальной водки, стремительно пустела другая.

– Надо бы для порядка на работе отметиться. Вдруг Кожинов придерется? – спустя некоторое время сказал Ершов.

– Не придерется, – харкнув на пол, уверенно возразил Чувакин. – Майор теперича с нами крепко повязан! Жмурик-то общий! Кожинов постарается всячески нас умаслить, дабы держали язык за зубами! Бля буду!..

– Вот он собственной персоной! – растерянно пробормотал Ершов. – Правильно в народе говорят: не поминай лишний раз черта, иначе в гости припрется!

Толкнув пузом дверь, в кафе ввалился начальник следственной части, пристально оглядел подчиненных, нехорошо прищурился и поманил Чувакина пальцем: «Поди-ка сюда!»

Обреченно вздохнув, оперативник приблизился к шефу:

– Что случилось, Евгений Дмитриевич?!

– Важный разговор, – заговорщицки шепнул Кожинов. – Давай выйдем на минутку...

План устранения нежелательных свидетелей майор продумал досконально. Сперва вместе с Чувакиным прикончить Ершова, затем «пустить в расход» самого Чувакина. Так проще! «Разделяй и властвуй!» В том, что лейтенант согласится принять участие в убийстве приятеля, Кожинов ни капельки не сомневался. Чувакин самозабвенно любит себя, и только себя. Если потребуется, он не задумываясь мать родную продаст, а уж какого-то там коллегу и подавно! Нужно лишь навешать ему лапшу на уши. Остальное довершит ссыкливая чувакинская сущность.

– У нас, Василий, возникли серьезные проблемы, – озираясь по сторонам, сообщил оперативнику начальник следственной части. – Бахусов знает, кто убил мальчишку!

– Быть того не может! – Перепуганный Чувакин сделался удивительно похожим на барана, завидевшего нож забойщика скота. – Как?! Откуда?!

– Ершов заложил! К счастью, пока не под протокол, но завтра состоится очная ставка с подружкой Косарева, и тогда...

– При чем здесь подружка?! – изумился лейтенант. – Ведь девка ни фига не видела!

– Болван! – Евгений Дмитриевич с жалостью, как на умственно отсталого, посмотрел на подчиненного. – Дубина стоеросовая! Думаешь, малявка не заподозрила, где собака зарыта? А тут еще пидор Колька со своими откровениями. Он-то отмажется, а мы с тобой «на конвейер»!

– Е-мое! – схватился за голову синюшно-бледный, мигом протрезвевший Чувакин. – Чего делать-то будем?

– Чего, чего! – скривился майор. – Завалим предателя и пи...у! Пусть потом доказывают! Без стукача Кольки у них ни хрена не получится! Меня им не расколоть, да и ты мужик надежный! Кремень! Не подкачаешь!

– Когда? Где? – деловито осведомился польщенный лейтенант.

– Сейчас же! Мешкать нельзя, а где... Гм, есть у меня на примете укромное местечко. Кольке же скажем – нужно срочно выезжать на операцию. Мозгов у него нет. Поверит! Ну как, согласен?

Чувакин кивнул...

Облюбованное Кожиновым «укромное местечко» представляло собой заброшенный, полуразвалившийся заводик на окраине города. Его временно закрыли еще при Советской власти, намереваясь полностью реконструировать, заново отстроить обветшалые корпуса, но затем восторжествовала демократия, страна, завороженная обещаниями «капиталистического рая», увязла в реформах, и о заводике благополучно забыли. Куда там восстанавливать допотопную рухлядь, когда под звуки перестроечных фанфар рушатся на глазах промышленные гиганты, а те, что умудрились уцелеть, задыхаются под бременем непосильных налогов, месяцами не могут выплатить рабочим грошовую зарплату.

Применение руинам все же нашлось. Время от времени здесь ширялись[15] дурью наркоманы, пьянствовало, развратничало и выясняло отношения (вплоть до смертельного исхода) подрастающее поколение. Окрестные маньяки затаскивали сюда своих жертв. Но жить постоянно на территории завода никто не осмеливался, даже неприхотливые бомжи. Место издавна пользовалось дурной репутацией. Поговаривали, будто тут водится нечисть, бродят ночами призраки, слышатся леденящие душу вопли и т. п. Правда это или досужие вымыслы, люди толком не знали, однако один неоспоримый факт имелся. Некоего беглого урку, решившегося заночевать в развалинах, утром обнаружили мертвого. Без следов насилия на теле, но с искаженным гримасой ужаса лицом...