Виктор Михайлов - По замкнутому кругу
— Скажите, Глафира Денисовна…
— Зовите меня Глашей, — перебила она и села напротив.
— Скажите, Глаша, вы знакомы с Якуничевым?
— С Глебом что-нибудь случилось? — Она вскочила и сделала шаг ко мне.
— Я приехал для того, чтобы выяснить, где находится Глеб Матвеевич Якуничев. Вы, Глаша, единственный человек, который мне может быть полезен. Вот мое удостоверение…
Глаша взяла книжечку, открыла, пробежала глазами и, возвращая документ, спросила:
— А почему я единственная, кто может вам помочь?
— Вы знаете, что Глеб Матвеевич был очень замкнут, ни с кем не сходился, не дружил…
— А почему «был»? — спросила она, и крылатые брови ее сурово сошлись на переносье.
— Потому что речь идет о времени, предшествующем исчезновению Якуничева. «Был» — это время прошедшее.
— Вы так говорите, словно его нет. Что вам от меня нужно?
— Вы с Якуничевым близко знакомы?
— Когда Глеб Матвеевич закончит работу над диссертацией, мы поженимся. Знаете, он однолюб. Часто Глеб говорит, как трудно ему совместить любовь к науке и ко мне. Но я буду вместе с ним любить свою соперницу, я буду тихой-тихой, смирной-смирной…
Она сощурила глаза, как это часто делают люди близорукие, и на губах ее появилась теплая улыбка.
Наступила пауза. Мне не хотелось тревожить ее добрых чувств. Вчера вечером я ездил с полковником Шагаловым в морг, и против моего желания в эти минуты перед глазами возникло закрытое до подбородка простыней тело Якуничева. С трудом преодолев это, я спросил:
— Скажите, Глаша, вам известно, куда и зачем отправился Глеб Матвеевич?
— Нет. Я только могу предполагать…
— Вы можете со мной поделиться?
— Да, конечно. Какая-то беда стряслась с Аркадием Борисовичем, он срочно нуждался в помощи. Второго августа вечером Глеб забежал ко мне в библиотеку, сказал об этом и уехал…
— Кто такой Аркадий Борисович? Что связывает его с Якуничевым?
— Знаете, это целый роман. — Она улыбнулась. — У вас хватит терпения слушать?
— Хватит. Расскажите подробнее.
— В марте месяце, числа десятого, точнее я могу установить по письмам, Глеба направили в Свердловск на симпозиум. В Свердловске на вокзале он оставил чемодан на хранение и поехал по делам. Когда он собрался на вокзал за чемоданом, оказалось, что у него нет бумажника, где было немного денег, документы и багажная бирка. Глеб поехал на вокзал, чтобы предупредить в камере хранения о пропаже, но ему ответили, что чемодан уже выдан предъявителю бирки. Он очень расстроился. В чемодане были деньги, конспект его выступления на симпозиуме, туалетные принадлежности, белье и мой сувенир. Я ему подарила на счастье слоника из серой яшмы. Мне слоник достался от деда, который привез его с Памира. Вот Глеб стоит там в камере хранения и не знает, что ему делать. Подходит к нему мужчина лет пятидесяти, в шляпе и брезентовом плаще, и говорит как-то задушевно: «Я, говорит, вижу, молодой человек, что у вас что-то случилось. Может быть, я могу быть вам полезен?» Глеб к нему как-то сразу расположился и все как на духу выложил. Он подумал и говорит: «Меня зовут Аркадий Борисович, я кооператор из Невьянска. В Свердловске по делам службы. Живу в гостинице, занимаю двухместный номер. Давайте поедем ко мне, переночуете, а утро вечера мудренее. Деньги у меня есть, вот вам на первых порах пятьдесят рублей. Потом вы их мне в Невьянск вышлете». И вы знаете, Глеб поехал к этому Аркадию Борисовичу, пять дней прожил с ним в номере, участвовал в симпозиуме, хотя с докладом не выступал, за его счет купил билет до Верхнеславянска. У Глебушки такой характер, он зло и добро помнит одинаково хорошо. Он этого Аркадия Борисовича за его бескорыстие, доброту…
— А как фамилия этого доброго человека? — спросил я.
— Знаете, он мне говорил, но я забыла…
— Деньги Глеб Матвеевич перевел в Невьянск?
— Деньги Глеб перевел, но месяца через полтора… перевод вернулся обратно за ненахождением адресата…
— Глеб Матвеевич не рассказывал вам, как выглядит этот добрый человек?
— Постойте… сейчас вспомню… У него борода, усы… Он носит очки, старенькие, в металлической оправе, обмотанные тряпочкой на переносье… И еще глаза… добрые-добрые… Вот фамилию я забыла…
— Фамилию мы легко установим.
— Да-а-а! Как же? — удивилась она.
— Думаю, что на почте сохранилась копия перевода в Невьянск.
— Да! Вспомнила! Глеб никогда не видал Аркадия Борисовича без перчаток. Даже в гостинице, ночью…
— Странно. Глеб Матвеевич не интересовался, почему?
— Аркадий Борисович сказал, что у него на нервной почве экзема рук. Это выглядит ужасно, и вот он… в перчатках.
— Повторите, пожалуйста, что вам сказал Глеб Матвеевич второго августа вечером, когда забежал в библиотеку.
— Он сказал: «Знаешь, приехал Аркадий Борисович! У него какая-то большая неприятность, просит помочь, поехать с ним. Воспользуюсь тремя днями отгула, поеду». Я ему говорю: «Ты так рассчитывал на эти три дня, ты хотел поработать над диссертацией…» — «Знаю, — перебил он меня, — я не могу отказать товарищу, когда он во мне нуждается!» И ушел…
— Глеб Матвеевич не рассказывал вам, о чем они говорили с Аркадием Борисовичем? Они же пять дней прожили вместе.
— Нет. Глеб сказал, что он человек большой культуры, и ему непонятно, почему Аркадий Борисович занимается заготовкой кедрового ореха… Что с ним можно говорить о чем угодно.
— Опишите подробнее слоника из яшмы.
— Ой! Неужели вы его найдете? Вы знаете, как Глеб сожалел о пропаже слоника! «Вот, говорил, пропало мое счастье!» Хотите, я вам его нарисую? Я хорошо рисую. — Она взяла лист бумаги и села за маленькое дамское бюро. Рисуя, она поясняла: — Размером пять на восемь сантиметров… Яшма серая, но слева, на бедре задней ноги, — зеленоватая… Бивни выточены из кости, они пожелтели от времени… Глаза непропорционально большие, зрачки гранатовые… Вот, смотрите. — Она положила передо мной рисунок, выполненный хотя и не профессионально, но с хорошим чувством формы.
Здесь же на листке я записал приметы.
— Еще одна просьба: фотография Глеба Якуничева у вас есть?
— Есть… — Она очень неохотно достала из ящика бюро снимок и, не выпуская из рук, показала.
— Вы не хотите, чтобы я прочел надпись на обороте? — спросил я.
— Да, не хочу. Это написано мне… Только мне! Понимаете… — Она замолчала, видимо подбирая слова, которые наиболее полно выразили бы ее мысль.
— Мне нужна эта фотография на три дня. Даю вам честное слово офицера, что я не стану читать надпись.
— Зачем она вам?
— Надо сделать копию, после чего я верну вам ее в запечатанном конверте.
— Вы даете слово офицера… — сказала она в раздумье.
— Да, слово офицера, — повторил я.
— Хорошо, берите ее…
Положив в бумажник фотографию Якуничева, я спросил:
— Разрешите, Глаша, обращаться к вам по мере надобности?
— Если это будет необходимо…
Она проводила меня до двери, в нерешительности остановилась и сказала:
— Глеб с дороги прислал письмо, просил никому не показывать… Вдруг оно вам поможет…
Девушка открыла бюро и достала конверт, на котором, кроме адреса, я прочел торопливо написанную строчку: «Нашедшего прошу опустить в ящик!»
Волнуясь, я вынул письмо.
«Глаша! Не удивляйся. Пользуясь случаем, пишу в туалете вагона. „Добрый человек“ оказался проходимцем. Я его выведу на чистую воду. Вернусь, расскажу — не поверишь. Письмо никому не показывай. Целую. Глеб».
— Как же такое письмо вы от меня скрыли? — не удержался я.
— Глеб просил никому не показывать…
— «Не показывать»! Да разве можно скрывать такое письмо!..
На улице, за углом, в «газике» дожидался капитан Гаев.
— На коне? — спросил Гаев, как только водитель включил скорость.
— Вернее, на слоне! — мрачно сказал я. — На слоне из яшмы!
— Что-то непонятно, Федор Степанович…
— Вот управишься, приедешь в Свердловск, будешь посвящен во все детали. Стрыгин здесь один? — спросил я, как только мы поднялись в кабинет.
— У него два человека. Толковые, с техническим образованием.
— Где он сейчас?
— На станции Зеленая Падь. Стрыгин считает, что среди работников станции и жителей поселка могут быть люди, видевшие Якуничева и с ним неизвестного.
— Мысль правильная, но нельзя ограничиваться Зеленой Падью. Уточнив день отъезда Якуничева, следует охватить поиском и станцию Верхнеславянск, рабочий поселок, железнодорожную бригаду и пассажиров поезда. Включайся в эту работу и ты, Николай Алексеевич. Шире используйте милицию. Кроме того, на почте найди копию денежного перевода в Невьянск, отправленного Якуничевым во второй половине марта, и документ о возвращении перевода за ненахождением адресата. Адрес, имя, отчество и фамилию получателя сообщи мне сегодня же по телефону.
