Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский
Дело в том, что конспиративная квартира «У Бетти» располагалась в конце длинного коридора, за крутым поворотом, в отдельном блоке. Причем входная дверь в этот блок была настолько удачно замаскирована под стену, что даже в трех шагах оставалась едва заметной, тем более что свет в этом закутке был основательно пригашен. А поскольку ни справа, ни слева отельных номеров не наблюдалось, и лишь в начале этого архитектурного аппендикса виднелась броская дверь с вывеской «Начальник службы технического обслуживания отеля», случайный любопытствующий тут же мог решить, что забрел в некий «технический» тупик.
На самом же деле там располагался пункт охраны «квартиры», состоявший из трех сотрудниц разведки, во главе с лейтенантом, отзывавшимся на оперативный псевдоним «Бетти». Эти же охранницы следили и за порядком в «квартире», а также поддерживали связь с двумя агентурными проститутками, в чью обязанность входило развлекать и ублажать прихоти конспиративных постояльцев. Впрочем, в отдельных случаях в роли агентурных гетер выступали сами охранницы, в том числе и сорокалетняя, но все еще прекрасно выглядевшая Бетти.
Однако с правилами и нравами этого бордельно-отельно-го приюта Пеньковскому посчастливилось ознакомиться чуть позже, а пока что прибытия его в квартире поджидал уже знакомый триумвират, в составе подполковника Кемпбелла, и двух капитанов — англичанина Фила Брадова и американца Криста Кингена. Они сидели, развалившись в высоких креслах, расположенных вокруг большого круглого стола, и чувствовали себя палачами, на растерзание которым бросили беззащитную жертву.
Когда же эта жертва, в образе Пеньковского, появилась, подполковник ленивым движением руки предложил ей четвертое, свободное кресло, и тут же наполнил её рюмку «Шотландским виски», которое за этим, по-походному сервированным, столом шло у англосаксов под черный шоколад.
— Наши эксперты очень подробно ознакомились с доставленными вами, господин полковник, материалами, — первым заговорил Кемпбелл. Но, лишь выдержав интригующую паузу, продолжил: — Скажу прямо: они приятно поражены. Причем не только объемом информации, но и тем, что большинство сведений представляет определенный интерес для специалистов различных направлений. Поскольку речь идет об агенте, который только-только начинает сотрудничество с иностранной разведкой, первый «взнос» его заслуживает похвалы. Его отношение к сбору информации начинает внушать уважение.
— Правда, кое-кто в Центре всё же засомневался в достоверности этих сведений, — заметил капитан Брадов.
— Ну, эти сомнения пока что никоим образом не подтверждены, — парировал подполковник, давая понять русскому гостю, что в его лице тот может заполучить союзника.
— И все же, — стоял на своем потомок белогвардейца, — несмотря на высокую оценку экспертов, глубинное изучение их будет продолжено.
— Но это обычная практика, — пожал плечами Кемпбелл. — Всё, что поступает к нам от зарубежной агентуры, так или иначе, подлежит углубленному изучению.
— Так всё же, что именно смущает, этих «кое-кого» из Центра? — сухо спросил Пеньковский, по существу, приходя на помощь подполковнику.
К тому же он всё еще пребывал под впечатлением от стычки с Винном, которого на это «высокое собрание» почему-то не пригласили. Хотя должны были бы.
— Они сходятся во мнении, что если уж эти материалы подлинны, то должны оставаться предельно засекреченными. Как говорят в России, они обязаны «находиться за семью печатями». Причем засекреченными они были бы в любой, даже в самой «открытой», а следовательно, беспечной стране, что уж говорить о Советском Союзе, который совершенно справедливо считается самым «засекреченным» государством мира?
— А вот тут я не понял, — нервно отреагировал Пеньковский, — вы что, не сообщили своему руководству, в какой должности я пребываю в этом «самом засекреченном государстве мира»?
Опустошив рюмку, Пеньковский вновь наполнил ее и воинственно уставился на Брадова.
Виски показалось ему неким паршивым пойлом самогонного типа, но поздно вечером он основательно приложился к привезенной с собой всем чиновничеством кремлевским любимой «Столичной». А столь же основательно похмелиться утром не решился, опасаясь реакции советского посла на запах спиртного.
— Ну что вы, в Центре прекрасно осведомлены о вас и вашем положении в русском обществе, — заверил его Кемпбелл, по-прежнему выступая в роли адвоката Пеньковского. — Мало того, наши люди в Москве дотошно проверили достоверность ваших служебных и общественных титулов. Так что с этим всё в порядке. И все же капитан Брадов прав: слишком уж поражает объем сведений. Естественно, возникает вопрос: уж не дезинформация ли это?
— Не записывайте меня в коллеги вашего СС-Шрайбера, подполковник.
— СС-Шрайбера? — ухмыльнулся подполковник. — Нет, о сходстве с этим «бароном Мюнхгаузеном от разведки» речь пока не идет. Но все же хорошо, что вы успели хоть немного познакомиться.
— Увы, очень бегло. А сведения о нем — из рассказа господина Гревилла Винна. Хотя надеюсь…
— Значит, познакомитесь в ближайшее время. Уверен, что ваше сотрудничество с господином Шрайбером окажется взаимоприемлемым.
— Это уж как сложится, — задумчиво проворчал агент Алекс.
— Господа, — неожиданно вмешался доселе молчавший американец Кинген, — не кажется ли вам, что, как у всякого опытного игрока, «в рукаве» русского полковника припрятан запасной туз?
— Так что мешает полковнику убедить нас в этом? — первым отреагировал Кемпбелл, пытаясь, таким образом, «активировать» слегка спасовавшего Пеньковского.
— Если вы всерьез хотите убедиться в правдивости предоставленных мною сведений, — командирским тоном заговорил русский, — займитесь разоблачением тех восьми агентов ГРУ и пяти агентов КГБ, имена которых я назвал в своем отчете[25].
— А вот вам и туз «из рукава», — прокомментировал Кемпбелл, с улыбкой конферансье.
— Станете утверждать, — еще более ожесточился Пеньковский, обращаясь главным образом к Брадову, — что у вас появился еще какой-либо агент, который бы в ходе всего лишь одного, первого, своего доклада рассекретил такое количество русских разведчиков? А ведь мы только-только налаживаем наше сотрудничество, и вслед за этой волной разоблачений последует много других.
— Согласитесь, господа, что если кто-либо из наших русских агентов рассекречивает хотя бы одного разведчика, работающего на Западе, — это уже сенсация, — остался верен своему «адвокатскому призванию» подполковник Кемпбелл. — А здесь мы сразу же получаем тринадцать имен. Нет, вы только представьте себе, господа: тринадцать рассекреченных вражеских агентов в ходе одного донесения, одного визита полковника Пеньковского в Лондон! Кого из агентов мы способны поставить рядом с ним?
— Если так пойдет и дальше, господин Пеньковский, — поднял свою рюмку американский капитан, — то вскоре вы затмите славу многих агентов прошлых времен. Да и нынешних, пожалуй, тоже. Как бы ни сложилась ваша судьба, вы всегда сможете сказать себе, что, ради такого успеха, ради увековечивания своего имени в истории шпионажа, в литературе, в кино, да и просто в народной молве, стоило рисковать всем. В том числе и жизнью.
* * *
Когда Крист
