Джеффри Дивер - Исчезнувший

Джеффри Дивер

Исчезнувший

Фокусники считают, что любой трюк состоит из двух частей — эффекта и метода. Эффект — это то, что видит зритель… Метод — это скрывающийся за эффектом секрет, который как раз и позволяет ему проявиться.

Часть I

Эффект

Суббота, 17 апреля

Опытный фокусник стремится ввести в заблуждение разум зрителя, а не его зрение.

Глава 1

Приветствуем вас, почтеннейшая публика! Добро пожаловать!

Добро пожаловать на наше представление.

У нас в запасе множество потрясающих вещей, и в ближайшие два дня наши иллюзионисты, фокусники и престидижитаторы используют все свои навыки для того, чтобы увлечь и очаровать вас.

Наш первый номер — из репертуара исполнителя, о котором слышали все: это Гарри Гудини, величайший эскапист[1] Америки, а возможно, и всего мира, человек, выступавший перед коронованными особами и президентами США. Многие из его трюков настолько сложны, что никто так и не осмелился повторить их за все годы, минувшие после его безвременной смерти.

Сегодня, однако, мы повторим трюк, известный под названием «Ленивый палач», во время которого Гарри Гудини рисковал задохнуться.

Наш исполнитель лежит ничком, руки его скованы за спиной классическими наручниками «дарби», ноги также связаны, а другой конец веревки привязан к ним и обвит вокруг шеи наподобие петли. Любое движение ног натягивает веревку и начинает ужасный процесс удушения.

Почему этот номер называется «Ленивый палач»? Да потому, что приговоренный к смерти сам себя и казнит.

Во время исполнения наиболее опасных номеров рядом с мистером Гудини стояли наготове его ассистенты с ножами и ключами — на тот случай, если ему не удастся выбраться из оков. Часто поблизости дежурил и врач.

Сегодня всех этих предосторожностей не будет. Если за четыре минуты исполнитель не освободится сам, он умрет.

Через мгновение мы начинаем, но сначала позвольте дать вам один совет: никогда не забывайте, что, попав на наше представление, вы полностью отрешаетесь от реальности.

То, что кажется вам абсолютно подлинным, может вообще не существовать. То же, что вы принимаете за иллюзию, иногда оборачивается правдой.

Не удивляйтесь, поняв, что тот, с кем вы пришли на представление, совершенно чужой вам человек, а кто-то из сидящих в зале слишком хорошо знаком.

То, что, на ваш взгляд, безопасно, порой чревато смертельной опасностью. А те опасности, которых вы остерегаетесь, могут быть всего лишь приманкой, призванной отвлечь ваше внимание от куда более серьезных угроз.

Чему же вам верить на нашем представлении? Кому доверять?

Так вот, почтеннейшая публика: ничему верить вы не должны.

Тем более никому не доверяйте. Запомните: никому.

А сейчас занавес поднимается, прожектора загораются, музыка стихает, и лишь чуть слышен слабый стук сердец, сжимающихся в предвкушении чего-то необычного.

Представление начинается…

Дом выглядел так, будто повидал на своем веку немало привидений.

Это было зажатое между двумя небоскребами Верхнего Вест-Сайда темно-коричневое сооружение в готическом стиле, построенное еще в викторианскую эпоху, — с множеством закрытых ставнями окон и прогулочной площадкой на крыше. Когда-то здесь размещалась школа-интернат, позднее — психиатрическая лечебница, где душевнобольные преступники доживали свой нескладный век.

Да, Манхэттенская школа музыки и исполнительского искусства, должно быть, служила пристанищем для внушительного количества духов.

Один из них, возможно, витал где-то неподалеку — над еще не остывшим телом молодой женщины, лежавшей навзничь в полутемном вестибюле, возле небольшого концертного зала. Ее широко раскрытые неподвижные глаза пока не остекленели, а кровь на щеке не приобрела бурый оттенок.

Светлая от природы кожа сейчас из-за удушья стала темно-фиолетовой — ноги и шею женщины соединяла туго натянутая веревка.

Вокруг валялись ноты, футляр от флейты и пустая кофейная чашка; разлитый кофе запачкал джинсы и зеленую рубашку женщины, оставив на мраморном полу темные пятна.

Ее убийца сидел рядом на корточках и внимательно разглядывал жертву. Он явно никуда не спешил, поскольку знал, что по выходным занятий в школе нет, а сейчас было раннее утро субботы. Правда, студенты и сегодня пользовались репетиционными залами, но они располагались в другом крыле здания. Склонившись над женщиной, убийца прищурился — он надеялся увидеть, как от ее тела отделяется некая субстанция, дух, но ничего подобного так и не разглядел.

Выпрямившись, убийца прикинул, что делать с лежавшим перед ним неподвижным телом.

— Вы уверены, что тут визжали?

— Ага… то есть нет, — ответил охранник. — Знаете, скорее не визжали, а истошно кричали. Всего секунду или две. Потом все стихло.

— Кто-нибудь еще что-нибудь слышал? — спросила Диана Францискович, сотрудница патрульной службы 20-го полицейского участка.

Взглянув на высокую черноволосую женщину-полицейского, грузный охранник молча покачал головой. Сжав и разжав огромные кулаки, он вытер темные ладони о свои голубые брюки.

— Вызовем подмогу? — спросила у Дианы ее напарница Нэнси Аусонио. Тоже новичок в полиции, она была ниже напарницы и светловолоса.

Францискович не знала, как поступить, хотя все больше склонялась к тому, что подмога не нужна. В этой части Верхнего Вест-Сайда патрульные в основном имели дело с дорожными инцидентами, кражей товаров в магазинах, угоном машин и с уличными грабителями. С таким происшествием, как сейчас, они столкнулись впервые. Сегодня, во время утреннего дежурства, охранник, заметив на улице двух женщин-полицейских, пригласил их в здание, чтобы они проверили, кто там визжит. Ну, то есть истошно кричит.

— Давай пока воздержимся, — внешне спокойно отозвалась Францискович. — Сначала узнаем, что здесь случилось.

— Кричали вроде оттуда, — пояснил охранник. — Не знаю, что и подумать.

— Нечистое место, — заметила Аусонио. Сейчас она особенно волновалась, хотя обычно ничуть не боялась лезть в самую гущу драки. — Ну да, странные звуки. Трудно сказать, что это. Понимаешь, о чем я? Откуда же они доносятся?

И в самом деле чертовщина, подумала Францискович, догадавшись, что имеет в виду ее напарница.

Пройдя в кромешной тьме долгий путь и не обнаружив ничего подозрительного, охранник остановился.

— А там что? — Францискович указала на видневшуюся в конце коридора дверь.

— Там не должно быть студентов. Разве что…

Францискович распахнула дверь в небольшой холл, располагавшийся перед концертным залом А. Возле двери, ведущей в зал, лежало тело молодой женщины. Ее руки были скованы наручниками, ноги связаны, вокруг шеи обвивалась веревка. Остекленевшие глаза были открыты. Над телом склонился бородатый мужчина с каштановыми волосами, лет пятидесяти с небольшим. Удивленный неожиданным появлением людей, он вздрогнул и отвел взгляд от тела.

— Нет! — крикнула Аусонио.

— О Боже! — воскликнул охранник.

Полицейские выхватили оружие, и Францискович на удивление твердой рукой взяла мужчину на мушку.

— Эй, вы, не двигаться! Медленно встаньте, отойдите от трупа и поднимите руки. — Голос Францискович был куда менее тверд, чем ее пальцы, сжимавшие «глок». Мужчина подчинился. — Теперь ложитесь на пол, лицом вниз. Руки держите на виду! — Аусонио направилась к девушке. Только в этот момент Францискович заметила, что поднятая над головой правая рука мужчины сжата в кулак. — Разожмите ваш… — Ап!..

Ее ослепила яркая вспышка. Свет, полыхнувший из руки подозреваемого, озарил комнату. Аусонио замерла, пригнулась, подалась назад и, ничего не видя, отчаянно заморгала. Пистолет дрожал в ее руке. Охваченная паникой, она понимала, что убийца во время вспышки наверняка зажмурился, а сейчас, возможно, нацеливает на них свой пистолет или подбирается к ним с ножом в руке.

— Где, где, где? — крикнула она.

Но тут она увидела — очень смутно, сквозь все еще густой дым, — что убийца убегает в концертный зал. Он громко хлопнул дверью, и в зале послышался какой-то шум, словно там придвигали к двери стол или стул.

Опустившись на колени перед жертвой, Аусонио швейцарским армейским ножом перерезала веревку и начала делать девушке искусственное дыхание.