Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра
— Выиграли, — радостно кричал он. — Мы выиграли пять тысяч франков!
— Поздравляю, — равнодушно сказал Дронго, собираясь закрыть дверь, но Маир уже входил в номер.
— Ты видел мою спутницу? — возбужденно спрашивал он. — Не женщина, а вулкан, ураган, комета!
— Почему комета?
— В смысле метеора. Мы так здорово играли. Я даже думал снять там номер.
Но в Монте-Карло номера еще дороже, чем в Ницце. И знаешь, кого я там увидел?
Одного типа, с которым сегодня беседовал твой напарник Виктор Николаевич.
— Какого типа? — не понял Дронго.
— Не знаю, я его никогда раньше не встречал. Он играл в казино, но за вход не платил. У него «золотая карточка гостя». Наверное, снимает номер в одной из трех самых шикарных гостиниц Монте-Карло. Если живешь там, они дают «золотую карточку», по которой можно проходить в казино бесплатно.
— Подожди, подожди, — отмахнулся Дронго, — про казино потом расскажешь. Ты ничего не путаешь?
— Нет, конечно. Он был там. Я его сам видел. Это тот самый тип, с которым говорил Потапчук. А где Виктор Николаевич? Я стучался к нему в номер.
— Когда вы приехали из Монте-Карло?
— Час назад.
— Мы едем туда немедленно, — сказал Дронго, — я соберу вещи.
— Уже два часа ночи, — изумился Маир, — куда мне ехать? Я только что оттуда.
Дронго посмотрел на часы.
— Верно. Тебе ездить со мной не стоит. Я поеду один.
— Возьми с собой своего Виктора Николаевича, — посоветовал Маир.
Он был немного навеселе. От выигрыша и выпитого шампанского.
— Не получится, — возразил Дронго.
— Что не получится? — не понял Маир.
— Ничего не выйдет. Потапчук умер четыре часа назад.
— Как умер? — Маир испуганно взглянул на Дронго.
— В казино «Рулл». Взял и умер.
Маир вздрогнул. Стал озираться.
— Почему умер? — шепотом спросил он. — Его убили?
— Этого я не знаю. Но он умер и теперь не сумеет поехать со мной в Монте-Карло. Хотя подожди, мне тоже нельзя ехать. Черт возьми, полиция решит, что это я убил своего спутника и теперь хочу сбежать. — Он подошел к телефону, попросил соединить с полицейским комиссариатом. Когда ему ответили, выяснилось, что дежурный офицер не говорит по-английски. Игнорируя английский, на котором общался весь мир, французы таким образом демонстрировали своеобразный вызов.
Наконец нашли офицера, знающего английский язык, и Дронго долго объяснял ему, что хочет уехать в Монте-Карло и просит на это разрешения. Полчаса ушло на переговоры, пока офицер не понял, что именно желает сказать ненормальный иностранец.
— Вы можете уезжать куда угодно, мсье, — сказал наконец офицер, — главные подозреваемые все у нас. А остальные клиенты казино могут не волноваться. Мы установили, что никто из них не подходил к столу, где сидел ваш знакомый в тот момент, когда ему принесли виски. Бутылку мы тоже проверили, она нормальная.
Значит, яд мог положить только кто-то из сидевших за столом. Поэтому вы все вне подозрений.
— Спасибо, — раздраженно сказал Дронго, бросая трубку. И начал собирать вещи.
— Ты хочешь прямо сейчас уехать в Монако?
— А ночью разве машины не ходят?
— Ходят, конечно. Можешь дать сто долларов таксисту и добраться туда. Или за десять долларов на поезде. Но зачем тебе понадобилось туда так срочно?
— У меня важное дело. — Дронго задумался, потом обратился к Маиру:
— Я попрошу тебя об одной услуге. Завтра утром ты должен приехать в Монте-Карло.
Где-то в десять — в половине одиннадцатого. Сумеешь приехать?
— Конечно. Я прилечу на вертолете. Пятнадцать минут лета. Это же интересно.
— Договорились. Буду ждать тебя. Лучше я позвоню тебе через час сюда, в «Негреско». Ты еще не ляжешь спать?
— Через полчаса ко мне придет гостья. Почему я должен спать? Я же не идиот.
Он довольно быстро восстановил равновесие, нарушенное смертью Потапчука.
Маир был человеком легким и коммуникабельным. Наверное, это больше всего и ценили в нем его многочисленные подружки. Дронго уже заканчивал сборы, когда в дверь еще раз постучали.
— Я открою, — вскочил Маир, бросаясь к двери.
На пороге стояли Стасюлявичюс и Хургинас.
— Добрый вечер, — поздоровался Стасюлявичюс.
— Вы куда-то уезжаете? — поинтересовался Хургинас.
— Заходите. — Дронго сделал приглашающий жест рукой. — Маир, я тебе завтра позвоню, — сказал он на прощание, и приятель понял, что ему лучше удалиться.
Он подмигнул Дронго и вышел из номера.
— Что у вас случилось? — спросил Стасюлявичюс. — Говорят, в Ницце произошло убийство русского туриста. Мы боялись, что убили именно вас.
— Пока нет. Но убили моего напарника, бывшего сотрудника группы полковника Савельева Виктора Потапчука, — пояснил Дронго. — И, судя по всему, вполне может статься, что следующей жертвой окажусь именно я.
Стасюлявичюс устало вздохнул.
— Мы летели через всю Европу, чтобы с вами встретиться. Хорошо, что успели.
— Какие у вас новости? — спросил более нетерпеливый Хургинас.
— Во-первых, у меня несколько часов назад убили напарника…
— О нем мы не договаривались, — вставил Хургинас.
— Во-вторых, — уже не обращая внимания на замечание, продолжал Дронго, — Савельев и Семенов решили устроить своеобразный аукцион, вызвав сюда представителей английской и российской разведок.
Оба литовских гостя быстро переглянулись, перекинулись парой слов на своем языке.
— У вас точные сведения? — спросил Стасюлявичюс.
— Оба посланца предлагали мне сотрудничество, — пояснил Дронго, — они считают, что я выполняю заказ неизвестного клиента, чья фамилия может фигурировать в списках «агентов центрального подчинения».
— Вы их разубедили? — уточнил Стасюлявичюс.
— Я отказался от сотрудничества. Но до этого возникло еще несколько моментов, о которых я хотел бы вас проинформировать. Судя по всему, против нас действует достаточно мощная организация. Сначала они убрали вашего дипломата в Вильнюсе, потом устранили полковника Лякутиса в Москве. Мне удалось выйти на Потапчука, бывшего сотрудника группы Савельева, который подтвердил мое подозрение о том, что Савельев и Семенов остались в живых и сбежали в августе девяносто первого за рубеж. Мы выехали в Киев, чтобы встретиться с Лозинским, но нашли его убитым. Более того, кто-то даже пытал его перед смертью.
Стасюлявичюс внимательно слушал. Хургинас нетерпеливо постукивал пальцами по столу.
— Нам удалось узнать, где назначена встреча Лозинского и Сарычева, бывшего офицера КГБ, ответственного за контакты группы Савельева с руководством КГБ. Во время встречи произошло очень неприятное ЧП. В баре, где предполагалась встреча, убили одного из посетителей. Ранили сотрудника ФСБ. Очевидно, убитый служил прикрытием для вашего резидента, у которого должен был состояться контакт с Сарычевым, — пояснил Дронго, обращаясь к Хургинасу.
— Почему вы ничего не говорили о ваших резидентах? — спросил Стасюлявичюс по-литовски.
— А вы разве рассказываете нам о работе ваших послов? — быстро парировал Хургинас. — У каждого своя работа.
— Позднее мы встретились с Олегом Савельевым, бывшим офицером Западной группы войск в Германии. Он служил начальником штаба дивизии и уже затем остался за границей. Благодаря ему нам удалось выйти на Игната Савельева и прилететь в Ниццу для встречи, которая окончилась так трагически для моего напарника.
— У вас все? — спросил Стасюлявичюс.
— За исключением того факта, что Олега Савельева убили после нашей встречи. Естественно, это не понравилось его двоюродному брату, и он решил в виде своеобразной мести устроить аукцион и заработать на документах большие деньги.
— Значит, ничего хорошего, — подвел итог Стасюлявичюс. — Мы еще могли бы рассчитаться с вами. Мы могли бы заплатить и Савельеву. Но состязаться с английской и российской разведками, имеющими деньги, равные бюджету нашей страны, мы просто не в состоянии. Получается, что мы проиграли.
Хургинас продолжал постукивать пальцем по столу. Потом спросил:
— Какие у вас предложения?
Он понимал, что Дронго не станет просто так жаловаться на свои неудачи.
— Я думаю, еще не все потеряно, — спокойно сказал Дронго. — Как раз перед вашим приездом я собирался в Монте-Карло, где пройдет следующий этап наших переговоров. После убийства Потапчука Савельев решил перенести встречу в другое место.
— Понимаете, Дронго, — сказал Стасюлявичюс, задумчиво потирая лоб, — вы разрешите вас так называть? — спросил он и, получив утвердительный кивок, продолжал:
— Дело в том, что эти документы для нас не просто очень важны. Они как бы проба нашей независимости. Символ нашего окончательного освобождения и выхода из бывшей империи. Для маленьких наций такие вопросы очень болезненны. — Он помолчал и, вздохнув, продолжал:
