Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский
— Пока я нахожусь в Союзе, я безразличен к городам и отелям, — осадил его Пеньковский. — В моем распоряжении всего пять суток, в ходе которых мне придется несколько часов потратить на посещение «присутственных мест». Остальное время мне хочется посвятить делу. Кто еще, кроме вас и Ирландца, прибыл из Лондона?
— Кемпбелл, Брадов и американец Кинген, — объяснил Винн, уже садясь в машину. — Как видите британский десант в полном составе. Назовите мне, Робертс, — обратился к Ирландцу, — еще кого-либо из агентов, встречать которого из Британии прибыла бы целая делегация разведчиков.
— Вы сумели взбудоражить весь шпионско-лондонский бомонд, господин Пеньковский, — густым баритоном отметил Робертс, включая зажигание. — И это уже, — откровенно лукавил он, — навсегда. Во всяком случае, я так предполагаю.
— Лучше скажите, Винн, как поживает СС-Шрайбер?
— Он по-прежнему неутомим. В Москву вы вернетесь с заранее подготовленным пакетом. А почему спрашиваете? Неужто эксперты ГРУ заподозрили в его материалах некий подвох?
— В основном одобрили. Правда, один из экспертов каким-то непостижимым образом учуял, что составитель этой научно-технической солянки был связан с конструкторским бюро фон Брауна.
— Уму непостижимо! Хотелось бы заполучить такого эксперта для МИ-6. Кстати, имени его не знаете?
— Пока что нет, однако в разговоре со мной на этого аналитика ссылался сам начальник ГРУ генерал Серов. Впрочем, о встрече с ним я расскажу позже, в присутствии подполковника Кемпбелла.
— Что в самом деле перед отъездом вам даже удалось встретиться с шефом Главного разведуправления?! — уважительно спросил Британец.
— Такие встречи, причем по инициативе генерала, не столь уж редкостны, как это вам может показаться. У нас довольно доверительные отношения.
— Да вы — настоящая находка, полковник.
— Не забудьте напомнить об этом своим коллегам.
— Следует полагать, что с материалами, которые вы доставили в свою «контору» из Лондона, генерал тоже ознакомился. И воспринял их вполне нормально.
— Иначе мы не встречались бы с вами в Париже, этом благословенном городе.
Высадив Пеньковского и Винна у входа в отель, Робертс тут же взял у русского агента пакет с материалами и поехал в какой-то отель неподалеку, в котором остановились подполковник и капитаны-англосаксы.
— Номер вам забронирован, — молвил Британец уже в фойе. — Кстати, в «Люксии» мы будем жить только втроем, каждый в своем номере, естественно.
— То есть третьим будет Ирландец…
— Что вы?! Мы знаем, что его присутствие способно раздражать вас, Алекс. Третьим постояльцем будет уже знакомая вам по Лондону леди Эльжбетта Корчик. Агентурный псевдоним «Славянка».
— Даже так?! Эльжбетта уже в Париже?! Вол-ни-тельно…
— Считайте ее появление моим личным подарком. И сюрпризом, естественно. Кстати, буквально на днях Корчик успешно окончила многомесячные курсы телохранительниц. А до этого получила диплом «референта дипломатической службы сопровождения».
— Опасная кому-то достанется жена, — легкомысленно предположил Пеньковский.
— Или, наоборот, надежная. Тут уж как посмотреть.
— В любом случае спасибо вам, Гревилл. «Уважили так уважили», как говорят в таких случаях в России.
В Лондоне они с Корчик встречались каждый день, однако в постели почему-то провели только одну ночь. Увы, всего лишь одну. Зато по-настоящему страстную, незабываемую, в истинном смысле этого слова «брачную», чтобы не сказать, «запойную».
Обращаясь к ней в своих воспоминаниях, полковник много раз пытался понять, в чем секрет привлекательности этой Славянки, которая, как оказалось, была сербкой по отцу и хорваткой по матери. Но всякий раз приходил к выводу, что объяснить секрет ее сексуальной привлекательности не способен. Хотя, — Пеньковский никогда и не пытался скрывать этого, — познал многих женщин.
Да, он и в самом деле умудрился повидать «всех и всяких», но Славянка… — это в его интимно-любовной практике нечто особое. Налитое упругое тело, на котором пока еще не проявлялось ни одной жировой складки; до грациозности плавные, но в то же время совершенно естественные движения; неспешная, задумчивая речь, обрамленная вполне приемлемым, неподражаемым акцентом. Однако больше всего Пеньковскому нравилось то, что ни в постели, ни в застольном общении она не переигрывала, не пыталась поражать своего партнера ни развязностью, ни излишней застенчивостью.
Да и в постели она не отдавалась, и уж тем более — не продавалась, как это делали многие профессионалки, пытавшиеся убедить его, что стоят намного больше той суммы, которую он способен уплатить за их услады. В том-то и дело, что в постели она… преподносила себя. Величественно и в то же время со всей мыслимой щедростью, как способна преподносить себя только женщина, давно уверовавшая, что все ее женские таинства — не что иное, как дар божий, предназначенные именно для этой ночи и именно для этого мужчины. Будь она англичанкой, полковник так и решил бы для себя, что в постели она ведет себя как истинная леди. Но откуда столько аристократической томности у этой «гремучей славянской помеси кровей» — это для него оставалось загадкой. И, наверное, не только для него.
Расставаясь с Алексом у его номера, Винн предупредил, что через два часа они спускаются в фойе и отправляются в отель «Нормандия». Место сбора — пустующий, забронированный люкс, который они называют «кают-компанией».
* * *
Кое-как распределив изъятые из чемодана вещи, Олег снял костюм, набросил на плечи халат и уже намерился пойти в душ, как в дверь постучали.
— Какого дьявола?! — проворчал полковник, неспешно направляясь в прихожую. — Мы ведь договорились, что у меня два свободных часа…
— Я почему-то решила, что одному в душе вам будет слишком одиноко, — восстала в проеме двери Эльжбетта. Халат, короткая, «мальчуковая» стрижка и пьянящий аромат каких-то утонченных духов… — А поскольку мой номер по соседству… Я ведь все правильно продумала, господин полковник? Или что-то в моих действиях не так?
— Гениальность вашего решения заложена в самом замысле, — вынужден был признать Пеньковский, понимая, что ему еще только предстоит по-настоящему оценить этот «личный подарок» Винна. — Я давно понял, что всякая помывка под душем в одиночестве — сродни средневековой пытке.
— Вот видите. Еще в Лондоне я заметила, что, с первых минут знакомства нас роднит редкостное единодушие.
Париж. Отель «Нормандия».
Август 1961 года
Когда Пеньковский вошел в «кают-компанию», весь «шпионаж-консилиум» уже был в сборе. Ответив на его приветствие, подполковник Кемпбелл и капитаны-англосаксы с минуту сидели молча, с рюмками коньяку в руках и рассматривали русского с таким интересом, с каким стоило рассматривать разве что пришельца из иных миров.
Самому же полковнику выдержать эту паузу было несложно. Без какого-либо тоста опустошив рюмку
