Изнанка - Дмитрий Александрович Видинеев

Дмитрий Видинеев

Изнанка

Глава первая

По железнодорожной платформе брёл рыжий пёс. Он совершал ежедневный обход территории деревни, считая это своей обязанностью. Ну как же, надо ведь проверить всё ли в порядке, не случилось ли за ночь чего-то плохого. Старожил, хозяин, хоть и шерсть в репейниках. Его уважали, подкармливали. Сегодня он уже побывал в северной части деревни, в западной, теперь вот до железнодорожных путей, разделяющих деревню надвое добрался, до платформы. А потом направится в южную часть, а в восточную не пойдёт, как не ходил уже несколько дней. Боялся он этой территории, что-то нехорошее там творилось. Вроде бы всё как прежде, но пёс чуял неладное, в самом воздухе витала опасность. Порой пёс пересиливал страх, приходил по вечерам к восточной части деревни и принимался выть, пытаясь сказать людям: «Уходите отсюда пока не поздно! Уходите!..» Однако никто не прислушивался к его предостережениям.

Прибыла электричка.

На платформу вышел мужчина в короткой кожаной куртке поверх тонкого серого свитера, на шее виднелся краешек татуировки — гитара, опутанная колючей проволокой. Густые русые волосы, щетина на щеках, ямочка на подбородке — Борису не раз говорили, что он похож на Курта Кобейна и это сравнение ему поначалу льстило, а потом начало вызывать лёгкое раздражение — с возрастом всё меньше хочется быть на кого-то похожим, даже на кумиров юности.

Он медленно набрал полные лёгкие воздуха и с блаженной улыбкой выдохнул. Деревня Белая Даль. Подмосковье. Красота! Прелые ароматы осени и лёгкий запах креозота с железнодорожных путей. Каких-то двести километров от столицы, а словно другой мир. И небо как будто выше и воздух прозрачней. Борису вспомнились строки из старой прекрасной песни: «На дальней станции сойду. Трава — по пояс. И хорошо, с былым наедине, бродить в полях, ничем, ничем не беспокоясь, по васильковой синей тишине…» Впрочем, то была летняя песня, а сейчас октябрь. Травы по пояс сейчас уже нет, к сожалению.

А это что за рыжее чудо?

— Привет, Тузик! — поприветствовал он пса. — Или ты Мухтар?

Пёс завилял хвостом, но не подобострастно, а с достоинством, мол, рад видеть тебя, человек, кто бы ты ни был, вот только щенячьего восторга ты от меня не дождёшься.

Борис потрепал его по голове.

— Ну, как тут у вас, а? Всё по-старому?

Электричка тронулась. На синем указателе «Белая Даль» каркнула ворона. Пёс посмотрел на неё с недовольством. Не любил он этих крикливых птиц.

Проводив электричку взглядом, Борис мысленно сказал ей: «Прощай навсегда», не желая сейчас думать о том, что через неделю снова зайдёт в вагон и поедет обратно, в душные объятия мегаполиса. Поезд ушёл и унёс с собой суету. Ну и отлично, пускай катится куда подальше. Борису казалось, что в последние месяцы он глядел на всё, будто бы сквозь мутное стекло, но вот окно распахнулось и повеяло чем-то свежим, целебным, а перед взором, наконец-то, предстало что-то настоящее, живое. А всего-то нужно было решиться и вырваться из бесконечного однообразия. Решиться сесть в электричку, выйти на этой станции с покрытой трещинами и выбоинами платформой и двумя почерневшими от времени скамейками. Почему иногда так сложно сделать самое простое и естественное?

Впрочем, Борису сейчас меньше всего хотелось упрекать себя. Он ловко спрыгнул с платформы на присыпанные гравием шпалы, хотя чётко помнил правила, которые ему в детстве вбивали в голову бабушка, тётя Ира, мать и отец: «Не прыгать с платформы! Не подлезать под железнодорожным составом! Ну и, само собой, смотреть направо и налево, прежде чем переступить рельсы». Они все говорили, что в ближайшее время тут будет построен мост-переход через «железку», а пока нужно смотреть в оба.

Но мост не построили, а детские запреты утратили то категоричное «нельзя», которое раньше ассоциировалось с чем-то страшным. Например, с месивом из окровавленной шерсти и костей на шпалах — с тем, что осталось от несчастного, угодившего под колёса поезда, кота.

Борис поправил на плече лямку спортивной сумки и бодро зашагал через пути. Он смотрел на живописные клёны с пожелтевшей листвой и думал, что бабье лето Подмосковью особенно к лицу.

Пёс тявкнул печально ему вслед: не ходи туда, человек, там опасно! Но человек даже не оглянулся. Странные они эти люди. Их предупреждаешь, предупреждаешь, а они не слушают. А значит — быть беде.

С этой стороны железнодорожных путей располагалась лишь малая часть деревни, всего пара десятков дворов. Дом тёти Иры находился на окраине. А дальше — поле. Огромное ровное поле, за которым едва виднелась окутанная дымкой полоса леса.

Борис решил на днях сходить туда за грибами, и едва не рассмеялся: суровый в глазах фанатов рокер забросил подальше свою гитару, взял корзинку и пошёл по грибы. Он представил себе Эдика с его скандинавской бородкой, бас гитариста группы «День тишины», и вокалистку Ингу, расхаживающих по лесу в поисках подосиновиков и маслят. Представил и тут уж не удержался, рассмеялся. Некоторые вещи, сочетаясь, выглядят ну очень комично. Хотя, почему бы и нет? Вон Инга, к примеру, яростная валькирия на сцене, в обыденной жизни вяжет шарфики и рыдает над любовными романами. А Эдик игрушечных солдатиков собирает. Фанаты об этом и не догадывались. А жаль. Некоторые рок идолы выглядели бы человечней, если бы все знали, что они, например, пекут на досуге пироги или собирают гербарии. Или за грибами ходят.

Борис отвлёкся от этих мыслей, увидев добротные кирпичные дома со спутниковыми антеннами на крышах. В последний раз он здесь был пять лет назад и теперь силился понять, насколько с тех пор изменилась деревня. Стало меньше деревянных строений? Меньше природного, органичного и больше неестественного, угловатого? Пожалуй, что так. В прошлую поездку Борис был сам не свой из-за смерти отца, да и приезжал-то всего на пару дней, а потому мало что помнил. В его памяти Белая Даль осталась той, старой, деревянной, с однотипными заборчиками и калитками. Теперь всё выглядело новым, и эта новизна не слишком-то радовала глаз. Взять хотя бы вон тот двухэтажный дом, выкрашенный в какой-то ядовито-зелёный цвет… Что за несуразный окрас? Наверняка хозяин этого строения чудик, который всячески старается казаться оригинальным. Обычно Борис к таким людям относился с симпатией, но сейчас…

Он усмехнулся, поймав себя на том, что глядит на деревню, как ревнивый муж на жену после долгой разлуки. То есть — с