Чингиз Абдуллаев - Алтарь победы
– Рад вас видеть, уважаемый Идрис, – приветствовал его Ибрагим, один из тех помощников, которым Идрис вынужден был доверять.
Аль-Исфахани кивнул в знак приветствия, проходя в отведенное для него помещение. Это было похоже на вполне комфортабельную комнату с хорошим освещением и удобной обстановкой. Идрис снял парик, накладные усы и бороду, надел очки. Внешне он походил на молодого профессора Гарварда. В таком виде его мало кто видел. Он переоделся и только затем позвал Ибрагима.
– Мне нужно знать, что произошло в Исламабаде, – холодно сказал Идрис.
– Все прошло нормально, – ответил Ибрагим.
Это был высокий мужчина с бритой головой, больше похожий на профессионального боксера или борца. Черную бороду, которая придавала его облику колоритный вид, он коротко подстригал. Ибрагим стоял перед сидевшим на стуле Идрисом, ожидая, когда тот разрешит ему сесть.
– Что значит нормально? – недовольно уточнил аль-Исфахани.
– Его застрелили, когда он был рядом с посольством, – сообщил Ибрагим, – в кармане нашли его паспорт и документы. Вчера тело Хозвана Джабри отправили на родину, в Дамаск. Отпевание будет в их православном храме. Вы знаете, что он христианин. Его похоронят на христианском кладбище. Мой человек из Сирии сообщил, что гроб не будут открывать – учитывая, что первый выстрел был в голову и лицо было обезображено.
– А второй?
– В сердце, как мы и планировали.
– Слишком профессионально. Нужно было стрелять в третий раз. Об этом мы не подумали.
– Почему в третий? – не понял Ибрагим.
– Чтобы промахнуться, – пояснил Идрис. – Тогда никто бы не подумал, что стрелял опытный профессионал. Слишком много чести для обычного ученого из Германии, чтобы его убивал такой опытный убийца. Садись, – наконец разрешил он своему помощнику.
Тот сел на стул.
– Нужно всегда помнить, что мы имеем дело с очень умными противниками, – напомнил Идрис. – Этот убитый хотя бы внешне был похож на Джабри?
– Конечно. Мы искали его несколько дней, – обиженно засопел Ибрагим.
– Как только я узнал, что его ищут, я понял, что его исчезновение стало известно и американцам, и израильтянам. Значит, нужно было сделать так, чтобы он «погиб». Передай в Дамаск, чтобы организовали круглосуточное наблюдение за могилой погибшего. Если кто-нибудь захочет проверить, кто именно там похоронен.
– Ему разнесли полчерепа, – возразил Ибрагим.
– Они могут проверить его ДНК или группу крови, – поморщился Идрис. – Голову ему разнесли для родственников, а обмануть израильтян все равно не удастся. Если они заподозрят, что мы подставили им другого человека, то начнут поиски Хозвана Джабри с удвоенной энергией. И передадут эти сведения американцам.
– Он сейчас в нашей лаборатории в Мултане. Там его не будут искать.
– Будут. Обязательно будут. Ни одна лаборатория не может быть надежно замаскирована, я тебе об этом много раз говорил. Предельный срок – шесть или семь месяцев. Потом нужно уходить. Все равно лабораторию вычислят, в каком бы месте мы ее ни спрятали. Люди, техника, оборудование, материалы… Все спрятать невозможно. И у нас не так много времени. Когда приедет профессор Гюльсум?
– Она уже здесь.
– Тогда позови ее. И учти, что твои люди должны круглосуточно следить за могилой Джабри. Круглосуточно, Ибрагим. Это очень важно. Если кто-то придет проверять – значит, они не поверили в его смерть. А теперь позови профессора.
Помощник поднялся и вышел. Идрис подошел к небольшому шкафчику, открыл дверцу. Здесь стояли флаконы с парфюмом. Это была его слабость. Он любил хороший и дорогой парфюм. В последнее время ему стали нравиться парфюмы от фирмы «Гермес». Их апельсиновый запах напоминал ему детские годы.
Кто-то постучал в дверь, и он поспешил открыть. На пороге стояла женщина. Ей было около пятидесяти. Немного вытянутое лицо, смуглая кожа, черные волосы с заметной сединой, которые она принципиально не красила, крупные черты лица. Перед ним была профессор Бегум Гюльсум Сайед, которую вот уже два года безрезультатно искали спецслужбы Австралии, откуда она уехала, Канады, США, Великобритании и Израиля. Профессор Гюльсум Сайед была специалистом по физическим свойствам химических соединений.
Она приняла осознанное решение помогать им еще несколько лет назад, когда ее единственный сын погиб в Афганистане. Он был американским журналистом, прибывшим на встречу с талибами. Будучи посланцем американского журнала, он был гражданином Пакистана. О месте его встречи с руководством талибов узнали американцы, которым он заранее сообщил о предстоящей встрече. Уничтожить сразу нескольких руководителей опасного движения было главной целью американского военного командования. Разумеется, при этом никто не принимал в расчет, что заодно с афганцами погибнет и пакистанец, даже если он работает на американский журнал. В дом, где происходила встреча, попала высокоточная ракета, и все погибли. Гюльсум Сайед узнала об этом через несколько дней. Смерть сына потрясла ее так сильно, что она приняла решение встать в этой войне на сторону талибов. И с тех пор она работала на организацию Идриса аль-Исфахани.
Как цинично заявил женщине один из американских журналистов, военное командование заранее уточнило, какой журналист отправился на встречу. Американский журналист с пакистанским паспортом был для них не так важен, как американский журналист с паспортом гражданина США. И участь молодого человека была решена. Это было неоправданно жестоко, но шла война, и военное командование принимало решения, исходя из конкретной обстановки. Такие потери считались допустимыми для военного командования и американского общественного мнения. Но недопустимыми для матери, потерявшей своего единственного сына.
Идрис поздоровался с женщиной за руку. Они провели много времени в Америке и Европе, переняв тамошние привычки, и познакомились уже давно. Когда-то они разговаривали только по телефону. Гюльсум Сайед вошла в комнату и, не дожидаясь разрешения, уселась на стул, доставая пачку сигарет. Идрис чуть поморщился: он не выносил даже запаха сигарет – с тех пор, как сам бросил курить. Но говорить об этом женщине ему не хотелось. Она была единственным человеком, кто имел право курить в его присутствии.
– Мы закончим свою работу через полтора-два месяца, – сообщила профессор, щелкнув зажигалкой. – Благодаря помощи профессора Джабри мы значительно продвинулись в нашей работе. Остались чисто технические вопросы, которые мы успешно решим.
– Вы уверены, что справитесь за это время? – уточнил Идрис.
– Теперь – да. Почти уверена. Зачем вы хотели меня видеть?
– Мне сказали, что вам нужно помочь. Ибрагим говорил о каких-то необходимых компонентах для вашей работы…
– Мы могли бы решить этот вопрос самостоятельно. Ничего особенного. Там нужно закупить…
– Простите, – перебил ее Идрис, – мы с вами сразу договаривались, что вы ничего и никогда не будете закупать самостоятельно. Даже обычную бумагу и обычные одноразовые ручки. Только через меня. Поймите, что вас и вашу лабораторию ищут самые лучшие разведчики всего мира. И даже если вы купите две пачки бумаги для ксерокса, то и тогда они могут вычислить, где именно находится ваша лаборатория. Насколько я помню, мы уже дважды меняли ваше местонахождение.
– И каждый раз это была ваша инициатива… – В клубах дыма трудно было различить выражение лица женщины.
– Я делаю все, чтобы защитить вас, – вежливо напомнил Идрис.
– Не нужно лицемерить, – поморщилась она, – вы делаете все, чтобы мы поскорее закончили свою работу и передали вам наши результаты. Вы защищаете не меня и не моих сотрудников, а собственное дело.
Эта женщина никого и ничего не боялась. После смерти своего сына она перестала бояться – ведь самое страшное, что могло случиться, уже произошло.
– Да, – сдержанно согласился Идрис, – мы защищаем собственное дело. И рассчитываем на вас и ваших людей.
Она потушила сигарету, достала вторую. Снова щелкнула зажигалкой.
– Даже сигареты, которые вы курите, тоже должны быть куплены через нас, – жестко сказал Идрис, – ведь ваши бывшие сослуживцы могут вспомнить, какой сорт сигарет вы любили.
– Понятно, – усмехнулась она, – я составлю вам список наших требований. Туалетную бумагу тоже будете закупать для нас вы?
– Да. Мусульмане пользуются автофой[1] для подмывания, – цинично заявил Идрис, – а афганцы используют камни и песок. Только сотрудники вашей лаборатории могут использовать туалетную бумагу. Видите, даже в таком вопросе у нас есть свои особенности.
– Вы меня убедили, – кивнула она, – хотя мне всегда неприятно с вами разговаривать. Такое ощущение, что вы каждый раз пытаетесь меня поймать, уличить во лжи, найти какой-нибудь повод, чтобы унизить меня. Я даже думаю, что знаю, чем все закончится. Как только мы сделаем свою работу, вы снова уничтожите нашу лабораторию, на этот раз вместе с нами.
