Андрей Троицкий - Шпион особого назначения
– А что Донцов? Он тоже возвращается?
Войтех отрицательно помотал головой.
– Но не в Москву. Возвращается туда, откуда прибыл в Прагу. Потому что нигде не засветился. Так решили в центре.
Последний раз Колчин видел Донцова, когда вчерашней ночью они вместе ехали в город. До Праги оставалось еще километров десять. Донцов попросил остановить фургон, сказал, что он выйдет прямо здесь. Поймает такси или попутку. Вдвоем в город возвращаться нельзя. Он переночует на какой-то квартире, адрес которой Колчин не знал. А ночью еще предстоит встреча с Войтехом, нужно получить инструкции из центра. Колчин полез в грузовой отсек, нашел старую матерчатую куртку, отдал ее Донцову взамен плаща.
Донцов потряс руку Колчина: «Я уверен, что мы скоро увидимся, – сказал он. – Уже в Москве». В эту последнюю минуту расставания Колчин неожиданно для себя разволновался, даже голос сел и сделался каким-то хриплым. «Хорошо бы», – сказал он, и последний раз тряхнул ладонь Донцова. Затем повернулся, залез в кабину и медленно тронул фургон. В зеркальце Колчин увидел, что Донцов стоит на обочине, вытянув вперед руку, сигналит проезжающей мимо машине. Но машина не остановилась. Войтех похлопал Колчина по плечу, поднялся со скамьи. – Прощай. Желаю удачи.
– И тебе того же, – ответил Колчин.
Он остался сидеть, а Войтех, подняв воротник плаща и поправив черный берет, быстро зашагал к монастырским воротам. Надо поторчать тут еще минут десять, потом можно уходить. Колчин достал из кармана конверт, вытащил билеты. Отлет в семь вечера. А впереди добрая половина дня, которую нечем занять.
Выйдя с территории монастыря, Колчин сел в такси, доехал до центрального универмага, решив, что надо обзавестись чемоданом или чем-то в этом роде. Человек, вылетающий из Праги без багажа, даже без дорожной сумки, выглядит странно, если не сказать подозрительно. Кроме того, карман оттягивала стянутая резинкой пачка банкнот достоинством в сто крон.
В универмаге кипела суетливая предпраздничная жизнь. Женщины в голубых халатиках мыли стекла, выставляли в витринах новые манекены, перебивали ценники, рабочие монтировали стильные матерчатые ширмы, которые должны заменить примерочные кабинки. Готовились к большой распродаже, которая должна начаться через пару дней. Распродажа приурочили к двадцать восьмому октября, дню провозглашения независимости Чешского государства. Магазин был битком забит покупателями, в основном немецкими туристами, стремящимися, как и Колчин, до отъезда на родину потратить завалявшиеся в карманах кроны.
В водовороте людей Колчину без причины стало грустно, как на кладбище. Он почувствовал себя одиноким чужаком, которого нигде не ждут, которому никто не рад. Хотя чужак не беден, у него есть доллары и кроны, есть желание потратить деньги.
На первом этаже Колчин, не жалея, что ему лично не удалось попасть на распродажу и сэкономить на покупках, выбрал дорожную сумку с широким ремнем. Поднялся на второй этаж, в секцию мужской одежды. Купил несколько рубашек, недорогой синий свитер, брюки и кое-что по мелочи. Оторвав от сумки бирку с ценником, сложил покупки, застегнул «молнию». Затем побродил между прилавков, раздумывая, каким сувениром порадовать генерала Антипова. Набор рюмок из чешского стекла, светильник, выходной серый костюм – это не варианты. К стекляшкам и тряпкам генерал совершенно равнодушен.
Колчин остановил выбор на подарочном наборе «Бехеровки» – три литровые бутылки крепкой травяной настойки, упакованные в цветастую коробку.
Перекусив в кафетерии, Колчин, чтобы убить время, слонялся по пешеходным улицам, пока не набрел на знакомое питейное заведение «Рио Гранде». Спустившись по ступенькам вниз, он, как и в прошлый свой визит, не увидел ни одного посетителя, но застал на рабочем месте знакомого бармена. Смуглолицый Эрик Пытлек был одет в ту же холщовую рубаху с рукавами до локтей и вышивкой на груди. На шее болтались деревянные бусы, а на голове косо сидело широкополое соломенное сомбреро.
Запястье правой руки бармена было перевязано грязноватыми бинтами, а верхняя скула крест на крест заклеена полосками пластыря. Бармен поприветствовал Колчина и поставил перед ним рюмку туземского рома, цветом и запахом напоминавшего жиденький вчерашний чай.
– Включить вам мексиканскую музыку? – спросил Пытлек. – Другой музыки у нас нет. Хозяин запрещает крутить диско, рок или что-то в этом духе.
– Не стоит, – ответил Колчин и пригубил ром. – Что у тебя за повязка на руке?
– Два дня назад один кретин, которого отшила его же подружка, очень разозлился на весь мир и почему-то лично на меня, – объяснил Пытлек. – Вытащил нож. Еле с ним сладил. Думал, он мне кишки выпустит. Короче, мне опять повезло. А вы нашли ту симпатичную женщину, которую искали несколько дней назад?
– Нашел, – кивнул Колчин. – Видишь, мне тоже повезло. Ты мне очень помог. Спасибо.
– Не за что. А с ее парнем не довелось встретиться?
– Не довелось, – покачал головой Колчин. – Пока. Но мы с ним обязательно увидимся. И очень скоро. Я это предчувствую.
– Лучше бы вам избежать этой встречи, – посоветовал Пытлек. – Я вижу, у вас дорожная сумка. Уезжаете?
– Да, улетаю по делам, – кивнул Колчин. Говорить больше было не о чем. Колчин допил ром, отказался от следующей порции, положил деньги в металлическую тарелку. Он попрощался с барменом за руку, повесив на плечо ремень сумки, вышел на улицу.
Сев на заднее сидение такси, Колчин назвал водителю адрес частного пансиона пани Новатны. Когда доехали до места, пассажир велел водителю остановиться на противоположной от пансиона стороне улицы. Колчин не стал выходить из машины, через стекло наблюдал, как подъезду подкатил грузовик с синим тентом. Из кабины выскочил муж хозяйки пан Вацлав, из кузова вылезли рабочие в заляпанных краской спецовках. Открыли борт, стали выгружать на тротуар струганные доски, бочки с краской, пустые ведра.
Пан Вацлав суетился, бегал вокруг рабочих, хлопал руками, как курица крыльями и что-то кричал. С крыльца спустилась пани Новатны, одетая в модную шапочку и теплое с иголочки пальто с высоким меховым воротником. Пани Новатны послала мужа подальше, крикнула рабочим, чтобы те не оставляли стройматериалы на тротуаре, а сразу заносили в помещение. Рабочие забегали с удвоенной скоростью. Колчин посмотрел наверх.
На третьем этаже еще темнели выгоревшие окна номеров, простенки со следами гари и копоти, но, надо думать, следы пожара исчезнут в ближайшие дни. Хозяева пансиона уже получили хорошую страховку, и теперь с лихвой покроют все расходы и кое-что отложат на черный день.
Колчин тронул водителя за плечо.
– Поехали в аэропорт.
Глава шестая
Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 20 октября.
На город уже опустилась дождливая холодная ночь, когда служебная «Волга» привезла Колчина из аэропорта «Шереметьево» в центральный офис. Через десять минут Колчин с дорожной сумкой в руке, рысью пробежал приемную Антипова, прошел тесный тамбур между двойными дверями, переступил порог кабинета и остановился на краю бежевого ковра. В кабинете было темно, горела только настольная лампа.
Антипов вышел из-за стола, подошел к Колчину, обнял его за плечи.
– С возвращением, – он до боли сжал ладонь Колчина.
Откуда-то из полумрака, из-за широкой генеральской спины вынырнул человек в стильном пиджаке, модном галстуке. Человек уже завладел рукой Колчина, уже с чувством тряс ее и что-то приговаривал. Колчин узнал подполковника Беляева. Черт, лучше бы его не было здесь. Антипов усадил Колчина и Беляева за стол для посетителей, сам занял место за рабочим столом. Генерал хотел что-то сказать, но Колчин, забыв субординацию, заговорил первым: – Я хочу потолковать с глазу на глаз, без свидетелей.
Колчин выразительно покосился на подполковника. Антипов кашлянул в кулак, выражая свое неодобрение поведением Колчина, но уступил просьбе. Посмотрел на Беляева и коротко приказал: – Жди в приемной.
В полумраке было заметно, как лицо Беляева посерело, глаза сделались мутными, а на скулах заиграли желваки. Подполковник отодвинул стул, медленно поднялся на ноги и, понурив голову, пошел к двери. В душе Беляева кипела злость на несправедливую незаслуженную обиду.
– Зря ты так, – сказал Антипов, когда дверь за Беляевым закрылась. – Ты Беляева видишь второй раз в жизни, а уже сделал какие-то умозаключения. Ты думаешь, он штабная крыса? Какой-нибудь умник из аналитиков, который тут штаны всю жизнь протирал? Или считаешь, он получил погоны подполковника, стал моим ближайшим помощником потому что лизал?
– Я так не думаю.
– Нет, думаешь, – нахмурился Антипов. – Ты на человека плюнул, и это тебе по хрену. Так вот, чтобы больше у тебя не было этих мыслей, я скажу. По секрету. У Беляева вместо правого коленного сустава протез из нержавейки. И еще пулевые ранения… Он награжден орденами Мужества и боевого Красного Знамени. И это в мирное время. В мир-но-е. Дошло?
