Владимир Шитов - Один на льдине

(Из записей 2001 года)

Итак, окончив железнодорожный техникум с красным дипломом, я уехал из нашего Конотопа в сияющий куполами старинного кремля город Смоленск времен хрущевской "оттепели".

По Смоленску, как и по всей стране, шел вперед к коммунизму шестидесятый год минувшего столетия. Передо мной лежал красивейший древний город с городским парком "Булонь", как зовут его горожане на парижский лад. Я видел смоленский Кремль, под стенами которого протекал юный в истоке Днепр.

И со всей энергией восемнадцатилетнего юноши, который метит сесть в министерский кабинет, я бодро начал производственную карьеру практичного советского юноши. Но через пять уже лет, будучи студентом четвертого курса Всесоюзного Заочного института инженеров железнодорожного транспорта, сел на тюремные нары. Статья моя была 173 часть вторая — вымогательство взятки. Что же этому предшествовало в моей новой и взрослой жизни?

Об этом и речь.

Первым предприятием, куда я попал, был проектно-изыскательский отдел службы путей, зданий и сооружений Управления Калининской железной дороги. Это инженеры — геодезисты, многие уже в возрасте. Стало быть, родились они в начале века, когда живы был еще Н. Гарин-Михайловский, А. Попов, Д. Менделеев, что позволяло думать о преемственности ими лучших черт русской технической интеллигенции.

Еще стоят мосты и пути, построенные их трудом и мыслью. Достаточно вспомнить моего земляка из небогатой и многодетной дворянской семьи с Черниговщины — Миколы Миклухи. Не могу отказать себе в удовольствии немного рассказать о нем.

Его старший брат Сергей обучался в Нежинской высшей гимназии вместе с Николаем Гоголем — они дружили. Именно Гоголю Сергей рассказал о происхождении своей фамилии. Оказывается, что предок их — Охрим, был куренным атаманом в войске Сечи Запорожской и имел прозвище Макуха. На украинском языке это слово означает жмых. Все три сына его — Омелько, Назар и Хома — воевали вместе с ним. Неожиданно Назар воспылал страстью к польской панночке и переметнулся к ляхам… "Стоп, стоп, стоп! — воскликнет читатель. — Да ведь это же Тарас Бульба!" — и окажется прав. Гениальный Гоголь на основе этого предания и написал свою знаменитую повесть.

А в жизни было так. Братья выкрали Назара, чтобы судить его казацким судом, и при этом Хома погиб. Тогда Охрим собственноручно казнил сына-перебежчика.

Прадед Николая Миклухи — Степан по прозвищу Махлай, что означает "вислоухий", был телохранителем у одного из военачальников в войске графа А.П. Румянцева. Махлай первым ворвался в крепость Очаков и поднял над крепостной стеной боевое знамя. Сама Екатерина Вторая наградила его чином хорунжего, даровала дворянство с орденом Владимира 1-й степени. Было это в 1788 году…

"Стоп, стоп!" — снова воскликнет просвещенный читатель. Да! Это род знаменитого путешественника Николая Миклухи-Маклая. Сам же будущий русский инженер путей сообщения Николай Миклуха едва ли не пешком пришел в Санкт-Петербург, где скитался по туманным набережным без средств к существованию. Лишь по малоросскому картузу заметил его земляк — граф А.К. Толстой и помог определиться в институт на казенный кошт.

Ныне его имя почетно среди тех, кто знает историю железных дорог России.

Вот из каких глубин идут традиции инженеров-путейцев.

И мои добровольные старшие учителя еще хранили понятие об инженерной чести офицера-геодезиста. Вот один пример из множества.

…Когда прокладывали в тридцатые годы Байкало-Амурскую магистраль, где-то на Енисее строили один из тоннелей. Осуществлялась проходка с двух сторон. Два инженера-маркшейдера[14] вели ее навстречу друг другу. И не встретились в определенном планом пункте проходки. Хотя по всем замерам количества вынутого грунта и по иным техническим параметрам, ошибки не должно было произойти. Значит, геодезический расчет был некорректен. Один из геодезистов, кто посчитал себя единственно виновным, застрелился. А на другой день эти штреки сошлись.

Вот среди людей той, высокой профессиональной культуры, мне довелось работать. На железных дорогах, которые нельзя было фотографировать, на трассах, где непозволительны даже незначительные плюс — минус, работали лучшие из профессионалов.

А так называемую "Книгу реперов" из чрезвычайно секретного сейфа мог выдать только начальник дороги под расписку.

Я впервые увидел тогда этих людей с обветренными лицами, в классической полевой форме, какая была еще при царе Горохе. Мужчины и женщины с теодолитом или нивелиром на плече — высокая романтика эпохи индустриализации. Тогда в Смоленске я впервые узнал многое. В том числе и то, как должен быть заточен карандаш, увидел, какое счастливое лицо может быть у человека, когда он смотрит на тысячекилометровые схемы железных дорог.

Там я узнал, что после отхожего места надо мыть руки. И сегодня не стесняюсь говорить об этом.

Советский строй со всеми его недостатками, бережней, чем нынешнее квази-государство, относился к молодежи из "низов".

Мне исполнялось восемнадцать лет.

И в первый день моего рождения вне родного дома ко мне в общежитие пришел весь отдел — двадцать человек. Принесли подарки. А тогда, при вожде Никите, и поесть-то было проблематично — какие уж там подарки! Но восемь человек из двадцати подарили мне по коробочке с бритвенными принадлежностями, поскольку я начинал бриться. Остальные принесли пять пульверизаторов для одеколона, красивые помазки. Никто не пил. Потому, что берегли мою, чужую им, юность.

Я был несказанно тронут тем, что ко мне пришли взрослые и значительные люди, что у меня появляются личные, только мне принадлежащие вещи.

Мог ли я забыть этих людей, как меня ни штормило потом в житейском море!..

Почему же я стал мошенником, зная все это? Не умел ценить хорошего? Не знал, что лучшее — враг хорошего? Может быть, генетическая предрасположенность? Может быть, я интуитивно понимал, что от трудов праведных не нажить палат каменных? Сегодня у меня есть все, что нужно человеку для спокойной старости: загородный дом с сауной и земельным наделом, большая квартира в доме с индивидуальной планировкой… Стоп! А не желание ли детского реванша погоняло меня по той темной дороге?

И не эхо ли юношеских мечтаний то, что я сегодня имею? Сразу вспоминается элитный жилищный кооператив "Березка", с которого и пошли мои этапы. Но обо всем — по порядку.

Единственный в отделе я был на должности техника-путейца и попал туда как обладатель "красного диплома".

Мои друзья — однокашники: Боря Гусаченко, Виктор Зимула, Раиса Козикова приехали работать через три дня после меня. Я уже писал, что мне всегда нравилась военная форма. Я хотел бы встретить их в новенькой железнодорожной форме, в кителе с нарукавными шевронами, в отутюженных брюках с зеленым продольным кантом — молодым генералом. Но в пятьдесят шестом — не помню каком году — военную экипировку отменили.

Потому при зарплате шестьдесят четыре целковых, я встретил друзей весьма скромно. Позже осмотрелся — украсть нечего. Рельсы, как вы помните, я уже крал в детстве — не понравилось. Мне постоянно хотелось есть, а надо было содержать сестренок и маму. И жил я с одной главенствующей мыслью: где взять деньги?

Мы с коллегами рутинно "химичили" с командировочными отчетами: едет один, а удостоверения отмечает на всех. Система отработанная и в эту игру играли все, кто по роду деятельности часто разъезжал по командировкам. На это вышестоящие и ниже размещенные закрывали очи: а что у нас еще воровать? Что ж, и на том спасибо. Хватает на пирожки с повидлом по семь копеек штука. Вслед за предъявлением советскому обществу Совнархозов наше Управление дороги упразднили. Сама Калининская дорога была создана искусственно, когда Хрущев решил заиметь больше дорог одним росчерком пера. Тогда кусок дороги оторвали от Киевской, кусок — от Московской, кусок — от Октябрьской. И назвали все это Калининской. В итоге, после упоительно красивого Смоленска, я проживаю в отдельном купе одного из вагончиков строительно-монтажного поезда № 316 станции Сухиничи Калужской области.

Там перезимовал у чугунного нагревательного котла: спиной повернешься к нему — на животе иней и — наоборот. За ночь на пол у порога купе с внутренней стороны наметает сугроб. Как не понять Наполеона с Гитлером? Но я к этому отнесся стоически и, вроде бы, адаптировался.

Далее с теодолитом и нивелиром я прилежно обследовал Брянскую, Смоленскую и Московскую области, работая в "Калужтранстрой". И в "трансе" я пробыл недолго — смошенничал со справками, дающими право студенту-заочнику право брать сорок дней в год на подготовку к сессии. Эти сорок дней оплачивались государственными предприятиями стопроцентно, как рабочие, по предъявлении студентом справок из деканата. У меня таких дней в году получилось сто двадцать. Самого управляющего возмутило подобное моё прилежание в учебе и академическое рвение. И я по весне уехал в Брянск, где был открыт Ростовский филиал института "Гипростройдормаш" и тут меня взяли старшим техником в конструкторский отдел. Потом перевели в инженеры. Добрые люди хотели, чтобы я учился. И всячески мне помогали.