Чингиз Абдуллаев - Восточный ветер

Большаков тяжело вздохнул и продолжил:

— Один застрелился, двоим дали по двадцать лет тюрьмы. Нескольких обменяли на западных агентов. Тогда Минкявичус был заочно судим и приговорен советским судом к расстрелу. — Большаков нахмурился. Затем отрывисто сказал: — Тот, кто застрелился, был моим личным другом. Чтобы не подставлять свою семью — жену и троих детей, живущих в Западной Германии, он принял такое решение. Они до сих пор живут там. Минкявичус прятался на Западе до девяносто первого года, а после того как Литва стала самостоятельным государством, объявился сначала в Германии, затем в Польше. В девяносто четвертом он приехал впервые в Литву, затем еще несколько раз. В настоящее время он уже восемь лет как живет во Флоренции. Открыл небольшой магазин, торгует антиквариатом. Он всегда был в душе торгашом, а не разведчиком.

Караев подумал, что подобных совпадений не бывает. Он услышал название города, в котором жил Минкявичус, и понял, что его выбрали не случайно.

— Я думаю, что вы уже все правильно поняли, — продолжал Большаков, — Минкявичус живет во Флоренции и находится под негласным контролем итальянских спецслужб. Мы не можем послать туда никого из наших людей. Во Флоренции чужой человек сразу обратит на себя внимание. Но у нас есть женщина, которая была с ним лично знакома, когда проживала во Флоренции и ее супруг работал консультантом в галерее Уффици. Вы догадываетесь, о ком я говорю?

— Откуда вы узнали, что Элина с ним знакома? — мрачно спросил Караев.

Большаков протянул руку и взял со стола, находившегося справа от него, пачку фотографий. На них была Элина с мужем. Среди друзей, окружавших эту семейную пару, был и Минкявичус, обведенный красным кружком. Караев просмотрел фотографии и, не сказав ни слова, вернул их Большакову. Тот бросил фотографии на столик.

— Убедились.

— Что она должна сделать? — поинтересовался Караев.

— Не она, а вы. Просто выехать во Флоренцию на недельный отдых. Или двухнедельный. Мы оплатим поездку первым классом и хороший отель. Ваша задача — войти в доверие к Минкявичусу, завязать с ним дружеские отношения.

— И все?

— Для начал все. Потом посмотрим. Вы же понимаете, что ваша подруга — идеальный кандидат, с помощью которого можно завязать знакомство с интересующей нас личностью. Они давно знакомы с Минкявичусом, и ее появление во Флоренции не вызовет у него подозрения.

— А как она объяснит появление нового мужчины рядом с ней? Или вы меня выдадите за ее брата? А может, лучше сына, — не выдержав, сорвался Тимур Караев.

Большаков строго посмотрел на него. Покачал головой.

— Не нужно так нервничать. Дело в том, что Минкявичус знал о сложных отношениях Элины с мужем. Одно время он даже пытался за ней ухаживать, правда безуспешно. Поэтому ваше появление вызовет у него скорее удивление и ревность, чем подозрение и страх. Он даже не подозревает, что мы будем искать его через двадцать четыре года. К тому же он уже возвращался несколько раз в Литву, приезжал в Калининград и даже совершил однодневную поездку в Санкт-Петербург. Надеюсь, что эти «вояжи» убедили его в полной безопасности. И теперь мы должны продумать нашу операцию.

— Можно только два вопроса?

— Разумеется. Я вас слушаю…

— Вы заранее планировали мою поездку с Элиной, когда предлагали мне сотрудничать в вашей организации, или тема Элины возникла недавно и совсем случайно?

— Я не обязан перед вами отчитываться. Но могу вас заверить, что мы ничего не знали. И только случайно, несколько дней назад, нам стало известно о том, что Элина Георгиевна знакома с этим предателем. Мы проверяем наших сотрудников и их близких. Проверяем не только до того, как берем их к себе, но и потом. Всегда. Никто не может чувствовать себя застрахованным от подобных проверок. Частых проверок, полковник, чтобы исключить любой прокол в нашей организации. Любую возможную неприятность. О ваших отношениях с Элиной Георгиевной мы знали. Вы их и не скрывали. Случайно мы узнали, что она знакома с Минкявичусом. И тогда мы решили предложить вам такую поездку. У вас ведь еще не было медового месяца? Вот и поезжайте в Италию. Прекрасная страна, запоминающийся отдых.

— И попутно я подставлю свою будущую жену под наблюдение итальянских спецслужб? А если ее арестуют?

— Не говорите глупостей, полковник. Мы же не предлагаем вашей будущей супруге участовать в похищении или убийстве предателя. Только возобновить прежние контакты — вот и все. Остальное мы сделаем сами. Нам нужно выйти на Минкявичуса, установить распорядок его дня, уточнить, как именно его охраняют. Или не охраняют вообще. И тогда принять конкретное решение. Разумеется, ваша безопасность и ваше алиби будут обеспечены самым надежным образом.

— Мне нужно рассказать об этом Элине?

— Не думаю, что это правильно. Зачем беспокоить ее этими глупостями. Иначе ее поведение может стать непредсказуемо сложным. Вы же меня прекрасно понимаете. Достаточно, если вы поедете туда просто отдохнуть. И ей не обязательно говорить о том, где именно вы работаете. Но это вы сможете ей объяснить и без моих советов. Это был ваш второй вопрос?

— Нет. Это было уточнение наших позиций.

— Тогда задавайте ваш второй вопрос.

Караев чуть помедлил. Затем все-таки спросил.

— Если бы вам предложили вот такую поездку с вашей супругой, вы бы согласились?

— Нет, — ответил почти не раздумывая Большаков, — я бы не хотел попадать в подобную ситуацию. Но если однажды понадобится наша помощь… Я думаю, что мы согласимся. Моя супруга всегда и во всем меня поддерживала. Ради своей страны и ради моей работы… Я постарался ответить на ваш вопрос предельно честно, Караев. И вы тоже можете отказаться. Это ваше право, полковник. И право вашей женщины, которую мы не можем подвергать даже малейшему риску без ее согласия.

— Вы же знаете, что я не откажусь.

— Именно поэтому я и пригласил вас для разговора. Я прекрасно все понимаю. И мы постараемся сделать все, чтобы оградить вас обоих даже от тени подозрений. Но это как раз тот случай, когда вы вместе с вашей знакомой можете нам серьезно помочь. Вы же знаете, что мы уже давно готовим наши операции по всему миру. Если хотите, период отступлений закончился. Поднимается новый «Восточный ветер». И мы собираемся восстанавливать свои позиции повсюду в мире. Везде, где это возможно.

— Что вам даст убийство Минкявичуса?

— Это не убийство. Не нужно так патетически. Это всего лишь приведение в исполнение приговора, вынесенного судом. Справедливого и объективного приговора, основанного на наших правовых нормах. Самое важное, что все остальные будут знать, что мы ничего не забываем. Даже спустя четверть века, даже если уже не существует страны, которую он предал, и спецслужбы, в которой он служил. Даже если не существует и другой страны, с которой он сотрудничал, и другой спецслужбы, которая была обявлена «вне закона». В данном случае я говорю о «Штази».

— «Восточный ветер», — негромко повторил Караев, — не боитесь, что он вызовет бурю?

— Не боимся. Четвертая мировая уже началась. И пока не мы в ней основные игроки. Победители нашли себе нового врага. И похоже, эта война будет длиться с не меньшим размахом и ожесточением. Две цивилизации друг против друга. Западная против азиатской. Евроатлантическая против мусульманской. И хотя перевес сил кажется очевидным, еще никто не знает, чем закончится это противостояние. А наша задача — заявить о себе как о самостоятельном «игроке» в этом раскладе. И начать возвращать свои позиции в мире. Не забывайте, что кроме нас есть и еще один крупный «игрок», который пока выжидает. А когда он вступит в войну, борьба может стать просто непредсказуемой. Я говорю о Китае. Мы обречены на сто лет войны, полковник. И «одиночество» нам в данном случае не грозит. К сожалению, никто в мире не сможет изменить этого непреложного факта. Такова наша геополитическая реальность. Когда вы можете вылететь в Италию?

— А когда нужно? — несколько меланхолично спросил Караев.

— Достойный ответ, — кивнул Большаков, — я думаю, на следующей неделе. А пока мы обговорим некоторые детали…

МОСКВА. РОССИЯ. 18 ИЮНЯ 2006 ГОДА

В воскресенье, когда на улицах города бывает гораздо меньше машин, чем обычно, один из дежурных автомобилей Государственной комиссии подъехал к незнакомому дому и остановился. Вышедший из него Большаков оглянулся по сторонам и, пройдя за дом, вышел в соседний дворик. По своему статусу и положению, он не имел права ходить по городу без охраны, но ему следовало только пересечь двор, чтобы оказаться у знакомого подъезда, набрать код входной двери и, поднявшись по лестнице, оказаться в квартире, которую они использовали для своих встреч.

Большаков не стал звонить в дверь. Он достал ключи и, стараясь не шуметь, открыл замок. Затем вошел в квартиру, мягко захлопнув за собой дверь. Он увидел горящий свет и понял, что его уже ждут. Свет горел в комнате, не имевшей окон и находившейся в центре квартиры, оборудованной особой защитой от возможного прослушивания. Большаков прошел в комнату и поздоровался с человеком, который сидел за столом и читал газету. У незнакомца были свои ключи от квартиры. На вид ему было лет сорок. Острые черты лица, внимательный взгляд. Этот человек был достаточно хорошо известен в стране и в мире, его считали одним из самых влиятельных людей в структурах государственной власти. Между собой все остальные называли его Мистер С.