Роберт Ладлэм - Идентификация Борна
— А что вы ожидали от нее услышать?
— Вы подкупленный провокатор! Она сказала нам правду!
— А не говорила ли она вам в то же самое время, чтобы вы держали язык за зубами? Чтобы вы ничего об этом не говорили! Ничего и никому!
— Конечно!
— И кроме того, — продолжал он, как бы не слыша ее ответа, — не обращаться в полицию, что при любых обстоятельствах было бы самой логичной вещью на свете?
— Да, естественно.
— Нет, это неестественно! — возразил Борн. — Посмотрите на меня, я только передаточное звено. Мое положение по сути не выше вашего. Я тут не для того, чтобы причинять вам неприятности, а для того, чтобы передать сообщение. Мы просто проверяли Долбер и сообщили ей ложные сведения.
— Джанин? — смутилась Моника. — То, что она говорила, было невероятным! Так же невероятно, как истерические выкрики Клода и то, что он рассказывал. И то, что говорила она, было противоположно его заявлениям.
— Мы знаем об этом. Это было сделано преднамеренно. Она рассказала про Лос-Анджелес?
— Про тот дом моделей?
— Проверьте это завтра. Попытайтесь ее расколоть.
— Что вы имеете в виду?
— Этот дом моделей в Лос-Анджелесе! Он может быть связан с «Интерполом». Это может оказаться ловушкой.
— «Интерпол?»Ловушка? Про эти ужасные вещи у нас никто ничего не знает!
— Лавьер знает. Попробуйте связаться с ней как можно скорее, — они дошли до конца квартала и Джейсон коснулся ее руки. — Я расстаюсь с вами на углу. Возвращайтесь в ваш отель и сразу звоните Жакелине. Скажите ей, что все гораздо серьезней, чем мы думали. Все развалилось на части. Хуже всего то, что кто-то нас предал. Не Долбер, не кто-то из продавцов, а кто-то на более высоком месте, тот, кто знает все.
— Что это значит?
— В ле Классик притаился предатель. Скажите ей, чтобы она была осторожнее. Если она не будет за собой следить, это может быть концом для нас всех, — Борн убрал свою руку и спокойно пересек улицу. На другой стороне он нашел подходящий подъезд и притаился в нем, наблюдая за Моникой. Она уже находилась в середине квартала на пути к отелю. Первый вал второй шоковой волны вздыбил свой гребень. Пора было звонить Мари.
— Я беспокоюсь, Джейсон. Это убивает его. Он чуть было не бросил трубку. Что будет, если он ее увидит? Что он будет делать и чувствовать?
— Он обязан справиться, — проговорил Борн, наблюдая за движением на Елисейских Полях из телефонной будки. — Если он не справиться, то я убью его. Я не хочу так поступать, но у меня не останется иного выхода, хотя я сам часто не знаю, что мне делать в первую очередь. Одна моя половина говорит: «О, боже, помоги мне…», тогда как вторая вещает совсем другое: «Поймай Карлоса!»
— Это то, что ты был должен сделать с самого начала, не так ли? мягко спросила Мри.
— Я не хочу думать о Карлосе! — прокричал он.
— Дорогой, возвращайся назад. Ты должен отдохнуть.
— Что? — Борн удивленно уставился на трубку, неуверенный в том, что он действительно слышал эти слова. Окружающее существовало и не существовало для него. Вокруг будки царила кромешная тьма, которая спускалась с неба плотным занавесом, поглощая Елисейские Поля. В то же время вокруг него было море ослепительно света: яркого почти прозрачного. И еще было тепло… Сквозь эту призрачную пелену слышались пронзительные крики птиц и зловещий скрежет металла…
— Джейсон!
— Что?
— Возвращайся, пожалуйста, возвращайся!
— Почему?
— Ты устал и должен отдохнуть.
— Мне еще нужно добраться до Пьера Трайнона, бухгалтера.
— Ты сможешь это сделать завтра.
— Нет. Завтра — это для капитанов. «Что я сказал? Капитаны… десант… в панике мечущиеся фигуры. Но путь был только один, только этот единственный путь. Хамелеон… был провокатором».
— Послушай меня, — настаивала Мари, — с тобой что-то происходит. Это случалось и раньше, и мы оба это знаем. И когда это начинается, тебе необходимо остановиться, это мы тоже отлично знаем. Возвращайся в отель, пожалуйста.
Борн закрыл глаза: к нему постепенно возвращались звуки города. Он снова приходил в норму.
— Все в порядке, действительно все в порядке. Была, правда, пара неприятных минут, но и только.
— Джейсон! — мягко и ласково заговорила Мари, заставляя его прислушаться. — А что их вызвало, эти видения?
— Не знаю.
— Ты только что видел эту продавщицу Бриель. Может быть, она сказала тебе что-то такое? И это заставило тебя уйти в воспоминания.
— Я не уверен. Я был весьма занят тем, что мне следовало говорить ей самому.
— Подумай, дорогой!
Борн закрыл глаза, пытаясь вспомнить. Было ли там что-то такое? Что-то такое, что было сказано очень быстро, обыденно, и что тут же улетучилось.
— Она назвала меня «провокатором», — ответил он, не понимая, почему всплыло в памяти именно это слово. — Но это, видимо то, чем я занимаюсь, да?
— Вероятно, ты прав, — согласилась Мари.
— Я собираюсь направиться в район, в котором живет бухгалтер. Это всего лишь в двух кварталах отсюда.
— Будь осторожен, — она говорила так, как будто ее мысли были заняты чем-то посторонним.
— Хорошо. Я буду осторожен.
Улица была тихой и безлюдной. Она представляла собой смесь магазинов, офисов и жилых домов, которых было тут гораздо меньше. Поэтому улица напоминала ночью пустыню.
Джейсон подошел к небольшому дому, где жил Пьер Трайнон. Потом он поднялся по ступенькам и вошел в низкий, слабо освещенный подъезд. Справа располагались ряды почтовых ящиков, над каждым из них находилось переговорное устройство. Найдя в списке номер квартиры бухгалтера, он два раза нажал на кнопку переговорного устройства. Примерно через десять секунд из динамика послышался голос, тембр которого напоминал металлическую окраску.
— Кто там?
— Месье Трайнон?
— Да.
— Вам телеграмма, месье. Я заехал к вам прямо с почты. Эту телеграмму необходимо вручить лично вам.
— Мне телеграмма?
Да, он не был человеком, который часто получает телеграммы. Борн ожидал в стороне от стеклянной двери, ведущей внутрь дома. Вскоре он услышал быстрые шаги, дверь открылась и изнутри вышел грузный лысеющий мужчина, который без промедления направился к своему ящику под номером 42. — Месье Трайнон?
Мужчина повернулся. Его лицо выражало беспомощность.
— Телеграмма! — воскликнул он. — Это вы принесли телеграмму?
— Я должен извиниться за эту уловку, но это сделано для вашей же пользы. Не думаю, что вы захотели бы отвечать на мои вопросы в присутствии жены и детей.
— Вопросы? — изумился Трайнон. Его губы искривились в непонятном выражении, и в глазах возникли искорки страха. — Мне? Но о чем? Что это значит? Почему вы пришли сюда? Я вполне добропорядочный гражданин и уважаю законы.
— Вы работаете в Сен-Оноре? Фирма ле Классик?
— Да, это так. Но кто вы такой?
— Я представитель следственной комиссии налогового управления. Пойдемте вниз, там мой автомобиль.
— Автомобиль? Но я не одет! Ни пиджака, ни пальто! А моя жена! Она ждет меня наверху с телеграммой. Телеграмма!
— Вы сможете послать ей телеграмму, если захотите. А теперь пойдемте вниз. Я занимаюсь этим целый день и мне хотелось бы его завершить.
— Но, пожалуйста, месье, — запротестовал Трайнон. — Я не отказываюсь с вами идти! Но вы же сказали, что у вас есть вопросы. Задайте их мне и разрешите вернуться домой. У меня нет ни малейшего желания ехать в ваше учреждение.
— Это займет всего несколько минут, — улыбнулся Джейсон.
— Я позвоню жене и скажу ей, что с телеграммой вышла ошибка, что это телеграмма для старого Гравье. Он живет на первом этаже и едва может читать. Она поймет.
Мадам Трайнон ничего не поняла, но ее резкие возражения были отвергнуты еще более резкими со стороны мужа.
— Вы видите, что теперь нет необходимости куда-то ехать. Можно поговорить и здесь. Так в чем дело, месье? Все мои бумаги в полном порядке.
— Прежде всего, — заявил Борн, не обращая внимания на его протесты, не выезжайте никуда за пределы Парижа независимо от причины. Если вам нужно будет выехать по личным или служебным делам, вы должны сперва сообщить об этом нам.
— Вы шутите, месье?
— Нет, не шучу.
— У меня нет причин покидать Париж. Что я должен делать еще?
— Наша служба проверит ваши книги завтра утром. Будьте готовы к этому.
— Проверить? С какой целью? И к чему я должен готовиться?
— Выплаты так называемым поставщикам. Ведь эти товары, за которые выплачивались деньги, так никогда и не были от них получены. Деньги при этом переводились в цюрихский банк.
— Цюрих? Я не понимаю, о чем вы говорите. Я никогда не оформлял никаких чеков для Цюриха.
— Прямо, нет, и мы это знаем. Но для вас было очень легко выписать такой чек несуществующей фирме. Затем деньги выплачивались и переводились в Цюрих.
