Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта

Полицейский, похоже, смутился. Ясное дело, он получил инструкции никого не впускать в эту дверь. Вмешался таможенник:

— Эй, приятель, пропусти их. Это же хозяин всего аэропорта Кеннеди.

Полицейский пожал плечами и открыл дверь.

Нескончаемый холодный дождь лил как из ведра, черное небо заволокли клочья тумана, принесенного со стороны Ямайского залива. Человек, которого сопровождал таможенный чиновник, надел дождевик. Его движения были быстры. Рука, спрятанная под дождевиком, сжимала пистолет. В мгновение ока пистолет оказался у него за поясом.

«Боинг-747» поблескивал в лучах прожекторов, фюзеляж был испещрен струйками дождя. Вокруг самолета столпились полицейские и механики наземного обслуживания, которые в ночи различались лишь по цвету плащей — черных и оранжевых.

— В самолете я тебя прикрою, если полиция тобой заинтересуется, — сказал таможенный чиновник и жестом указал на металлическую лестницу, поднимающуюся от кузова грузовика к раскрытому люку в хвостовой части самолета. — Ну, счастливой охоты.

Человек в дождевике кивнул, хотя, похоже, даже не расслышал его слов. Он напряженно изучал обстановку. Все его внимание было приковано к «боингу». Вокруг самолета в радиусе тридцати ярдов были установлены стойки, связанные веревками. У каждой стойки стоял полицейский. Но человек в дождевике находился внутри оцепленного места и мог свободно передвигаться. Он прошел вдоль ограждения и оказался под хвостовой частью. Он кивал полицейским и, если видел в их глазах немой вопрос, показывал свое удостоверение. Сквозь потоки дождя всматривался в лица всех, кто входил в самолет, как вдруг услышал за спиной недовольный выкрик парня из наземного обслуживания:

— Ты что, охренел? Закрепи лебедку!

Гневный окрик предназначался механику бригады наземного обслуживания, который стоял на платформе тягача. На нем не было желтого плаща, и его белый комбинезон промок насквозь. За баранкой тягача сидел другой парень, на котором тоже не было плаща.

Ну, вот и они, подумал человек в дождевике. Убийцы надели эти комбинезоны под костюмы, но они не учли, что может пойти дождь. Если бы не эта ошибка, план побега осуществился бы с блеском.

Он подошел к тягачу, сжав рукоять пистолета под дождевиком, и стал всматриваться в лицо того, кто сидел за баранкой. Второй стоял на дальнем краю платформы тягача и смотрел в другую сторону. За стеклом сверкнул удивленный взгляд — и сидящий метнулся в сторону, прижимаясь к правой двери кабины. Но человек в дождевике опередил его. Он распахнул дверь, выхватил пистолет и выстрелил — звук выстрела потонул в шуме дождя: к стволу был прикручен глушитель. Сидящий в кабине ткнулся лицом в приборный щиток, из раны на лбу заструилась кровь.

Услышав странные звуки, второй подбежал к кабине и заглянул стрелявшему в лицо:

— Это ты! Сидел в салоне с газетой!

— Залезай в кабину! — скомандовал человек в дождевике. Его слова четко прозвучали сквозь шум дождя. Руку с зажатым в ладони пистолетом он спрятал за распахнутой дверью кабины.

Стоявший на платформе замер. Человек с пистолетом огляделся по сторонам. Оцепившие самолет полицейские не отреагировали на случившееся: им было очень неуютно под проливным дождем и под слепящими лучами прожекторов. Человек в дождевике вскочил на подножку, схватил убийцу за полу комбинезона и одним рывком втолкнул его в кабину тягача.

— Вы ошиблись. Сын Генриха Клаузена жив, — сказал он спокойно. И выстрелил во второй раз. Убийца упал на сиденье.

Человек в дождевике закрыл дверь тягача и, заткнув пистолет за пояс, медленно двинулся прочь. Пройдя под фюзеляжем к оцепленному проходу, который вел к туннелю, он увидел, как из двери «боинга» появился таможенный чиновник и стал торопливо спускаться по трапу. Они встретились и вместе пошли к туннелю.

— Ну как? — спросил чиновник.

— Моя охота увенчалась успехом. Их охота оказалась неудачной. Вопрос в том, что нам делать с Холкрофтом.

— Это уже не наша забота. Пусть этим занимается Тинаму. Тинаму должен быть в курсе.

Человек в дождевике улыбнулся своим мыслям. Он знал, что его улыбка осталась незамеченной.

Глава 4

Холкрофт вышел из такси у своего дома на Семьдесят третьей улице в Восточном Манхэттене. Он чувствовал страшную усталость — результат напряжения последних трех дней, усугубившегося трагедией на борту самолета. Ему было жаль того беднягу, скончавшегося от сердечного приступа, но больше всего Ноэля разозлили идиотские действия авиатранспортной полиции: они отнеслись к происшествию так, словно это был международный скандал. Господи всемогущий! Их держали в карантине целых четыре часа! И всем пассажирам первого класса пришлось сообщить полиции о своем предполагаемом местонахождении в ближайшие два месяца! Его поприветствовал швейцар:

— Быстро вы вернулись на этот раз, мистер Холкрофт. У вас большая почта. Да, и записка.

— Записка?

— Да, сэр, — сказал швейцар, подавая ему визитную карточку. — Этот джентльмен заходил вчера и спрашивал вас. Он был весьма возбужден, вы понимаете, что я имею в виду?

— Пока не совсем. — Ноэль взял карточку и прочитал:

«Питер Болдуин, эсквайр». Имя ему ничего не говорило. «Веллингтон секьюрити системз, лимитед. Стрэнд, Лондон». Ниже — номер телефона. Холкрофт перевернул карточку. На обороте было написано: «Отель „Сент-Реджис“, ном. 411».

— Он настоятельно просил меня позвонить вам и узнать, не вернулись ли вы, но я-то видел, что вы не заходили в квартиру.

— Он мог и сам мне позвонить, — сказал Ноэль, направляясь к лифту. — Мой номер есть в телефонной книге.

— Он сказал мне, что пытался вам дозвониться, но наш телефон неисправен. Он про...

Дверь лифта закрылась, и Ноэль не расслышал последних слов швейцара. Пока лифт полз на пятый этаж Холкрофт снова взглянул на карточку. Питер Болдуин эсквайр. Кто это? И с каких это пор его телефон неисправен?

Он открыл дверь квартиры и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Обе настольные лампы зажглись одновременно. Ноэль окинул взглядом комнату и оторопел.

Тут все было не так, как три дня назад! Все по-другому!

Вся мебель, все стулья и столы, все вазы и пепельницы были сдвинуты с привычных мест. Диванчик для отдыха раньше стоял посреди комнаты, теперь он оказался в дальнем углу. Все эскизы и картины, развешанные по стенам, висели на других местах. Стереопроигрыватель уже стоял не на полке, как раньше, а на столе. А бар, который был у дальней стены гостиной, переместился за дверь. Чертежная доска, всегда стоявшая у окна, теперь возвышалась прямо перед ним, в нескольких шагах от двери. Вертящийся табурет и вовсе исчез из виду... Да где же он? Это было самое поразительное происшествие из всех, что случились с Ноэлем в последнее время. Все такое знакомое и в то же время — абсолютно чужое! Реальность словно перевернулась, словно кто-то сбил фокус...

Он так и стоял, не закрывая входную дверь. Мысленно Холкрофт все еще представлял себе прежний вид комнаты, но привычную картину вытеснила другая — та, что предстала его взору.

— Что произошло? — услышал Ноэль собственный голос и не сразу понял, что эти слова произнес он сам.

Ноэль подбежал к диванчику: телефон всегда стоял рядом на столике справа. Но диванчик был сдвинут, и телефона рядом не оказалось. Он вышел на середину комнаты. Где же столик? Там, где должен был стоять стол, теперь стояло кресло. Но и там телефона не было! Где же телефон? Где стол? Где же, черт побери, телефон?

У окна! Там стоял кухонный стол — Боже, кухонныйстол у окна гостиной! И на нем он увидел телефонный аппарат. Большое окно выходило на жилой небоскреб, возвышавшийся на другом конце двора. Телефонные провода кто-то вытащил из-под ковра, устилавшего весь пол гостиной, и перебросил к окну. Чертовщина какая-то! Кому это понадобилось отдирать от пола ковер и вытаскивать телефонные провода?

Он подошел к столу, снял трубку и нажал на кнопку переговорного устройства, соединявшего телефон с селектором швейцара в вестибюле. Ответа не последовало. Он снова нажал кнопку и не отпускал палец до тех пор, пока в трубке не послышался голос швейцара Джека:

— Да, да, я слушаю. Это вестибюль...

— Джек, это мистер Холкрофт. Кто приходил в мою квартиру, пока меня не было?

— Кто приходил куда?

— В мою квартиру.

— Вас ограбили, мистер Холкрофт?

— Пока не знаю. Я только вижу, что в квартире все передвинуто. Кто здесь был?

— Никого. То есть никого, насколько мне известно. Мои сменщики ничего не говорили. Меня сменяет Эд в четыре утра. А его сменяют в полдень. На смену заступает Луи.

— Ты сможешь им позвонить?

— Да я могу просто позвонить в полицию! Слово «полиция» ассоциировалось с вопросами: «Где вы были?», «Кого вы видели?». Ноэль еще не знал, хочет ли отвечать на подобные вопросы.