Роберт Ладлэм - Идентификация Борна
— Чтобы помочь Карлосу выбраться из сетей. Они уже готовы закрыться. Завтра, возможно, и послезавтра… Он должен вырваться. Они окружат магазин, снайперы будут на каждом шагу. Если он там, то возникнет настоящая бойня. Все будут убиты, каждый из вас.
Ореоль снова закричал:
— Прекратите это! Я не знаю, о чем вы говорите! Вы маньяк, и я больше ничего не желаю от вас выслушивать! Я задыхаюсь!
— Вы получите деньги. Думаю, что изрядную сумму. Лавьер будет вам весьма благодарна, и де Анжу тоже.
— Де Анжу! Он всегда ненавидел меня. Он называет меня павлином и старается невзначай унизить.
— Вы должны понимать, что это его прикрытие. На самом деле он от вас в восторге. Он номер шестой.
— Что означают эти номера? Прекратите этот разговор!
— Как мы еще можем идти к взаимопониманию, если не использовать номера? Ведь имена мы использовать не можем.
— Кто не может?
— Все работающие на Карлоса.
— Я не хочу этого слушать! — еще громче завопил Клод. — Я художник и не понимаю, о чем вы говорите!
— Прекратите вопить. Мы ценим вас. Но сейчас получилось так, что мы не можем доверять бухгалтеру.
— Трайнону?
— Употребляйте только первое имя, так будет надежнее. Нужно не забывать о конспирации. Лучше запутать все с самого начала.
— Пьер омерзительный тип. Он даже вычитает деньги за телефонные звонки.
— Мы предполагаем, что он работает на «Интерпол».
— «Интерпол»?
— Если это так, то вы можете провести в тюрьме не меньше десяти лет.
Вас съедят там живьем.
— О-о-о-о!
— Заткнись! Надо дать знать Бержерону, что мы думаем. Следите за Трайноном, особенно в течении последующих двух дней. Если он покинет магазин по какой-либо причине, проследите за ним обязательно. Это будет означать, что ловушка захлопнулась. — Борн подошел к двери, держа руку в кармане. — Сейчас я ухожу, вы тоже должны уйти. Передайте номерам с первого по шестой все, что я вам сказал.
Ореоль вновь впал в истерику.
— Номера! Постоянно номера! Какой номер? Я художник, а не номер!
— Постарайтесь выглядеть спокойным, когда вернетесь на службу. Сразу разыщите Лавьер, де Анжу или Бержерона, как можно быстрее. Потом найдете и других.
— Каких других?
— Спросите у номера два.
— Два?
— Долбер… Джанин Долбер.
— Джанин? Она тоже?
— Совершенно верно. Она номер два.
— Какая мерзость! Этого не может быть!
— Не забывайте об опасности, которая грозит вашей жизни, Клод. Вы выйдете отсюда через три минуты после меня и вернетесь в ле Классик, и не вздумайте воспользоваться телефоном. Я буду ждать за углом. Если вы не появитесь через три минуты, я вернусь сюда, — он вытащил из кармана руку. Теперь в ней находился пистолет.
Ореоль уставился на него, как загипнотизированный кролик. Борн сурово взглянул на него еще раз и закрыл за собой дверь.
Тревожно зазвонил телефон. Мари взглянула на часы: пятнадцать минут девятого. Она ощутила невольный страх. Джейсон сказал, что будет звонить в девять часов. Он вышел из отеля с наступлением темноты, около семи часов, чтобы перехватить Монику Бриель. Расписание было точным и он мог позвонить в другое время только в исключительном случае. Неужели что-то случилось?
— Комната 4-20? — осведомился низкий мужской голос.
Мари облегченно вздохнула. Это был голос Андре Вилье. Генерал звонил после обеда, чтобы сообщить о панике, начавшейся в ле Классик. Его жена подходила к телефону не менее шести раз в течении часа, однако ему ни разу не удалось подслушать разговор.
— Да, — ответила Мари, — это 4-20.
— Извините меня, ведь мы раньше никогда с вами не разговаривали.
— Я знаю, кто вы такой.
— Я тоже о вас слышал. Мне хотелось бы вас поблагодарить.
— Понимаю вас. Вы имеете на это право.
— Я разговариваю из своего кабинета, и на этой линии помех не бывает. Передайте нашему другу, что кризис усилился. Моя жена уединилась в своей комнате, сославшись на мигрень, но она явно не так больна, чтобы не пользоваться телефоном. Я был не прав, мадемуазель. Между нами существует стена отчуждения, и я молю бога, чтобы он дал мне силы пережить все это.
— Я прошу вас об одном, генерал: помните о своем сыне.
— Да, — прошептал старик, — мой сын…
— Я все передам нашему другу. Он позвонит в течении часа.
— Пожалуйста, — перебил ее Вилье, — у меня есть еще кое-что. Это как раз то, почему я решил позвонить. Дважды, когда моя жена разговаривала по телефону, голоса звонивших запомнились мне. Первый голос не был мне знаком, потому что он ничего для меня не значил. Второй голос показался мне знакомым, в памяти мгновенно возникло лицо оператора в Сен-Оноре.
— Да, мы знаем его имя. А что относительно первого?
— У меня сложилось странное ощущение. Я не знаю этого голоса, потому что он не вызвал в моем воображении никакого лица, но я понял, почему он мне запомнился. Это был жесткий голос, которым отдают приказания. Это была команда, больно задевшая меня. Вы понимаете, что это был не тот голос, которым будут вести простую беседу с моей женой. Голос для приказов, а не для беседы. Я слышал его короткий миг, так как только я взялся за трубку, там раздались слова прощания, но осадок остался. Этот тон известен каждому военному. Я достаточно ясно выражаюсь?
— Да.
— Будьте уверены, мадемуазель, это был грязный убийца, — генерал умолк, переводя дыхание. — Он… инструктировал… мою… жену. — Голос старика сломался. — Извините меня, что я сваливаю на вас свои проблемы.
— У вас есть все права для этого, — внезапно встревожилась Мари. — Все это очень ужасно для вас, и еще ужаснее то, что вам не с кем об этом поделиться.
— Я говорю с вами, мадемуазель. Я не должен, но я это делаю.
— Мы можем спокойно поговорить. Я хотела бы быть с вами рядом, но это не возможно, и вы это отлично понимаете. Пожалуйста, постарайтесь продержаться. — На линии установилась тишина. Мари затаила дыхание. Когда Вилье заговорил снова, она облегченно вздохнула. — Если я не ошибаюсь, то вы удивительная женщина, а наш общий друг весьма удачлив. Мне тоже хотелось бы стать вашим другом. Вспоминайте обо мне. Еще раз благодарю вас от всего сердца.
— Вы имеете на это право… мой друг. Мари положила трубку. Вилье должен продержаться еще 24 часа, чтобы Карлос не понял, насколько глубоко произошло проникновение в его сеть. Он может отдать приказ, чтобы все, кто был связан с ле Классик, уехали из Парижа и исчезли. Или в Сен-Оноре будет устроен погром с тем же результатом. Если случиться что-нибудь подобное, то уже не будет ни ответов, ни адреса в Нью-Йорке, ни расшифровки сообщения или поисков отправителя. Человек, которого она любила, возвратиться в свой лабиринт.
И тогда он ее оставит… навсегда!
Глава 28
Борн увидел ее на углу, когда она проходила под уличным фонарем, направляясь к маленькому отелю, который и был ее домом. Моника Бриель, первый помощник Жакелины Лавьер, была посложнее, чем Джанин Долбер. Он припомнил, что видел ее в магазине. Недаром мадам Лавьер выбрала ее себе в помощницы. Вполне вероятно, что ее знания могли быть значительно больше, чем он допускал в расчетах. Но уже подошло время второй шоковой волны. Улица была относительно свободна, но люди все-таки попадались. Необходимо изолировать Монику и увести ее в такое место, где бы никто не мог подслушать их разговор.
Он догнал ее почти в 30 футах от отеля и пошел рядом с ней.
— Немедленно свяжитесь с Лавьер, — произнес он по-французски, глядя прямо перед собой.
— Извините… Вы что-то сказали? Кто вы месье?
— Не останавливайтесь! Спокойно проходите мимо отеля.
— Вы знаете, где я живу?
— Есть очень немного, чего мы не знаем.
— А если я все-таки войду в отель? Там есть дежурный…
— Кроме него, есть еще и Лавьер, — прервал ее Борн. — Вы можете потерять свою работу и вам не удастся найти другую нигде в мире. И я опасаюсь, что это будет наименьшая из проблем.
— Кто вы такой?
— Во всяком случае, не ваш враг, — он взглянул на нее и предупредил: — И не делайте его из меня.
— Вы? Американец! Джанин… Клод Ореоль!
— Карлос, — заверил ее Борн.
— Карлос? Что за мерзость? Все после обеденное время ничего, кроме Карлоса! И номера! Каждый имеет свой номер, о котором даже никогда не слышал. И эти разговоры о засадах и вооруженных людях! Это ужасно!
— Но это все случилось. Проходите мимо! Это пойдет вам на пользу.
Моника спокойно прошла мимо входа в отель. Ее уверенность стала возрастать, марионетка вновь ощутила под собой прочную почву.
— Жакелина говорила о вас. Она заявила, что некий дом моделей заплатил вам, чтобы вас уничтожили!
— А что вы ожидали от нее услышать?
