Р. Шулиг - "Белые линии"
Хэкл быстро отпил из стакана и с ненавистью в голосе приказал:
— Вы мне этого фрайера сфотографируйте!..
Ганка Бизова была последним существом, которое удерживало Арнольда Хэкла на поверхности. После бегства из Праги он чувствовал себя выбитым из колеи, его преследовало чувство стыда и обиды за несправедливость, которую уготовила ему судьба. Он разом лишился всего, что любил, и единственным, что он сохранил из осколков и пепелища своего сладостного ностальгического пражского сна, была Ганка. Он любил ее все больше и больше, любил ее капризы, ее грусть, неожиданную смену настроения, смех, даже ее нервозность и моменты, когда она бывала в ярости, любил ее слегка картавое «эр», когда она ему с кокетливо-ласковой кошачьей негой говорила: «Ты меня не будешь никогда ревновать, Арррни...» Он был счастлив и забывал с ней о своем отвращении к Берлину и к новому месту работы. Свое назначение сюда Хэкл расценил как неслыханное унижение, хотя ему тысячу раз повторяли, что ему поручили важный пост в самом центре «холодной войны».
Пусть говорят все что угодно, но этот странный, разделенный город, инвалид войны, урод с двумя опаленными щеками, производил на него гнетущее впечатление. Здесь его не покидало отвратительное ощущение, что он барахтается в липкой грязи. Берлинский филиал фирмы «Бенсон и Бенсон» размещался на темной, угрюмой, по-нищенски обшарпанной и кривой улочке рядом с борделями и ночными барами. Только вечером, когда темнота милосердно прикрывала ее грязь и обшарпанность, улица расцвечивалась, точно аристократическая проститутка, ожерельями неона и разноцветных реклам. Хэкл испытывал отвращение к заведению, которым вынужден был управлять, с его оглушительной по вечерам музыкой, смехом, топаньем, свистом, выкриками, хлопаньем открываемых бутылок с шампанским. А по утрам оно было похоже на старую харчевню, смердящую застарелым запахом табачного дыма и разлитого алкоголя.
У него вызывали отвращение и девять девчонок, выступающих в стриптизе. Ему казалось, что они всегда пахнут потом, липкими мужскими руками и дешевыми духами. Он видел в них не женщин, способных взволновать, а материал, с которым приходилось работать поневоле, подавляя чувство брезгливости. Насколько отличной от них представлялась ему Ганка — ослепительно чистая, пахнущая свежестью, искренняя, молодая. Мысли о ней вызывали в его душе чувство гордости и счастья. Поэтому Хэкл страшно боялся того момента, когда станет для нее стар и потеряет ее. Он иногда думал, что, наверное, лишится рассудка, если это случится. Страх за Ганку, блеск и нищета Западного Берлина, грязь улиц и домов, в которых он оказался вынужденным жить, — все это давило и держало его постоянно в раздражении. Только алкоголь помогал Хэклу хоть немного удерживать в узде свою расшатанную нервную систему. Начинал пить Хэкл уже с утра, и это постоянное легкое опьянение помогало ему в течение всего дня сохранять маску человека с положением, хладнокровного босса, целеустремленного шефа, который правит делами железной рукой, а вечером приветствует гостей со светской изысканностью.
В тот вечер в баре «Белые линии» представления не было, так как здесь проводилась генеральная репетиция новой программы со стриптизом. Хэкл выключил в своей квартире радиопередатчик и спустился со своими людьми в бар. Гонзулка Бем сел к фортепиано, чтобы бог знает в который раз пробренчать вступление и основную часть мелодии, которая, по их мнению, должна была завтра стать шлягером этого сезона. По его знаку на длинном демонстрационном подиуме снова выстроились манекенщицы в тренировочных костюмах и вяло имитировали раздевание и разбрасывание деталей своих вечерних туалетов среди публики. Ведущая среди манекенщиц, полька Зуза Броневская, задавая ритм и тон, запела пошлую песенку:
Белых линий притяженье,Белых линий белизнаВсех мужчин ввела в волненье —Богача и бедняка...Женщину из линий белыхРаздевать — блаженства верх.В тканях фирмы «Бенсон — Бенсон»Женщина шикарней всех...
В этом подвальном баре было холодно и пусто. Вместо зрителей в зале сидели только двое мужчин — Хэкл и Фанта, которые с профессиональным безразличием, больше занятые своими проблемами и мыслями, наблюдали за ходом ночной генеральной репетиции. На подиуме между тем что-то застопорилось. Гонза Бем перестал играть, выбежал к девушкам и стал, ударяя в ладоши, отбивать им ритм и показывать, как он представляет себе движение в танце и настоящий стриптиз. Выглядело это довольно комично...
В этот момент из-за кулис вышел крепкий, мускулистый мужчина в красном, довольно истрепанном и засаленном берете десантника и подошел к Хэклу.
— Вот фотографии, шеф. Только осторожно, они еще мокрые!
Хэкл нетерпеливо схватил одну из фотографий, которые принес фотограф Збигнев Броневский. На ней была запечатлена его Ганка, мирно беседующая с незнакомцем. Хэкл тщательно рассмотрел мужчину на фотографии, потом скорее себе, нежели Фанте, который с любопытством заглядывал через его плечо, пренебрежительно заметил:
— Банальный тип и, ко всему прочему, скверно одет. В нем решительно нет ничего опасного.
Фанта, однако, с присущим ему ехидством прокомментировал снимок иначе:
— Почему? Не так уж плохо выглядит. И молодой...
Это взбесило Хэкла. Он резко перевернул фотографии изображением вниз, чтобы их больше не видеть, ударил по столу рукой и взревел:
— Хватит! Стоп! Это не репетиция, а бордель, дамы! — Он подбежал к девушкам и заорал: — Вы думаете, я вам буду платить даром? Ваше ремесло требует высокого профессионализма! Это вам не по улицам таскаться, хотя и там нужен известный профессионализм! Если вам не нравится работать здесь, можете пойти попробовать!
Зуза Броневская отважилась вяло возразить:
— Мы уже вымотались, шеф.
— Это никого не оправдывает, в том числе и меня! — бушевал Хэкл. — Наш лозунг такой: «Верх блаженства — раздевать женщин». Женщин, а не бревна! Дамы, соблаговолите это себе уяснить! Вы должны быть сексуальны, понимаете, сексуальны, иначе все полетит к черту!.. А вы как полено...
В самом разгаре его тирады из глубины затемненного бара раздалось:
— Что ты расстраиваешься, Арни, миленький? Опять у тебя будет болеть желчный пузырь.
При звуке этого голоса Хэкл резко обернулся. Ганка шла между столами спокойная, уверенная в себе. Она слегка чмокнула его в щеку, подвела к стойке бара, взяла его стакан, понюхала:
— Что пьешь? Джин? — И отпила из его стакана.
Хэкл подозрительно спросил:
— Где ты была так долго?
Ганка сбросила плащ на спинку высокого стула у стойки и села.
— Немного по городу прошлась.
— Ночью?
— А почему бы нет? Тихо и тепло. Весна...
Хэкл судорожно схватил лежащую на стойке бара фотографию и спросил:
— Одна?
Ганка спокойно засмеялась:
— Большей частью.
Хэкл так сжал фотографию, что у него побелели пальцы. Он боролся с неистовым желанием положить перед ней эту улику и, не выдержав, взорвался:
— Лжешь!
Однако Ганка с насмешливым превосходством парировала:
— Ревнуешь, Арррни? Это ниже твоего достоинства.
Она заметила перевернутые фотографии и спокойно спросила:
— Что это у тебя?
Хэкл, разом растеряв всю отвагу, только покорно пролепетал:
— Ничего, — и отодвинул фотографии.
Ганка встала и предложила:
— Хочешь, я покажу девчонкам вступление? — Не дожидаясь ответа, Ганка поднялась на подиум к девушкам: — Посмотрите, девочки, а главное, ты, Зуза, как ходят манекенщицы... Дай мне тон и ритм, Гонза...
Гонза Бем снова заиграл мелодию нового шоу, и Ганка с непередаваемым, волнующим шармом поплыла мимо девушек, благородно и даже целомудренно имитируя раздевание, улыбаясь Хэклу и напевая:
Белых линий притяженье,Белых линий белизна...
Хэкл посмотрел на нее, отпил пару глотков и чуть не закричал от досады и беспомощности перед ее чарами, но у него хватило сил только на то, чтобы тихо прошептать:
— Я, наверное, из-за нее сойду с ума... И зачем она так красива, стерва...
5Ян Земан, сидя весь день на конференции криминалистов, чувствовал себя как на иголках. Конференция была организована с обычной немецкой обстоятельностью. В других условиях Земан удивился бы, как хозяевам удается соблюдать минута в минуту повестку дня, как безупречно работает у них техника, воспроизводящая типичные случаи расследования преступлений или новые методы и средства, поиск улик и доказательств, новые сведения в дактилоскопии, баллистике, химии, физике, судебной медицине и многое другое. Он бы с удовольствием повеселился на великолепном торжественном обеде, где собрались ведущие криминалисты социалистических стран, был бы рад с ними познакомиться, обменяться опытом. Однако голова его была забита Иркой Градецем и его секретным заданием. С той минуты как Гонза узнал, что секретный агент «Стардуст» — Ганка Бизова, которую он хорошо знал по Праге, он полностью углубился в это дело. Как только закончилось послеобеденное заседание, Земан, сославшись на занятость и головную боль и отказавшись от врача, которого ему моментально предложили хозяева, тут же поспешил к Ирке Градецу на Моллштрассе.
