Код Адольфа Гитлера. Финал - Владимир Иванович Науменко
– Слушаюсь, я сделаю это, – ответил Гюнше.
Неожиданно из комнаты вышел фюрер. У Гюнше даже само собой создалось впечатление, что Гитлер слышал всё, что сказал ему Борман.
– Слушайте внимательно, Гюнше! – оставив дверь открытой, стал нарочито громко говорить Гитлер. – Я и фройляйн Гитлер, мы покончим с собой. Я решил уйти из жизни, но я не хочу, чтобы русские выставили моё чучело в музее. Не дайте мне попасть в их руки ни живым, ни мёртвым. Моё тело должно быть сожжено так, чтобы невозможно было опознать. Обещайте мне, – тут Гитлер коснулся пятернёй пальцев груди Отто, – что сделаете всё необходимое для ликвидации моих останков, прежде чем они попадут в руки Советов. Обещайте!
– Мой фюрер! – сказал Гюнше. – Это ужасный приказ, но я его исполню!
– Благодарю вас за добросовестную службу, – сказал Гитлер. – Постарайтесь вместе с войсками вырваться из Берлина.
Борман ушёл вслед за Гитлером. Адъютант, недолго раздумывая над смыслом слов фюрера, воспользовавшись отсутствием связиста Миша, пришёл в его коммутаторную комнату и взял в ладонь трубку. Набрав нужного абонента, он стал ждать соединения.
– Кемпке! – назвал себя в трубку начальник гаража.
– Эрих! – обратившись по имени, Гюнше, ничего толком не объяснив, потребовал: – Мне нужно 200 литров горючего!.. Горючего, Эрих!
– Ты спятил?! – пересилив себя, вопросил Эрих. – Где я тебе возьму столько?
– Тогда доставь, сколько сможешь, – не раздумывая, предложил Гюнше. – Я не могу ждать больше ни часа. Попробуй откачать горючее из баков повреждённых машин. На них уже никто не уедет.
– Зачем тебе столько бензина? – Кемпке был искренне удивлён таким запросом.
– Это не телефонный разговор! – Гюнше не стал вдаваться в подробности. – Но у тебя оно, должно быть, понимаешь, Эрих. Пусть твои люди принесут бензин в канистрах, конкретно в машинное отделение бункера. Я должен получить его немедленно, даже если тебе придётся весь мир перевернуть.
Не став более говорить ничего, хмурый Гюнше повесил трубку.
* * *– Что он тебе сказал?
Кэт выслушала вопрос Брука с каменным выражением лица, прижала палец к губам и кивком головы указала на дверь. Он понял, что дал промашку. Надо же быть таким идиотом! Распиная себя, Брук обвёл палату взглядом, убеждаясь, что действия Кэт были более чем верны. Действительно. Так оно и есть. При такой скученности самых разных людей, не по своей воле очутившихся вместе, прямые вопросы не задают. Могут неправильно истолковать. Испытывая неловкость, Брук вслед за Кэт удалился из палаты. Для разговора. Найдя в коридоре укромное местечко, Кэт возвратилась к двери, где было оставила его, взяла его за руку, привела сюда и стала, время от времени опасливо озираясь по сторонам, с евреем шептаться. В ней проявлялась заметная нетерпеливость по поводу легкомыслия Брука, но тот был человеком догадливым, до него дошло, что Кэт опасается, как бы кто не подслушал их разговор и не донёс в гестапо. Незримая слежка за ними не прекращалась ни на минуту. Провокаторы, работающие в ведомстве Мюллера, могли быть рядом, об этом они могли и не знать.
– Говорил он мало! – шёпот Кэт достиг ушей Брука. – Сразу видно, что этот человек, когда говорит, взвешивает каждое своё слово. Я даже наблюдала в нём спокойную уверенность в себе, и это в наши-то дни! Всё расспрашивал Эжена о войне, слушал и изредка подбадривал его, а потом встал и ушёл.
– И всё? – Брук удивлённо посмотрел на Кэт. Что-то она не договаривала.
– Нет, не всё! – словно угадав его мысли, ответила она. – Просто так он бы в бункере не появился, не будь на то причина. Одной из многих для него являемся мы.
– Ты права, дорогая! – Брук был вынужден согласиться с ней. – Он ценит время! Тебе ведь известно, что он любит появляться внезапно и также внезапно исчезать. Честно говоря, я не могу смотреть на него без страха и недоверия. От него, это факт, нам не отделаться, выступая в роли постороннего наблюдателя, он может чужими руками убить нас, если пойдёт что-то не так.
– Мы не собираемся от него скрываться! – Кэт слабо верила в то, что произносила. Её глаза, он с болью в сердце это видел, излучали беззащитность перед тем, что женщину ожидало. – Он и так в курсе того, что мы делаем. Обстановка в Берлине очень сложная, но нам нужно продолжить жить с тем, что имеем. В разговорах, что вели между собой военные, я случайно уловила, что сегодня после полудня русские пробрались через зияющие проломы в стенах и захватили гестапо! Не говорит ли это событие о том, что скоро всё окончится?!
– Вот видишь, дорогая! – вздохнув и глядя на неё глазами влюблённого, произнёс Брук. – Твои опасения и дают ответ на мой вопрос. Нам хорошо известно, что Мюллер остаётся самым преданным фюреру человеком, он не покинет хозяина до тех пор, пока тот не уйдёт на тот свет.
– На тот свет попадают по-разному! – упиваясь горячностью его взгляда, сказала Кэт и неожиданно спросила: – Ты не забыл, милый, что мы должны сделать?
– Хотел бы забыть, как страшный сон, да не могу! Второго прощения от Мюллера нам не видать, да и поперёк предстоящих событий нам не стать. Я знаю, это важно не только для тебя, но и для меня! Будем врать, как очевидцы. Это есть игра, понимаешь, заданная нам жизнью. Ты, дорогая, обязана заставить себя не думать, зачем мы так
