Чингиз Абдуллаев - Восточный ветер
Большаков не стал звонить в дверь. Он достал ключи и, стараясь не шуметь, открыл замок. Затем вошел в квартиру, мягко захлопнув за собой дверь. Он увидел горящий свет и понял, что его уже ждут. Свет горел в комнате, не имевшей окон и находившейся в центре квартиры, оборудованной особой защитой от возможного прослушивания. Большаков прошел в комнату и поздоровался с человеком, который сидел за столом и читал газету. У незнакомца были свои ключи от квартиры. На вид ему было лет сорок. Острые черты лица, внимательный взгляд. Этот человек был достаточно хорошо известен в стране и в мире, его считали одним из самых влиятельных людей в структурах государственной власти. Между собой все остальные называли его Мистер С.
— Добрый вечер, Иван Сергеевич, — кивнул неизвестный, — вы как всегда точны.
— Не люблю опаздывать, — кивнул Большаков, — старая привычка. И требую подобного у своих подчиненных. Но когда опаздывают, я понимаю, что они не всегда виноваты. В нашем городе не все можно заранее рассчитать.
— Вы правы, — улыбнулся его собеседник, — вы знаете, что исполнительный директор ЦРУ Морелли встретился с нашим резидентом в Вашингтоне? И потребовал прекратить убийства бывших советских агентов, которые происходили на территории США?
— Мне сообщили об этом, — мрачно кивнул Большаков, — рано или поздно они все равно бы узнали о наших акциях, связав их воедино.
— Насколько мне известно, вас постигла неудача в Сан-Франциско, когда провалились сразу двое ваших людей.
— Это не неудача, — твердо возразил Иван Сергеевич, — наших людей ждала засада. Подобное может случиться где угодно и когда угодно. Но наши повели себя героически. Один погиб, другой застрелился. Американцы в любом случае ничего не получили. Поэтому и разозлились, решив устроить такую встречу Морелли с резидентом нашей разведки в США.
— Но вам придется временно приостановить ваши акции в Соединенных Штатах, — мягко заметил Мистер С, — вы ведь понимаете, что мы не можем так рисковать накануне Большого саммита, который состоится в Санкт-Петербурге в июле этого года. Учтите, что Россия впервые будет председательствовать в «Большой восьмерке». Уже сейчас раздаются голоса, что президент Буш обязан бойкотировать этот саммит. Нельзя давать повода американцам для срыва саммита. Ни в коем случае.
— Мы всегда работали на защиту интересов нашего государства, — напомнил Большаков, — а не наоборот.
— Мы об этом знаем, генерал. Но я хотел вам напомнить. Значит, мы договорились? Вы приостановите все свои акции в Соединенных Штатах.
— Все, кроме двух.
— Я не совсем вас понимаю, — голос собеседника стал гораздо жестче, — что значит «кроме двух»?
— Наши люди погибли из-за Эдуарда Скобелева. Перебежчика и предателя, который сбежал к американцам. Настоящее имя этого человека Антон Сколев. По нашим данным, скоро он появится в Испании. Мы не можем оставить его в живых после всего, что случилось.
— Его не охраняют?
— Наверняка будут охранять. Американцы и испанцы. Но формально он будет находиться на территории Испании, жить на своей вилле. Мы обязаны его достать.
— Опять? Мы же договорились.
— Извините меня, но это как раз тот самый случай, когда мы обязаны действовать. Если мы сейчас оставим его в покое, все поймут, что возможная ликвидация Сколева-Скобелева была связана с нашими спецслужбами. Так или иначе, они свяжут попытку его ликвидации с нашей страной. Ведь мы не пытаемся его убрать в преддверии Большого саммита, взяв своеобразный «тайм-аут». Но если мы его уберем именно сейчас, то американцы всерьез задумаются над этим. Ведь согласно любой логике, мы должны сидеть спокойно до окончания саммита. Именно этого ждут от нас наши партнеры-соперники. И это будет явным подтверждением нашей вины. Или нашего соучастия в попытках устранения Сколева. Только проведенная акция до саммита дает почти абсолютную уверенность, что наша страна и ее спецслужбы не имеют к устранению Сколева никакого отношения и это частное дело неизвестной организации. Так считают наши аналитики.
— Слишком сложно для обычного человека. Но возможно, вы правы, — вдруг улыбнулся Мистер С, — не мне решать за ваших аналитиков. Чтобы не выдавать себя, мы должны решиться на показательную акцию. То есть продемонстрировать вашу полную независимость от государства. Очень интересная мысль.
— В данном случае так будет более правильно, чем замолчать до саммита. Наше бездействие подтвердит нашу вину. Вполне вероятно, что это своеобразная проверка со стороны американцев. Если мы пойдем у них на поводу и не предпримем никаких акций, то этим только докажем свою причастность ко всем последним событиям.
— Возможны, вы правы, — Мистер С был достаточно умным человеком и мгновенно оценил перспективы успеха подобного предприятия. — Но в любом случае, вы не имеете права на неудачу. И никаких скандалов. Об этом никто не должен узнать.
— Разумеется. Мы пошлем туда нашего лучшего специалиста.
— А второй случай?
— Он вообще не имеет никакого отношения к американцам. Мы сумели вычислить человека, который перешел к западным немцам еще в восемьдесят четвертом году. Мы искали его довольно долго. Он литовец и в настоящее время проживает в Италии.
— Прибалт? — оживился его собеседник. — Очень интересно.
— Да, он литовец. Бывший советский гражданин и бывший сотрудник КГБ СССР. Был приговорен советским судом к расстрелу за предательство. Учитывая наши сложные отношения с прибалтами, мы считали возможным провести эту показательную акцию ликвидации. Будет уроком для других.
— С прибалтийскими государствами у нас безобразные отношения, — напомнил гость, — надеюсь, и здесь срывов не будет.
— Мы тщательно готовим операцию.
— Он гражданин Литвы?
— Нет. Гражданин Германии. Получил гражданство в обмен на предательство. Но проживает в Италии. Он работал на контактах со «Штази» и сдал тогда несколько их агентов.
— Очень неплохо. Немцы не станут поднимать шума из-за бывшего предателя, к тому же работавшего со «Штази». Даже если он их гражданин. Очень неплохо, генерал. Действуйте. Я думаю, что ваши аналитики все просчитали правильно.
— Спасибо. У меня все.
— А у меня нет, — вдруг улыбнулся гость, — хочу вас официально поздравить. Об этом пока никто не знает, и я первый, кто сообщает вам эту новость, уважаемый Иван Сергеевич.
Большаков удивленно взглянул на своего собеседника. Обычно тот не называл его по имени-отчеству.
— Указом Президента страны вам присвоено воинское звание «Генерал армии», — сообщил гость, — завтра указ будет опубликован. Я вас поздравляю.
— Спасибо, — немного растерянно произнес Большаков.
Гость поднялся, чтобы пожать руку генералу. Большаков сразу вскочил и, прежде чем протянуть руку, отрапортовал.
— Служу Отечеству, — сказал он.
— Да, — согласился Мистер С, — и не забывайте об этом никогда, генерал. Вы служите своему Отечеству в первую очередь. А все остальное не так важно. Ни наши амбиции, ни наши потери, ни наши тайны. Все в конечном счете не так важно.
Большаков ехал домой в хорошем настроении. Он получил санкции на проведение обоих спецмероприятий. О присвоении ему очередного звания он вспомнил только тогда, когда вышел из своего автомобиля. Он не был амбициозным карьеристом, но четвертая генеральская звезда приятно щекотала его самолюбие. И он подумал, что самое сложное будет не проговориться сегодня вечером, не сообщить об этом жене. Впрочем, она может почувствовать его настроение. Она всегда чувствует малейшие перемены в его настроении. Нужно будет рассказать ей обо всем. В конце концов, завтра об этом можно будет сказать официально. Хотя он точно знал, что оглашения указа не будет, а о присвоении ему очередного звания узнают только несколько человек, отвечающих за подготовку этого документа. Но ему все равно было приятно, что там смогли по-достоинству оценить его многолетний труд.
МОСКВА. РОССИЯ. 18 ИЮНЯ 2006 ГОДА
Вечером прилетела Элина. Она летала в Санкт-Петербург, чтобы навестить сына, уже вышедшего из больницы. Около месяца назад он попал в аварию и сломал себе ногу. После нескольких недель, проведенных в больнице, ему разрешили вернуться домой, но пока он ходил, опираясь на палку. И жил вместе с отцом. Элина ездила к сыну по субботам, оставаясь обычно в его пустующей квартире, чтобы не ночевать с мужем в одном доме. А может, она это делала из уважения и любви к Тимуру. Караев никогда об этом не спрашивал.
Она настояла, чтобы он не приезжал за ней в Шереметьево. Ее обычно встречал водитель, который работал в офисе Элины в Москве. Он и привозил ее сразу на квартиру Караева. Она появилась в девятом часу вечера, одетая в темный брючный костюм. В руках она держала небольшой саквояж. Поцеловав Тимура, она прошла в комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Через некоторое время Элина вышла уже в легком сарафане, который она привезла с собой. Пройдя в ванную комнату, она крикнула Тимуру:
