Сергей Трахимёнок - Записки «черного полковника»
На востоке появилась светлая полоска, наступало утро.
«Ганс» пересел на заднее сиденье ко мне и высыпал из саквояжа несколько пачек западногерманских марок.
— Это все? — спросил я, холодея.
— Нет, — честно признался он. — Это твоя доля, а свою и долю трех помощников я уже взял.
— Слушай, — сказал я ему, — когда я говорил о содержимом сейфа, я имел в виду все, что в нем находится. Ты взял все?
— Да, — ответил он.
— Но там должны были быть папки с документами?
— Они там и были.
— Ты их не взял?
— Взял, но я выбросил их по дороге, в тех папках не было денег.
— А где ты их выбросил? После того как приехал в Восточный Берлин или там, возле старого аэропорта?
— Нет, — сказал он, — я выбросил сразу, как переехал границу Восточного Берлина.
Я никогда столько не ругался про себя, пока мы искали урну, в которую «Ганс» выбросил списки агентуры Ми-Ай-Ди. Было уже светло, на улицах появились мусорщики и уборщики, которые, наверное, удивились такой картинке: взрослый и прилично одетый мужчина выгребает из урны какие-то бумаги и пулей летит к машине, за рулем которой сидит еще более респектабельный товарищ, а быть может, и господин.
«Ганс» вез меня к нашей резиденции и говорил:
— Твоя доля маленькая, потому что мне пришлось нанять трех «быков», а они дорого стоят.
— А без «быков» ты бы не справился? — спросил я только для того, чтобы поддержать разговор.
— Нет, — ответил он. — Надо было связать охрану, а она оказалась физически сильной.
— И это было основное препятствие?
— Да, — сказал «Ганс». — Что же касается сейфа, то это был сейф старой конструкции, которая мне давно известна, и проникнуть в него было парой пустяков.
Корбалевич
Утром следующего дня к Кобалевичу зашел мрачный Гольцев.
— Знаешь, — сказал он, — я тут всю ночь думал и определился, что разведка и контрразведка могут быть искусством… только на последнем штрихе операции, но этот штрих должен обязательно покоиться на системе.
— Ладно, пусть будет так, — примирительно ответил Корбалевич. — Пригласи ко мне Михно.
— Да он уже стоит в коридоре.
— Ты ему сказал, что я его вчера искал?
— Намекнул.
— Леонид Андреевич, — сказал Михно, входя в кабинет, — я вчера на встрече был…
— Ну и прекрасно, садись, есть серьезный разговор. Вот адрес квартиры, по непроверенным данным, это одна из конспиративных квартир каморканского резидента.
— Проверить и подтвердить?
— Да, и сразу продумать вариант установки там аппаратуры слухового контроля. И еще, найди в районе кого-нибудь из старых охотников. Они в то время, когда от нас выводили военных, нахватали для своих нужд мелкомасштабных карт.
— Что приоритетней?
— Первое, но и со вторым не затягивай.
Доклад Михно в отношении квартиры на улице Богдановича обескуражил Корбалевича. Такой невезухи трудно было придумать. Установщики, а за ними и технари дали расклад, что установить стационарную аппаратуру невозможно. Конечно, можно повесить микрофон на Расима, но это очень опасно и может привести к его расшифровке.
— Оставь материалы, — сказал Корбалевич Михно, — я их еще раз посмотрю, а сам смотайся в провинцию, «поохоться» за картами.
После ухода Михно Корбалевич еще раз просмотрел материалы и стал чертить схему факторов, которые мешали установке стационарной аппаратуры в квартире, используемой разведчиками Каморканы.
С позиций нормы инструкций и правил конспирации все было правильно. И это еще раз подтверждало то, что резидент, или «резак», не зря стажировался в Москве и кое-что соображал. Ни сверху ни снизу в квартиру было не проникнуть, так как там постоянно находились люди. Даже при наличии санкции прокурора на проведение оперативно-технического мероприятия ни один оперативный начальник не дал бы разрешение на его реализацию в силу невозможности провести мероприятие достаточно конспиративно.
Еще раз просчитав шансы на удачное проведение операции, Корбалевич пошел к начальнику управления убеждать того санкционировать проведение мероприятия.
К этому времени вернулся Михно.
— Есть в Воложине, — сказал он, — мужичок-лесовичок, который действительно коллекционирует такие карты. Я договорился с ним, что приедет мой приятель, скажет, что от меня, и купит то, что ему нужно.
— Хорошо, — ответил Корбалевич. — А теперь вернемся к нашему мероприятию. Санкцию на его проведение я получил. Но проводить его буду сам. Однако к тебе вопрос: хочешь принять в нем участие?
— Да.
— Тогда давай работать. Ты правильно констатировал, что провести мероприятие невозможно, там все обставлено квартирами с постоянно проживающими соседями. Но скажи мне, с какой из этих квартир удобнее это мероприятие проводить?
Михно, посмотрел на схему, составленную Корбалевичем, и ткнул пальцем в одну из квартир.
— Правильно.
— Но там большая семья, причем отрицательно настроенная по отношению к органам.
— Прекрасно. Хотя это общие слова. Вот тебе задание: составь на каждого из них справку-характеристику. Сколько их там?
— Старики, то есть старик со старухой, плюс сын и невестка, и внук-дошколенок.
— Пару дней тебе на это.
Отпустив Михно, Корбалевич занялся бумагами, но зазвонил телефон. Это был Виктор Сергеевич.
— «Нашего друга» приглашают на пикник, — сказал он.
— Пусть откажется, — ответил Корбалевич. — Мангал еще не готов.
— Я ему так и передам, — сказал Виктор Сергеевич.
— И еще передайте ему, что его ждет в Воложине старичок-лесовичок. Откликается на привет от Михно.
— Понял, — ответил Виктор Сергеевич.
— И сообщите мне, когда он туда поедет.
— Сразу же позвоним.
Прошло два обычных дня, в течение которых Корбалевич получил звонок от Виктора Сергеевича с сообщением об отъезде «нашего друга» в Воложин и справки-характеристики на соседей одной из конспиративных квартир каморканского «резака».
Просмотрев справки, Корбалевич пригласил Михно.
— Раз уж ты отдался мне в обучение, — сказал он подчиненному, — выдели из них существенные моменты, которые могут оказать нам помощь.
— Работа сына хозяина на «Интеграле».
— Правильно, путь стереотипный, а дальше?
— Нужно установить с ним контакт, а потом, ввязавшись в драку, реагировать на его выпады по обстановке.
— Ввязываться в драку нужно, но нужно еще и знать, для чего ты в нее ввязываешься. Едем на «Интеграл».
Высокий блондин с синими глазами сидел перед ними в помещении первого отдела завода «Интеграл». Он закончил политехнический, и Корбалевичу было легко беседовать с ним. Разговор шел о пятнах, которые остались от «чернобыльского облака», а также о бытовой радиации, об источниках которой никто толком ничего не знает.
Блондин кивал головой и говорил, что даже в районах, где, казалось бы, нет промышленных предприятий, существуют сильные источники непонятных излучений, это видно на примере телевизионных помех.
— Вы имеете в виду район улицы Богдановича?
— Да, у меня там квартира.
— Об этом районе, точнее микрорайоне, мы и хотели поговорить. Нам поступило заявление от граждан, которые живут чуть ниже по улице Богдановича. Мы проверили заявление, действительно наши спецсредства фиксируют излучения, причем временами мощные. Но трудно установить источник.
— Ну почему же, — возразил блондин. — Нужна стационарная аппаратура, которая за определенный отрезок времени отследит направленность, интенсивность и периодичность излучения.
— Вся беда в том, что такую аппаратуру на улице не установишь, ведь это надо делать так, чтобы не спугнуть тех, кто является виновником этого излучения.
— И чем я могу вам помочь?
— Во-первых, советом, а во-вторых, вещью более существенной. Нам нужно провести электронную разведку. Определить, откуда идет сигнал, кто его, возможно, принимает.
— Почему вы обратились ко мне?
— Вы работаете в режимном отделе, умеете хранить секреты и, что немаловажно, живете в микрорайоне, представляющем для нас интерес. Как вы смотрите на то, чтобы помочь нам в установке аппаратуры…
— Я положительно, но у нас в семье, точнее, в квартире — матриархат.
— Давайте мы заглянем к вам вечером… Разумеется, как ваши коллеги по работе.
Вечером заехали в гости в квартиру высокого блондина. Вся семья в сборе.
Михно с порога вручил киндер-сюрприз дошколенку, по-взрослому познакомился с ним, поставил на стол торт и бутылку.
Итак, на стороне Корбалевича и Михно высокий блондин и его сын по имени Кузьма.
Высокий блондин говорит:
— Это мои коллеги, о которых я говорил.
