Лиза Скоттолине - Убийца (в сокращении)

Лиза Скоттолине

Убийца

Сокращение романов, вошедших в этот том, выполнено Ридерз Дайджест Ассосиэйшн, Инк. по особой договоренности с издателями, авторами и правообладателями. Все персонажи и события, описываемые в романах, вымышленные. Любое совпадение с реальными событиями и людьми — случайность.

Глава 1

Мэри Динунцио сидела напротив стариков и решала про себя, кого пристрелить первым. Естественно, отца — Матти Динунцио, самого упрямого. А потом — всех троих его друзей, одним скопом. Они сидели рядом с ним за столом — три Тони: Голубь-Тони Люция, Тони-с-квартала Ломонако и Тони-две-ноги Пенсьера, которого прозвали Ноги, — единственный человек в Южном Филли, чье прозвище было образовано от прозвища.

— Пап, подожди, подумай, — сказала Мэри, сдерживая раздражение, — не хочешь же ты подавать в суд, в самом-то деле. — Она встретила кроткий взгляд карих отцовских глаз, увеличенных бифокальными очками.

Перед ними стояла открытая коробочка ароматного печенья с кедровыми орешками. Мать не позволяла ему приходить к дочери на работу без съестных подарков. Кроме печенья в офисном холодильнике ее ждало целое блюдо аппетитной лазаньи.

— Хотим, моя дорогая. В клубе провели голосование. Мы хотим подать в суд. Защита чести и достоинства.

— Чести и достоинства? — Мэри старалась не повышать голос. Она очень любит отца, но когда он успел потерять рассудок? Всю жизнь он проработал укладчиком черепицы. Всегда он был человеком практичным, по крайней мере до этого дня. — Ты хочешь подать иск о защите своей чести?

— Нет, чести Дина.

— Ты имеешь в виду Дина Мартина?

— Да. Он был великим певцом и великим человеком.

— И великим игроком в гольф, — сказал Тони-с-квартала.

— И великим игроком в гольф, — повторил ее отец. — А Бернис проявила неуважение к нему. Публично.

— Но ведь Дина нет. — Мэри вовремя прикусила язык, едва не сказав: «Он умер». Или: «Ты в своем уме?»

Тони-с-квартала кивнул:

— Дин Мартин — его не настоящее имя. Настоящее — Дино Крочетти.

Мэри хорошо знала это. Дин Мартин, родился в Стюбенвилле, Огайо. Обожал свою мать Анджелу. Everybody Loves Somebody Sometime. Мэри ведь была истинной дочерью своего отца, а он, выйдя на пенсию, основал фан-клуб Дина Мартина в Южном Филли. И вот сейчас она смотрит на четырех его сопрезидентов. И не спрашивайте, почему сопрезидентов четверо.

— И каким образом его честь будет отомщена, если вы подадите в суд?

— Мар, — негодующе перебил Ноги, — Бернис оскорбила его. Она назвала его пьяницей!

Мэри поморщилась. Ее отец покачал головой. Тони-с-квартала потянулся за следующим печеньем с кедровыми орешками. Обвисшие щеки Тони-две-ноги вспыхнули от эмоций — никакая виагра не вызовет таких чувств!

— Мар, она поносила его, как торговка, перед всеми. Что за язык у женщины! И тогда Большой Джоуи ответил ей, а потом схватился за сердце и упал. Она довела его до сердечного приступа. — Ноги поправил на носу очки. — Это что, законно?

— Я смотрел «Юристы Бостона», это называется «причинение страданий». — Тони-с-квартала стряхнул крошки печенья с рыжей футболки в цвет волосам. Он опять остался один, вот о чем громче сирены кричали его ярко-рыжие нечесаные волосы. А также о том, что у него даже зеркала нет.

— Всегда они так, в этом клубе, — сказал отец. — Никак не могут заткнуться. Синатра то, Синатра сё. Они думают, что их Фрэнк лучше всех, но у Дина было телешоу. Они об этом забывают.

— Но, пап, — перебила его Мэри, — сейчас Большой Джоуи чувствует себя хорошо, и сердечный приступ у него был совсем не из-за Бернис. Он же весит три сотни фунтов! — Отсюда «Большой». — Если вы хотите обвинить ее в намеренном причинении страданий, то вы должны доказать, что ее действия причинили вред. А ее высказывание нельзя считать оскорбительным.

— Мар, — встрял Тони-с-квартала, — у Дина в телешоу пили не по-настоящему. Они наливали в бокалы яблочный сок вместо выпивки. Это шоу-бизнес.

Лицо у Тони-две-ноги продолжало пылать.

— Да. Они городят всю эту чепуху, чтобы очернить Дина. Они все время портят ему репутацию. И за это мы можем подать на них в суд.

Мэри вздохнула:

— Подождите, джентльмены. Подать в суд стоит денег. Даже если я с вас денег не возьму, придется оплатить регистрационный сбор, сервисный сбор и массу других пошлин.

— У нас есть деньги, — сказал Ноги.

— Не важно даже, если мы проиграем, — сказал Тони-с-квартала. — Важен принцип. Это надо как-то прекратить.

— Правильно! — Отец Мэри шарахнул по столу мясистым кулаком. Он и три Тони были настроены решительно, их суровые лица — просто-таки итальянский вариант мемориала горы Рашмор.

— Но, джентльмены, на что же это будет похоже, если вы подадите в суд? — Мэри боролась с желанием посмотреть на часы. У нее еще столько дел! Она хотела бы побыстрей с этим покончить. — Ваш клуб по преимуществу мужской, правильно?

— Да, — пожал пухлыми плечами ее отец. — К чему это ты клонишь? Дин был всем мужчинам мужчина.

— А клуб Синатры по преимуществу женский.

— Это не настоящий клуб, не как у нас, — перебил Ноги. — Они называют себя Общество друзей Синатры. У них даже устава нет, одни вечеринки.

На лице ее отца мелькнуло сожаление. Он понял, к чему она клонит.

— Пап, предположим, что вы подадите в суд на клуб Синатры и выиграете. И на что это будет похоже? Мужчины наголову разбили женщин. Вы этого хотите?

Отец растерянно заморгал. Тони переглянулись.

Мэри поднажала:

— Думаете, Дину это понравилось бы?

— Нет, ему бы это не понравилось, — заключил отец.

— Но мы хотим открыто слушать записи, — сказал Тони-с-квартала, и Мэри наконец поняла, в чем же было дело.

— Вот что я вам скажу. Давайте я попрошу Бернис извиниться.

— Бернис Фолья ни за что не извинится, — сказал Тони-с-квартала. — Она двух мужей похоронила, и оба умерли от инфаркта.

— Давайте я попробую.

Мэри нужно было побыстрее с этим разделаться. Ее ждут еще триста дел. Ее тоненький «Блэкберри» лежал на столе с темным экраном.

Через четверть часа она их наконец проводила: каждого обняла, из переговорной довела до холла, вызвала лифт и, когда триумвират Тони вошел туда, на прощание еще раз поцеловала отца, вдохнув знакомый запах камфары и лосьона после бритья, и шепнула ему в ухо: «Я тебя люблю, пап», неожиданно ощутив страх и тоску. Паранойя, конечно, но она все время боялась, как бы вот эта самая встреча с ним не оказалась последней. Отец совершенно здоров, но она не могла отогнать эту мысль, побороть этот навязчивый детский страх — пусть даже ей за тридцать и нет никаких причин для беспокойства. Врожденная тяга к мелодраме.

— Я тоже тебя люблю, милая. — Отец потрепал ее по плечу и зашел в кабину лифта. — Я так горжусь тобой…

Стальные полированные двери закрылись.

— Мар?

Она обернулась. Ее окликнула Маршалл Трау, секретарша из приемной. В синем хлопковом платье спортивного покроя и желто-коричневых эспадрильях, она деловито вышла в холл, ее карие глаза были полны тревоги.

— Я проводила твою подругу к тебе в кабинет, не хотела прерывать встречу.

— Хорошо. — Мэри включила «Блэкберри», и на экран посыпались сообщения. — Какую подругу?

— Триш Гамбони.

Триш Гамбони пришла?!

— Ты ведь знаешь ее, да? — растерянно уточнила Маршалл.

— Конечно, знаю, со школы. Она здесь? — Мэри ничего не понимала.

Триш Гамбони — живое воплощение пренебрежения и даже презрения, от которого Мэри так страдала в школе Святой Марии Горетти. Мэри была близорукой отличницей и президентом Общества доверия, а Гамбони в те же самые четыре года, завалив религию и испанский и, не выпуская сигареты изо рта, царствовала как Самая-трудная-девочка.

— Она сказала, что должна с тобой встретиться и что это конфиденциально. Она плакала.

— Серьезно? — Сердце Мэри учащенно забилось.

Маршалл протянула ей пачку телефонных сообщений.

— Это все тебе. Почту я оставила на твоем столе. И не забудь, что через пятнадцать минут придут Корадино.

— Ладно. Спасибо. Принимай мои звонки, пожалуйста.

Мэри, миновав золотую табличку «Розато и товарищи» на двери кабинета босса, поспешила к кабинету своей лучшей подруги Джуди Кэриер, которая, выглянув в коридор, звала ее к себе.

— Мэри! — Лимонно-желтые волосы, огромные небесно-голубые глаза и широкая улыбка на все тридцать два зуба — самое лучшее на круглом, как тарелка, лице Джуди. — А поздороваться? Пора отчитаться о том, как прошли выходные.

Мэри просто-таки жгла новость.

— Угадай, кто вот прямо в эту минуту сидит у меня в кабинете?

— Кто? — Джуди была в истошно-розовой футболке, желтых брюках-карго и ярко-зеленых сабо. В общем, одета как дальтоник.