Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
— Вас пытаются убыть!Следуйте за мной!
— Ктопытается меня убить? — взвизгнул хирург, подбегая вместе с Моро к заранее открытому складскому помещению.
— Остатки вашей группы ликвидаторов, идиот!
— Они исчезли!
— Это вам только кажется. Они, должно быть, подкупили горничную или кого-то из рабочих и установили в вашем номере микрофон.
— Исключено!
—Но вы же слышали выстрелы! Хотите посмотреть, откуда стреляли? Ваше счастье, что было много народу.
— Oh, mein Gott.
— Герр доктор, давайте поговорим, не то мы оба станем их мишенью.
— А герр Лэтем?Где он?
— Я видел его, — солгал присоединившийся к ним Жак Бержерон. — Он снова сел в поезд, как только услышал выстрелы.
— Надо поговорить, — повторил Моро, глядя на Крёгера, — иначе все проиграем.
Шеф Второго бюро нашел выключатель и зажег свет. Они находились в помещении из унылого белого шлакобетона.
— Подожди нас снаружи, Жак, — сказал Моро своему агенту. — Когда явится полиция, — а они наверняка явятся, — сообщи, кто ты и скажи, что был в поезде и вышел, услышав выстрелы. И пожалуйста, закрой дверь.
Оставшись наедине с немцем в мутном свете забранной проволокой лампочки, Моро сказал:
— Устраивайтесь поудобнее, доктор, мы пробудем здесь некоторое время — во всяком случае, до появления полиции.
— А если они обнаружат меня здесь?..
— Не обнаружат: дверь автоматически захлопывается. Нам посчастливилось: какой-то идиот оставил ее открытой.
— Мы упустили его, упустили! — воскликнул Крёгер и опустился на большой деревянный ящик.
— Он позвонит снова, — сказал Моро. — Возможно, не сегодня, но уж завтра — несомненно. Учтите, мы имеем дело с человеком отчаявшимся, одиноким. Но скажите, почему так важно его найти?
— Он... он опасен.
— Для кого? Для вас? Для Братства?
— Да... для всех нас.
— Почему?
— А что вам известно?
— Конечно же все. Я возглавляю Второе бюро.
— Я спрашиваю о специфических подробностях?
— Хорошо. Он бежал из долины в Альпах, каким-то образом перебрался через снежные горы и вышел на дорогу, где его подхватил местный житель на грузовике.
— Местный житель?Ну и одурачили же вас, герр Моро. Антинейцы — вот кто его подобрал. Его побег из долины был подготовлен внутреннимпредателем. Мы должны найти этого Hochverrater!
— Предателя, да, я понимаю. — За долгие годы работы Моро научился определять ложь, которую выдают непрофессионалы в состоянии стресса. Страх в пустых глазах, отрывочные слова, пена в уголках губ. Сейчас, глядя на Герхарда Крёгера, Моро понял, что все эти признаки налицо. — Поэтому вы и должны найти его? Допросить, чтобы узнать имя предателя?
— Видите ли, это была женщина, вероятно занимающая высокий пост в организации. Ее необходимо ликвидировать.
— Еще бы!
На лбу Крёгера выступил пот, хотя в помещении было прохладно.
— Значит, вы задействовали группу ликвидаторов и явились в Париж, чтобы установить имя предателя, пробравшегося в высшие эшелоны Братства.
— Совершенно верно.
—Понятно. Это единственная причина?
— Да. — По лицу немца струился пот; — Здесь очень жарко, — сказал Крёгер, вытирая лицо тыльной стороной ладони.
— Напротив, по-моему, весьма прохладно, но, правда, я привык к подобным происшествиям, и они не слишком действуют мне на нервы. Я живу в основном под пулями.
— Но я устроен иначе. Вот если бы я привел вас в операционную, вы скорей всего потеряли бы сознание.
— Не спорю: наверняка потерял бы. Но, видите ли, доктор, чтобы начать эффективные действия, мне нужно знать все, а вы, похоже, сказали не все.
—Что же еще вам надо знать? — Крёгер нервничал все сильнее.
— Возможно, вы правы: порой я слишком усердствую. Но так уж мы работаем. Когда Гарри Лэтем позвонит снова; я не стану сообщать вам об этом — мы возьмем его сами. Хорошенько с ним поработаем, а через пару часов я свяжусь с вами.
— Это невозможно!— воскликнул хирург и вскочил с ящика; руки у него дрожали. — Я должен быть при его задержании. Мне надо побыть с ним наедине до допросов, без свидетелей. Никто не должен слышать того, о чем мы будем говорить. Это чрезвычайно важно, таков приказ Братства!
— А если, исходя из своих интересов, я вас не послушаюсь?
— Документы, подтверждающие, что на ваш счет в Швейцарии переведено свыше двадцати миллионов франков, могут попасть на Кэ-д'Орсей и во французскую прессу.
— Пожалуй, это убедительный довод.
— Надеюсь.
— Когда вы сказали «без свидетелей», что вы имели в виду?
— Только то, что сказал. У меня с собой наркотические средства, которые заставят Гарри Лэтема выложить все, что нам надо знать. Naturlich, этого никто не должен видеть.
— Значит, вы хотите остаться с ним наедине?
— Да. Все разговоры могут подслушать — вы сами утверждаете, что у меня в номере стоят «жучки».
— Так где же нам вас устроить?
— Да хоть в автомобиле, который я сам выберу. Я отвезу Лэтема куда-нибудь, введу ему препараты, узнаю, что нужно, и верну его вам.
— Но не убьете его?
— Нет, если за мной не будет слежки.
— Ясно. Похоже, у меня нет выбора.
— Время, Моро, время! Это теперь самое главное. Его необходимо найти в течение тридцати шести часов!
— Что?Опять я вас не понимаю. Почему именно в течение тридцати шести часов? Объясните, пожалуйста.
— Хорошо, вы уже догадались: кое-что я от вас утаил... Видите ли, я врач, меня считают лучшим нейрохирургом в Германии, и я не стану с этим спорить. Гарри Лэтем — безумен: комбинация шизофрении и маниакальной депрессий. Я спас ему жизнь в нашей долине, сделав операцию, снимающую давление, которое провоцирует эту болезнь. Просмотрев мои записи, я понял одну страшную вещь. Если через шесть дней после побега ему не дать лекарства, он умрет! Из этих шести дней прошло четыре с половиной. Теперь понимаете? Мы должны допросить его прежде, чем он унесет имя предателя в могилу.
— Да, теперь понимаю, но, доктор, с вами-то все в порядке?
— А что такое?
— Вы страшно побледнели, и лицо у вас мокрое от пота. Не сердце ли? Я могу вызвать «скорую» — она примчится через несколько минут.
— Мне нужна не «скорая», а Гарри Лэтем! У меня не болит сердце, но нет терпения ждать, пока вы переварите всю эту информацию.
— Понимаю, доктор. Вы — ученый, блестящий ученый, и я весьма польщен знакомством с вами... Пойдемте, мы можем уже идти, я постараюсь все ускорить.
Выйдя на Елисейские поля, Моро и его сотрудник распрощались с Крёгером, посадили его в такси, а сами направились к ожидавшей их машине Второго бюро.
— Поспешим! — воскликнул Моро. — Этот мерзавец так врал, что чуть слюной не захлебнулся! Но что скрывается за его ложью?
— Что вы собираетесь предпринять, Клод?
— Посижу, подумаю и сделаю несколько звонков. В частности, известному ученому Хайнриху Крейтцу, германскому послу. Придется ему и его правительству раскопать для меня кое-какие архивные материалы, хотят они того или нет.
Глава 19
Дру Лэтем с дипломатом в руке подошел к регистратуре отеля «Интерконтиненталь», выложил на стойку военный билет и предварительный заказ американского посольства на номер. Строго одетый клерк тут же взял документы, придирчиво их изучил и вытащил карточку из своей картотеки.
— Ah, oui, полковник Уэбстер, вы у нас желанный гость. Посольство просило небольшой номер, и, представьте себе, мы такой нашли. Досрочно уехала супружеская пара из Испании.
— Я вам очень признателен.
— Так, что еще... — сказал клерк, читая карточку. — К вам могут прийти посетители, и мы должны звонить вам, прежде чем сообщить, какой у вас номер, n'est-ce pas?
— Все правильно.
— Ваш багаж, мсье?
— Я оставил его у консьержа и сказал свою фамилию.
— Отлично. Значит, вы просто путешествуете?
— Военным частенько приходится переезжать с места на место, — заметил Дру, расписываясь в журнале: Энтони Уэбстер, полковник ВС США. Вашингтон, округ Колумбия, США.
— Как интересно.
Клерк перевернул страницу регистрационного календаря и убрал журнал. Затем он поднял глаза и нажал на кнопку.
— Проводите Monsieur le colonel в 603-й номер и скажите консьержу, чтобы туда им отнесли багаж на имя Уэбстера, — сказал он появившемуся посыльному в униформе отеля.
— Oui, — ответил посыльный. — Пожалуйста, пройдите за мной, мсье. Ваш багаж принесут через несколько минут.
— Спасибо.
Путешествие на лифте на седьмой этаж обошлось без приключений, если не считать не слишком приятных попутчиков — американских супругов средних лет, которые непрестанно друг с другом спорили. Женщина с голубоватыми волосами и унизанными бриллиантами руками выговаривала своему тучному мужу, на голове у которого красовалась широкополая шляпа «стетсон»:
