Жан Брюс - Под страхом смерти
– Выходите.
Юбер спустился следом за Черкесовым, приказавшим летчику:
– Подождите меня.
Затем, обращаясь к Юберу, он сказал:
– Следуйте за своим проводником.
Он был еще в хорошем настроении. Они прошли около ста метров в направлении отвесной скалы, возвышающейся над долиной.
– Голова не кружится? – спросил Черкесов.
– Нет, – ответил Юбер.
Пройдя еще метров двадцать, они остановились перед бронированной дверью, выбитой в скале. Черкесов вынул ключ и открыл дверь. Они вошли в освещенный неоновым светом небольшой зал, в глубине которого Юбер заметил лифт и телефонный аппарат.
Черкесов снял трубку и доложил:
– Старший политрук Борис Черкесов прибыл в сопровождении доктора Менцеля. Поднимите, пожалуйста, лифт.
– Здесь неплохо, – иронично заметил Юбер.
– Внизу еще лучше, – заверил русский. – Вам хорошо будет здесь работать: тихо, спокойно, тепло. Кормят у нас вкусно. Даже атомные бомбы здесь не страшны. Все преимущества...
Юбер поморщился:
– Монашеская жизнь.
Черкесов игриво подмигнул:
– В лаборатории есть женщины. Остальное зависит от вас.
Юбер с удивлением спросил:
– В этой чертовой дыре есть женщины?
– А почему бы и нет? В нашей стране между мужчинами и женщинами полное равноправие. Следовательно, женщина выполняет ту же работу, имеет те же обязанности... Это нормально.
– Разумеется, – сказал Юбер, – если это им нравится.
– Они гордятся этим.
Лифт остановился. Когда Юбер и Черкесов вошли, русский нажал на кнопку, и лифт спрятался в горе.
– В конце войны, – сказал Юбер, – в Германии было построено много подземных заводов в гротах или карьерах. Здесь то же самое?
– Да, – коротко ответил Черкесов.
Спуск продолжался две минуты. Они вышли в ярко освещенный коридор и прошли направо, в просторный вестибюль. Здесь стоял караул – около двадцати человек в темно-синих мундирах.
К старшему политруку подошел офицер и отдал ему честь.
– Все готово к приему доктора Менцеля? – спросил Черкесов. – Я знаю, что вы получили мои инструкции с некоторым опозданием, но...
– Все готово, – подтвердил офицер МВД. – Я провожу вас.
Коридор. Еще один лифт, гораздо более просторный. Короткая остановка. Коридор. На стенах бесконечные инструкции по технике безопасности.
– Мы находимся в крыле, где расположены квартиры технического персонала, – сказал Черкесов, чувствовавший себя здесь как рыба в воде.
Офицер открыл дверь в большую, скромно, но приятно обставленную комнату.
– Это ваша комната, – сказал Черкесов.
Он повернулся к офицеру и сказал по-русски:
– Пригласите сюда инженера Кимиашвили, я представлю его доктору Менцелю.
Юбер прошел в комнату, в которой ему предстояло жить... временно. Черкесов объяснил:
– Инженер Кимиашвили прекрасно говорит по-немецки. Он будет вашим переводчиком. Надеюсь, что он вам понравится.
– Я тоже надеюсь, – сказал Юбер.
Послышались голоса, и в дверях появилась женщина. Высокая брюнетка с красивыми черными глазами, одетая в белый комбинезон, облегающий ее гибкое тело. Настоящая женщина.
Не скрывая иронии, звучавшей в его хриплом голосе, Черкесов представил:
– Инженер Изадора Кимиашвили... Доктор Менцель...
Немного тяжеловатое, но красивое лицо грузинки осветилось улыбкой:
– Очень рада с вами познакомиться, доктор Менцель. Надеюсь, мы с вами поладим.
Глядя на ее чувственный рот, Юбер сказал уверенно:
– Я в этом не сомневаюсь.
Она слегка покраснела, и Черкесов громко расхохотался.
– Вы сражены молнией, Менцель. Я это предвидел. Но будьте умницей все-таки. Я отвечаю за моральное здоровье этого комплекса.
Он повернулся к офицеру МВД:
– Вы свободны, товарищ. Прежде чем уехать, я зайду к вам.
Офицер удалился. Черкесов фамильярно обхватил Изадору за плечи и сказал, глядя на Юбера:
– Ты будешь переводчиком и ассистентом доктора Менцеля. Следи за тем, чтобы у него было все необходимое. Ему поручена работа, имеющая большое значение для будущего нашей страны. Ты меня поняла?
Она насмешливо посмотрела на него своими великолепными черными глазами.
– Да, – прошептала она, – я поняла. Старший политрук может спать спокойно...
Юбер тоже понял.
9
Светящаяся вывеска «Какомбе» вспыхивала в небе каждые тридцать секунд в ста метрах от Бродвея, на тридцать четвертой улице.
Джерри Робин шел не спеша, засунув руки в карманы пальто, с камерой через плечо и потухшей сигарой в углу рта.
У него было плохое настроение. Патрон вызвал его в кабинет и намылил ему шею за появившийся на прошлой неделе на обложке «Лайфа» снимок женщины, которая перенесла операцию на бедре.
Из клиники пришел протест, и патрон поклялся выставить его за дверь, если что-нибудь подобное повторится.
Джерри попросили рассказать, как он проник в клинику, но он умолчал о роли, которую сыграла в этом деле хорошенькая Бетти. Это все равно ничего не меняло для него, наоборот. Он сам вошел в палату больной и спросил у нее разрешения. Ему показалось, что она ответила «да». Такова была его версия. Грязная история!
Он открыл дверь «Какомбе» и чуть не задохнулся от дыма и духоты. Кто-то крикнул:
– Джерри! Хелло!
Он двинулся на голос, прошел мимо включенного телевизора и на секунду остановился, чтобы посмотреть на игру ног Гингера.
Его окликнул Боб, репортер из «Нью-Йорк таймс». Хороший парень... Он был с девушкой, смазливой блондинкой, у которой было все, чтобы удовлетворить честного человека. Джерри присвистнул, глядя на нее, и сказал Бобу:
– Милая крошка! Ты одолжишь ее мне на следующий уик-энд?
– Пожалуйста, – охотно согласился Боб. – Но предупреждаю, что она кусается. Так что не клади ей пальца в рот.
Девушка рассмеялась.
– Ее зовут Джойс, – добавил Боб. – Но ты можешь просто свистнуть. Если неподалеку будет бар, она тут же прибежит. Больше я о ней ничего не знаю, так как познакомился с ней только вчера вечером, и самое любопытное то, что она приняла меня за тебя.
– Неужели? – искренне удивился Джерри.
– Что? – спросила Джойс. – Это Джерри Робин, а ты мне этого не говоришь?
– Джерри Робин собственной персоной, человек, заглатывающий дюжину «хот-догз»...
Джерри привык к таким вопросам. Должно быть, девица участвовала в каком-нибудь бродвейском шоу и мечтала о фоторепортере, который выставит ее наготу на обозрение публики, что принесет ей некоторую известность. Впрочем, он не против. Обычно он назначал им свидание у себя дома, давая понять, что они должны оставить о себе воспоминание, чтобы, входя в издательство на следующий день, он не забыл о снимках. Они только об этом и мечтали...
Он сел, положил локти на стол и спросил:
– Значит, малышка хочет показать свою мордочку в «Лайфе»?
Она покачала головой:
– Нет, дорогой. Я по поводу твоего репортажа об операции на бедре на прошлой неделе. Одна из моих подруг нуждается в подобной операции и хотела бы узнать адрес клиники, который не был указан в статье.
Джерри разочарованно посмотрел на Джойс и мягко сказал:
– Я не помню адреса. У меня нет с собой записной книжки. Но если хочешь, пойдем ко мне, и я найду его.
Она посмотрела на Боба:
– Я пойду?
Джерри взял рюмку с чинзано, стоящую перед Бобом, и залпом выпил ее. Затем он встал, помог Джойс выйти из-за стола и взял ее под руку.
– Разумеется, я оставляю счет тебе, – сказал он Бобу.
– Само собой, – ответил Боб с отвращением. – Это в порядке вещей.
– Не правда ли?
10
Смит оторвался от чтения документации, ежедневно представляемой ему различными службами, находящимися под его руководством. Перед ним на столе зажглась красная лампочка внутреннего переговорного устройства. Он нажал на кнопку:
– Я слушаю.
Низкий голос сразу ответил:
– Говорит Ховард. У меня срочное дело.
Смит поморщился:
– Хорошо. Поднимайтесь.
Смит опустил ручку, помещенную под столом, которая подавала ток или прекращала подачу к мотору его персонального лифта.
Он снял очки в тонкой золотой оправе и протер их кусочком замши.
Короткий звонок предупредил его о том, что лифт начал подниматься. Он выдвинул с левой стороны стола нечто напоминающее ящик, оснащенный телеэкраном и нажал кнопку. По экрану пробежали полосы, затем на нем показалось лицо Ховарда.
Смит задвинул ящик и нажатием пальца освободил систему блокирования двери. Металлический щит скользнул влево. Ховард вышел из лифта с папкой в руке.
– Здравствуйте, господин Смит.
– Здравствуйте, Ховард.
Капитан в безупречно сидящей форме пересек комнату и сел в ставшее привычным кресло.
– Я по делу Менцеля, – сообщил он.
– Слушаю вас, – сказал Смит, проведя жирной рукой по одутловатому лицу.
Ховард открыл папку и продолжал:
