Виктор Михайлов - Бумеранг не возвращается
— Патрик Роггльс?! — удивился Никитин. — Он встал им всем поперек горла, точно рыбья кость! Я только вчера прочел его «Предатели нации». Сильная, темпераментная книга! Роггльс в этой книге разоблачает преступные связи в дни войны химических концернов Марсонвиля. Страшная книга. У Патрика Роггльса кончается срок паспорта, надо полагать, что посольство заставит его покинуть нашу страну. Посте этой книги ему придется туго на родине.
— А Эдмонсон? — спросил полковник.
Эдмонсон зарекомендовал себя как Джентльмен пера. Он опытный журналист с хорошей репутацией. У Эдмонсона ольшая семья, он всегда нуждается, но не идет на сделки со своей совестью. Его появление в Москве в качестве корреспондента «Марсонвиль Стар» удивило всех. Тут либо газета меняет политический курс, либо Эдмонсон на старости лет решил пустить в оборот свой основной капитал — совесть.
Поглаживая подбородок большим и указательным пальцами, что у него всегда служило признаком раздумья, Каширин сказал:
— Один крупный буржуазный издатель в свое время говорил: «…Владелец газеты — наниматель. Он требует, чтобы нанятый им писал то, во что наниматель верит сам, или хочет, чтобы поверили его читатели». Вот и подумай, Степан Федорович, — переходя на ты, с улыбкой добавил Каширин, — во что верит господин Эдмонсон. Во всяком случае, Лавров прав — этот журналист ведет себя довольно развязно.
Раздался настойчивый звонок телефона, полковник взял трубку. По скупым и точным ответам полковника Никитин понял — звонит генерал. Обжигая пальцы о сигарету, сквозь сизый дымок, лениво поднимавшийся к потолку, Никитин исподволь наблюдал за Кашириным. Они были знакомы давно, больше десятка лет работали вместе, и каждая новая складка на лице его учителя и друга приносила ему огорчение. Вот и волосы на голове Сергея Васильевича стали реже, отчего лоб казался еще выше и крупнее. Большие серые глаза его, то проницательно-холодные, то полные какой-то особенной задушевной теплоты, еще были молоды, и только глубокие складки на лбу и переносье выдавали его годы. Крупный нос с побелевшей горбинкой, маленький для мужчины рот с немного выдающейся вперед нижней губой дополняли его портрет. Каширин был высок ростом и по-юношески тонок и строен.
Закончив разговор по телефону, полковник сказал:
— Торопит Николай Владимирович. Оно и понятно: время не ждет. Что скажете, майор Никитин? — опять переходя на официальный тон, спросил Каширин.
— Думается мне, Сергей Васильевич, что теперь район местонахождения автора этой криптограммы определился. Это завод триста шестьдесят семь. При первой же передаче станцию запеленгуют, в этом можно не сомневаться.
Вошел капитан Гаев и доложил:
— Томик Маяковского действительно оказался ключом кода радиограммы. Вот ее дешифровка.
Взяв у Гаева дешифровку, полковник отпустил капитана, просмотрел телеграмму и молча пододвинул ее майору. Никитин прочел: «ПРОШУ ПЕРЕДАТЬ КОГДА ЯВИТСЯ СВОЙ ЧЕЛОВЕК. ЗА ДЕНЬ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ СТАЛИ ДО ТЫСЯЧИ ТОНН. УЗЕЛ ОТПРАВИЛ СУТКИ ШЕСТЬДЕСЯТ ОДНУ ПАРУ ПОЕЗДОВ».
— Поезжайте, Степан Федорович, в Министерство путей сообщения, — распорядился полковник, — и выясните точно: какой железнодорожный узел Урала отправляет в сутки шестьдесят одну пару поездов.
Звонок телефона настиг Никитина у двери. Полковник снял трубку и, ответив: «Майор Никитин здесь в кабинете», — сделал ему знак задержаться.
Никитин медленно вернулся к столу и ждал, пока полковник Каширин не закончил разговор. По его односложным ответам трудно было понять содержание разговора, но Никитин видел, что полковник глубоко заинтересован. Положив трубку на рычаг аппарата, полковник распорядился:
— Поездку отставить. Сведения, нужные нам, в Министерстве путей сообщения получит Гаев. Что касается вас, майор Никитин, вам поручается другое задание: три дня тому назад при очень странных обстоятельствах исчез Мехия Гонзалес, коммерческий представитель торговой фирмы «Гондурас Фрут компани». Единственный человек, с которым общался в Москве Мехия Гонзалес, был Уильям Эдмонсон, специальный корреспондент «Марсонвиль Стар». Эдмонсон живет в «Метрополе» и, по утверждению дежурного администратора, отсутствует четвертые сутки. Вот вам, Никитин, задача на уравнение с двумя неизвестными.
11
ТАКСИ ЭЖ 13-13
Гонзалес жил в гостинице «Националь». Самый внимательный осмотр вещей коммерсанта не дал никаких результатов. При опросе служащих гостиницы выяснились следующие обстоятельства: в день приезда Гонзалеса у него обедал пожилой человек в очках, одетый в светлый спортивный костюм. Пообедав, они из гостиницы вышли вместе. В руках гостя был пакет, завернутый в серую бумагу. Вернулся коммерсант поздно. Несколько дней не выходил из номера. Завтракал, обедал и ужинал коммерсант у себя в номере, вызывая метрдотеля по телефону, так как, не владея русским языком, он не мог объясниться с официантом. Третьего числа, вечером, примерно в шесть-семь часов, Мехия Гонзалес, предупредив дежурного по этажу, что он приглашен на охоту и вернется только завтра к вечеру, спустился вниз. Швейцар у входной двери по просьбе коммерсанта вызывал такси.
С кем Гонзалес поехал на охоту? Где он получил необходимое для охоты снаряжение? Все это оставалось загадкой.
За время своего недолгого пребывания в Москве коммерсант общался только с одним человеком, Уильямом Эдмонсоном. Почему сразу же после прилета в Москву Гонзалес заказал обед на две персоны? Стадо быть, они уже виделись с Эдмонсоном раньше? Или Гонзалес пригласил его на обед по телефону? Все эти вопросы как раз и занимали Никитина, когда в номер, где происходил опрос служащих, вошел взволнованный администратор по этажу и тихо сказал майору:
— Этот человек в очках здесь, он пришел в ресторан и заказал обед.
Никитин спустился вниз и, отодвинув край портьеры, внимательно рассмотрел журналиста. Затем подошел к нему и вежливо попросил пройти в номер. Когда они вошли в комнату, приглашенный Никитиным работник посольства, представляющего интересы Гондураса, поздоровался с журналистом и представил его майору.
— Вы говорите по-русски? — спросил Никитин журналиста.
— Плохо, — ответил он.
— Хорошо, мы будем говорить по-английски, — согласился майор. — Прошу вас, господин Эдмонсон, ответить мне на несколько вопросов: вы давно знаете Мехию Гонзалеса, младшего компаньона фирмы «Гондурас Фрут компани»?
— Я познакомился с ним двадцать седьмого декабря. Прежде чем ответить на второй вопрос, я попрошу вас объяснить мне, на каком основании вы меня допрашиваете? — раздраженно заявил Эдмонсон.
Работник посольства, отозвав в сторону журналиста, объяснил ему обстановку. Никитин внимательно прислушивался к их диалогу. После беседы с работником посольства Эдмонсон подошел к Никитину и сказал:
— Если мои показания могут помочь следствию, я готов отвечать.
— Прошу вас, садитесь. Нас интересует, мистер Эдмонсон, как давно вы знаете Мехию Гонзалеса?
— Я уже сказал вам: впервые увидел мистера Гонзалеса двадцать седьмого декабря. До этой встречи мы знакомы не были.
— Однако коммерсант к вашему приходу заказал обед на две персоны. Чем вы это объясните?
— Я был на Внуковском аэродроме при встрече торговых представителей Запада как корреспондент «Марсонвиль Стар». Познакомившись со мной, Мехия Гонзалес сказал, что у него есть для меня посылка от моей жены Эллэн Эдмонсон. Я спросил его, когда я могу зайти за посылкой. Он мне назначил пять часов вечера. Обед для меня явился полной неожиданностью. После обеда мы вышли вместе. Гонзалес простился со мной на площади Революции и взял такси.
— Посылку вы получили?
— Да. Я раб своих привычек, жена это знает. Эллэн прислала мне сигареты «Фатум». Я курю эту марку много лет.
— Вы имеете в виду эту марку? — спросил Никитин, доставая из чемодана коммерсанта пачку сигарет.
— Да, Гонзалес также курил «Фатум».
— Почему вы говорите «курил»? — спросил Никитин, делая ударение на прошедшем времени.
— Я не знаю, курит ли он их сейчас!.. — все более раздражаясь, ответил Эдмонсон. — Когда вы его найдете, вы спросите его об этом сами!
— Хорошо, спрошу обязательно, — спокойно сказал Никитин и не менее вежливо заметил:
— Ваша жена, господин Эдмонсон, очевидно, давно знакома с Мехией Гонзалесом?
— Они не знакомы. Гонзалес был в Марсонвиле по делам своей фирмы, посылка — это просто его любезность, — резко бросил Эдмонсон.
— Благодарю вас, господин Эдмонсон, — с подчеркнутой вежливостью сказал Никитин и, уже прощаясь, неожиданно спросил:
— Не могли бы вы, господин Эдмонсон, сообщить следствию, где вы были с третьего по седьмое число этого месяца?
