Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта

Вдруг один из пассажиров в дальнем конце салона вскочил на ноги и издал дикий вопль. Он изогнулся, ловя ртом воздух, схватился за живот, потом за грудь... И рухнул на деревянный столик, где стопками лежали журналы и книжки с расписаниями авиарейсов, судорожно извиваясь, глаза у него были широко раскрыты, вены на шее набухли. Он дернулся вперед и распростерся на полу.

Это был третий — тот, что присоединился к двум пьяным, разговаривавшим у стойки бара со стюардессой.

Началась паника. Стюардесса метнулась к упавшему пассажиру, внимательно его осмотрела и стала действовать согласно инструкции. Она попросила всех пассажиров оставаться на своих местах, подложила подушку под голову пострадавшего и, вернувшись к стойке, вызвала по селектору подмогу. Тотчас по винтовой лесенке снизу поднялся стюард, вслед за ним появился командир корабля в форме авиакомпании «Бритиш эруэйз». Склонившись над бездыханным телом, они стали совещаться со стюардессой. Стюард быстро прошел к лесенке, спустился вниз и через несколько минут вернулся с папкой. Это был, очевидно, список пассажиров.

Командир обратился ко всем находящимся в салоне:

— Прошу вас занять свои места внизу. На борту находится врач. Сейчас его вызовут. Спасибо.

Когда Холкрофт спускался вниз, мимо него прошмыгнула стюардесса с одеялом. Он слышал, как командир корабля отдает приказ через переговорное устройство:

— Свяжитесь с аэропортом Кеннеди и вызовите «скорую». Пассажир Торнтон. Сердечный приступ, по-моему.

Врач склонился над неподвижным телом, лежащим на диване. Потом он попросил принести фонарик. Второй пилот бросился в кабину и вернулся с фонариком. Врач раскрыл веки Торнтона, потом обернулся к командиру и пригласил его отойти в сторону. Он хотел сообщить нечто важное. Командир склонился ближе, и врач зашептал ему на ухо:

— Этот человек мертв. Трудно сказать, отчего наступила смерть, — необходимо сделать анализ крови и вскрытие, но едва ли у него был сердечный приступ. Мне кажется, его отравили. Видимо, стрихнином.

Инспектор таможенной службы сразу затих. За его столом сидел детектив из отдела убийств авиатранспортной полиции Нью-Йорка. Перед ним лежал список пассажиров рейса «Бритиш эруэйз». Инспектор неподвижно застыл в неловкой позе сбоку от стола с тревожным выражением на лице. У стены сидели командир «боинга» и стюардесса из салона первого класса. Детектив недоверчиво смотрел на таможенного инспектора.

— Так вы уверяете, что двое пассажиров сошли с этого самолета, проникли через закрытый для посторонних коридор в охраняемый сектор таможенного контроля и исчезли?

— Я не могу этого объяснить, — сказал инспектор, горестно качая головой. — Такого раньше не случалось. Детектив обратился к стюардессе:

— Вы уверены, мисс, что они были пьяны?

— Теперь сомневаюсь, — ответила девушка. — Теперь я уже так не думаю. Выпили они порядочно. Это я могу точно сказать — ведь я их обслуживала. Но вели они себя спокойно.

— Они могли выливать спиртное куда-нибудь? Я имею в виду, могли ли они его не пить?

— Выливать — но куда? — спросила стюардесса.

— Ну, не знаю. В пустые пепельницы, под подушки кресел. Чем у вас там застелен пол?

— Ковром, — ответил пилот.

Детектив обратился к стоявшему в дверях полицейскому:

— Свяжитесь по переговорнику с судмедэкспертом и попросите его обследовать ковер, подушки кресел и пепельницы. Пусть проверят все изнаночные части. Если там обнаружат влагу, пусть доложат.

— Слушаю, сэр! — И полицейский закрыл за собой дверь.

— Разумеется, — начал командир «боинга», — разные люди способны выпить разное количество спиртного.

— Но не такое же, о котором говорит юная леди! — возразил детектив.

— Господи, но почему это так важно? — воскликнул командир. — Конечно, это именно те, кого вы ищете. Они, как вы выразились, исчезли. Следовательно, все было заранее спланировано.

— Тут все важно, — заметил детектив. — Мы можем сравнить случившееся с аналогичными преступлениями, совершенными ранее. Нам важно все. Ох уж эти безумцы. Богатые безумцы, которые бродят по всему миру в поисках острых ощущений и получают удовольствие, будучи навеселе, не важно от чего — от алкоголя или наркотиков. Насколько мы понимаем, те двое даже не были знакомы с Торнтоном. Ваша стюардесса показала, что они познакомились в салоне. Почему же они его убили? И если это так, то почему так зверски? Это и впрямь был стрихнин, командир, и поверьте мне, это жестокое убийство.

Зазвонил телефон. Таможенный инспектор снял трубку и, выслушав, передал ее детективу авиатранспортной полиции.

— Это из государственного департамента. Вас.

— Госдеп? Говорит лейтенант Майлз, нью-йоркская авиатранспортная полиция. У вас есть информация, которую я запрашивал?

— Есть, но вам она не понравится...

— Погодите. — Майлз опустил трубку, потому что дверь распахнулась и вошел полицейский, уходивший связываться с судебно-медицинским экспертом. — Что у вас? — спросил его Майлз.

— Все подушки и ковер с изнанки влажные.

— Так они были трезвы как стекло! — сказал детектив, отчеканивая каждое слово. Он вернулся к прерванному телефонному разговору: — Госдеп! Продолжайте. Что же мне не понравится?

— Паспорта, о которых вы спрашивали, были аннулированы четыре года назад. Паспорта принадлежали двум жителям Флинта, штат Мичиган. Они жили по соседству. И работали в одной компании в Детройте. В июне 1973 года оба отправились в служебную командировку в Европу и не вернулись.

— Почему паспорта аннулировали?

— Они исчезли из гостиницы, в которой остановились. Через три дня их тела были найдены в реке. Их застрелили.

— Боже! В какой еще реке? Где?

— В Изаре. Это в Мюнхене, в Германии.

Один из другим разгневанные пассажиры рейса номер 591 выходили из карантина-накопителя. Представитель компании «Бритиш эруэйз» сверял их имена, адреса и номера телефонов со списком пассажиров «боинга». Вместе с представителем «Бритиш эруэйз» у двери карантина стоял офицер нью-йоркской авиатранспортной полиции и делал пометки в своем списке. Карантин продолжался почти четыре часа.

Из карантина-накопителя пассажиров провожали в сектор выдачи багажа, где им выдавали уже осмотренный багаж, после чего они направлялись в здание аэровокзала.

Один из пассажиров и не собирался уходить из отсека выдачи багажа. Вместо того чтобы направиться к выходу, человек, у которого не было багажа — лишь через руку его был перекинут сложенный дождевик, — двинулся к двери на которой висела табличка:

«ТАМОЖНЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ. ЦЕНТР СПЕЦКОНТРОЛЯ. ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА».

Показав свое удостоверение, он прошел за дверь. Седоволосый человек в форме высокопоставленного чиновника таможенной службы стоял у окна и курил. Он обернулся к вошедшему.

— Я ждал тебя, — сказал он. — Я ничего не мог предпринять, пока ты проходил карантин.

— У меня есть удостоверение — на тот случай, если бы тебя здесь не оказалось, — ответил пассажир и сунул удостоверение обратно в карман.

— Держи его наготове. Оно еще может понадобиться: тут полным-полно полиции. Что ты собираешься делать?

— Попасть на самолет.

— Ты полагаешь, они все еще там?

— Да. Это единственное объяснение их исчезновения. — Пассажир и чиновник таможни покинули кабинет и прошли через отсек выдачи багажа, мимо бесчисленных конвейерных лент к обшитой стальным листом двери с надписью «Вход воспрещен». Таможенный чиновник отпер дверь своим ключом и вошел, за ним последовал пассажир с дождевиком. Они оказались в темном длинном туннеле, ведущем прямо на летное поле. Через сорок секунд они добрались еще до одной обшитой стальным листом двери, которую охраняли двое — один из таможенного управления Соединенных Штатов, другой — сотрудник авиатранспортной полиции. Первый узнал седоволосого.

— Здравствуйте, капитан. Ну и ночка, а? — Боюсь, все только начинается, — ответил тот. — Им теперь не отвертеться. — И мельком взглянул на полицейского. — Этот джентльмен — из ФБР, — продолжал он, кивнув на своего спутника. — Я веду его на борт Рейса 591. Возможно, тут есть какая-то связь с наркобизнесом.

Полицейский, похоже, смутился. Ясное дело, он получил инструкции никого не впускать в эту дверь. Вмешался таможенник:

— Эй, приятель, пропусти их. Это же хозяин всего аэропорта Кеннеди.

Полицейский пожал плечами и открыл дверь.

Нескончаемый холодный дождь лил как из ведра, черное небо заволокли клочья тумана, принесенного со стороны Ямайского залива. Человек, которого сопровождал таможенный чиновник, надел дождевик. Его движения были быстры. Рука, спрятанная под дождевиком, сжимала пистолет. В мгновение ока пистолет оказался у него за поясом.

«Боинг-747» поблескивал в лучах прожекторов, фюзеляж был испещрен струйками дождя. Вокруг самолета столпились полицейские и механики наземного обслуживания, которые в ночи различались лишь по цвету плащей — черных и оранжевых.