Иван Дорба - Под опущенным забралом
Врачи и медсестры на Марковщине уверяли, что понятия не имеют об убийстве сторожа. А о полковнике Тищенко давали разноречивые ответы: одни клялись, что такого вовсе не знают, другие — будто живет он в городе и является на костылях только на перевязку, третьи — будто пришла немецкая машина и его увезли… Но самым подозрительным был ответ врача, Ксении Сергеевны Околовой:
— Ей-богу, господин обер-лейтенант, я просто не помню, о ком идет речь! Каждый день через мои руки проходят десятки лиц… Тищенко? Фамилия знакомая, но я смутно себе его представляю. И зачем калека вам понадобился?
— Черт возьми, мадам, нас интересует этот полковник и его политическая позиция. Мы ведь с вами уже вели разговор о господине Тищенко, — улыбаясь и пристально всматриваясь, какова будет реакция, сказал Дольф.
— Все они для меня больные, и только, будь это маршал или рядовой боец.
«Она не сказала: фельдмаршал и простой солдат! — подумал обер-лейтенант. — Изменилась она, очень изменилась. Самоуверенней стала! Как и все эти русские… чует, что наши дела плохи. Слушает сводки Совинформбюро о наступлении красных на Калининском и Западном фронтах. И Дроздовская меня избегает, отмалчивается, отнекивается: ведать, мол, ничего не ведаю, не слыхала, не видела… Трусит, наверняка знает, кто убил Игната… боится, что убьют, если проговорится. До чего стало трудно работать…» И, как обычно, обойдя кругом больницы, отправился к Бременкампфу.
— Хайль, Отто! — встретил его тот. — Какие новости на Марковщине?
— Хайль Гитлер! Полагаю, врач Околова связана с партизанами.
— Я тоже, Отто, склонен так думать. А где доказательства? Не забывайте, что ее брат — наш человек. Резидент в Смоленске. У нас уже возникают неприятности из-за его дядюшки, профессора. Поторопились мы с ним… Доподлинно известно, что в больнице помогали бежать военнопленным, преимущественно офицерам; один из них недавно был убит в бою, при ликвидации в Должанской волости группы партизан; при нем обнаружена справка-отношение Витебского горздрава, напечатанная на машинке от имени врача Околовой, удостоверяющая, что больной в сопровождении шофера (фамилия и номер машины написаны от руки) направляется на дальнейшее лечение в Рубу. Почерк, я почти не сомневаюсь, принадлежит ей. Аналогичная фальшивая справка, если помните, была у проживавшего в Витебске на нелегальном положении партизана Люцко; у него обнаружены пистолет, взрывчатка, и, как выяснилось, он прибыл в город с диверсионным заданием. Тогда мы поверили Околовой…
— Помню, помню!
— Еще не все, господин оберштурмфюрер! — победоносно улыбнулся Дольф. — На днях на Ветеринарную, где проживает Околова с матерью и небезызвестным вам Денисенко, заходил среднего роста плотный мужчина, хромавший на левую ногу…
— Неужели Тищенко? Разыскиваемый нами полковник Тищенко? — прервал Дольфа Бременкампф, вскакивая из-за стола. — И его не взяли?
— Примерно через час неизвестный хромой вместе с Денисенко вышел из подъезда и через парк — на Задуновскую… и тут следовавший за ними агент потерял их из виду. «Как сквозь землю провалились».
— Большевики думают, что им позволено у нас под носом убивать безнаказанно преданных нам людей! — возмутился Бременкампф. — Усилить наблюдение за больницей и за домами Околовой и Леоновой. Следите, Дольф, за каждым их шагом, но с арестом не торопитесь: взять их надо тепленькими, господин обер-лейтенант. — И по привычке закинул ногу на ногу, уставился в свои начищенные до блеска сапоги.
Через три дня в абвер на Успенскую горку Бременкампфу позвонил агент:
— В больницу пришел хромой человек, чей словесный портрет совпадает с разыскиваемым полковником Тищенко.
Оберштурмфюрер тут же выбежал, вскочил в свой «мерседес» и велел шоферу гнать машину на Марковщину.
Через двадцать минут он вошел в приемный покой и быстро направился в кабинет. На топчане лежал полковник Тищенко… Бременкампф узнал его сразу. Околова двинулась ему навстречу с намерением закрыть простыней своего пациента, но было поздно…
— Господин полковник, наконец-то я вас нашел! — отстраняя Околову, со скрытым злорадством воскликнул оберштурмфюрер. — Где вы пропадали?
— Да вот никак не заживает рана. Похожу немного на костылях, и снова открывается. Прямо беда, — спокойно пожаловался Тищенко и лихорадочно подумал про себя: «Что делать? Если предложит поехать с ними, застрелю…»
— А я давно хочу поговорить с вами по поводу РОА.
— Так говорите!
— Нет, не здесь! Завтра я заеду за вами, подумайте и дайте окончательный ответ, согласны ли вы сотрудничать с нами, как мудро поступил генерал Власов. И, кстати, скажите, почему доктор Околова заявляла, что вас не знает?!
— Господин офицер, ничего в этом удивительного нет. Доктор видит меня лишь второй раз, я ведь, откровенно говоря, удрал из госпиталя: тяжко находиться среди увечных людей, да и сердцу не прикажешь — пленила меня одна сестричка… К ней перебрался…
— И кто же, если не секрет, счастливый предмет ваших нежных чувств? — И Бременкампф решил: «Если соврешь, возьму тебя сейчас же! Посмотрим, как будешь выкручиваться?!»
— Любовь… одно имя чего стоит! Любовь Леонова! Ваша, доктор, медсестра. А вы и не знали! — спокойно улыбнулся он Околовой.
— Вот уж не думала про Любу! — удивилась Ксения Сергеевна.
«Любовница Денисенко? Та, что на квартире Кабанова спаивала Лео Брандта? Не она ли сняла отпечатки ключей? Возьмем ее сегодня же ночью! А сейчас усыпим бдительность. Накроем всю банду! Как этот полковник на меня смотрит!» — напряженно размышлял Бременкампф. И, повернувшись к Околовой, щелкнул каблуками и осклабился:
— Прошу прощения за внезапное вторжение, меня не предупредили, что у вас пациент. Хотел посоветоваться. Зайду в другой раз, время терпит. Лучше завтра, впрочем, завтра не получится, занят… Я заеду в понедельник: посоветуюсь с вами, доктор, а с вами, полковник, встретимся здесь и поедем в СД. Познакомлю вас с самим Адольфом Хойзингером, он приезжает завтра в Витебск. Еще раз прошу вас хорошенько подумать о моем предложении. И ваша карьера обеспечена! Ауфвидерзеен! — И вышел.
Приехав в СД, он тут же вызвал Дольфа и отдал распоряжение: на рассвете, «когда сладко спится», арестовать «всю банду». Не трогайте только мать Околовой. Сын… Сами понимаете…
* * *Когда дверь за Бременкампфом затворилась, Тищенко, поднявшись с топчана, прихрамывая, подошел к окну; увидев выруливающую машину оберштурмфюрера, вздохнул с облегчением:
— Пронесло! Но наша городская подпольная деятельность закончилась. Сегодня вечером, в крайнем случае ночью, наша группа должна покинуть Витебск.
— Павел Никандрович, так сразу? Он ведь сказал — в понедельник… Надо как-то подготовиться, всех предупредить… — начала Ксения и осеклась, поняв, что это приказ, который не обсуждается!
— Неужели не поняли, что это игра, дорогая Ксения Сергеевна? Они давно уже нас выследили и теперь, подняв небольшой переполох с отсрочкой, хотят выяснить до конца наши связи. Дадут нам несколько часов времени, в расчете на промахи, будут неустанно следить. Поэтому надо обязательно сбить их с толку. Но как?
— Какая я глупая! За последнюю неделю ведь трижды видела на Ветеринарной, у нашего дома, двух подозрительных типов, которые, как только я выходила из подъезда, скрывались за угол. Но за мной вроде не шли. Я проверяла.
— Они передавали вас другим либо следили за вашим «запорожцем» Денисенко. А он дважды в неделю бывает у Боярского. Неужели и тут провал?
— Вряд ли! Лесик заходит сначала к Любе Леоновой, а оттуда уже задами отправляется к капитану.
— Кто еще знает, где живет Боярский?
— Тамара Бигус, Кузнецова… Больше никто.
— Значит, так: я остаюсь в больнице до вечера. Леонова сегодня, к счастью, кончает дежурство в двенадцать и отправляется домой; там пусть дожидается Денисенко и вместе с ним, соблюдая осторожность, идут к Боярскому. Все ему доложат и немедля уходят. Дорог каждый час. Маршрут они знают. А вы, Ксения Сергеевна, тоже собирайтесь, навестите несколько пациентов, тех, которые связаны с немцами. Это собьет с толку Бременкампфа. Оглядывайтесь, хитрите, делайте вид, что опасаетесь слежки. Если она будет нахальна, звоните в больницу: сообщите дежурной Тамаре Бигус, что к матери зайти не сможете. Потом постарайтесь оторваться от слежки.
— Оторвусь! Не сомневайтесь, оторвусь!
— Вот и отлично! Зайдите к Тамариной маме и предупредите, чтоб на несколько дней покинула дом.
— Павел Никандрович, а как быть с вашими однополчанами?
— Завтра утром их «арестуют» наши партизаны: явятся в форме полицаев. Намечено было провести эту операцию на будущей неделе; форсируем события и проведем на рассвете. Для этого случая в партизанском отряде припрятан грузовичок и сфабрикован путевой лист. А сейчас позовите Леонову.
