Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
— Словом, все налажено так же, как у торговцев наркотиками.
— Да.
— И все-таки должны же где-то быть инструкции, верно?
— Конечно, но пока следов не видно. Они приходили из швейцарского или кайманского банка с указанием, что данные о тайных счетах не должны раскрываться. Так теперь ведут дела.
— Я расследую, мсье, то, что происходит в Париже и его окрестностях, но не в международном масштабе.
— Тогда свяжите меня с тем, кто этим занимается.
— Вам придется обратиться на Кэ-д'Орсей, Сервис этранже. Это не в моей компетенции.
— Я их найду.
В помещении появился Лэтем в форме и Карин де Фрис в светлом парике — они ступали осторожно, стараясь не наступать на обгоревшие листы.
— Что-нибудь выяснили? — спросил Дру.
— Немногое, но здесь наверняка было их гнездо, и отсюда они вели операции.
— Те, что напали на нас прошлой ночью? — спросила Карин.
— Почти уверен в этом, но куда они делись? — сказал Витковски.
— Monsieur l'Americain![72]— крикнул полицейский в штатском, выбегая из соседней комнаты. — Посмотрите, что я нашел под подушкой на кресле. Это письмо — начало письма.
— Дайте-ка сюда. — Долковник взял листок. — «Mein Lubchen, — начал, прищурясь, Витковски. — Heute Nacht ist recht schockemd...»
— Дайте мне, — попросила Карин, потеряв терпение, ибо полковник с трудом читал по-немецки. Она быстро перевела на английский: «Моя драгоценная, сегодня была ужаснейшая ночь. Мы должны немедленно уехать, чтобы не нанести ущерб нашему делу. Нам всем приходится страдать из-за чужих ошибок. Никто в Бонне не должен об этом знать, но мы летим в Южную Америку, где найдем прибежище, пока не сможем вернуться и продолжать борьбу. Я обожаю тебя... Закончу письмо потом — кто-то идет по коридору. Я отправлю письмо из аэро...» Дальше не прочесть — буквы слились.
— Аэропорт! — воскликнул Лэтем. — Но который? Какие авиакомпании летают в Южную Америку? Мы же можем перехватить беглецов!
— Забудь об этом, — сказал полковник. — Сейчас пятнадцать минут одиннадцатого, а самолеты двух десятков авиакомпаний вылетают между семью и десятью утра в двадцать или тридцать городов Южной Америки. Нам не достать мерзавцев. Однако есть в этом и кое-что позитивное. Наши убийцы поспешили убраться из Парижа, а их братишки в Бонне понятия об этом не имеют. И пока сюда не пришлют других, мы сможем передохнуть.
* * *Герхард Крёгер был на грани безумия. За последние шесть часов он раз двенадцать звонил на склад «Авиньон», используя надлежащие коды, и всякий раз телефонистка отвечала ему, что все линии в контору «в данное время не работают. Наши компьютеры показывают, что телефоны отключены». Его протесты ничего не меняли. Ликвидаторы закрылись. Почему? Чтопроизошло? Парижский Ноль-Пять говорил так уверенно: фотографии убитого будут вручены вам утром.
Гдеони? И гдепарижский Пятый?
Не оставалось ничего, как связаться с Хансом Траупманом в Нюрнберге. Должен же кто-то знать, в чем дело!
— Какой идиотизм звонить мне сюда! — воскликнул Траупман. — У меня же нет здесь соответствующего телефона.
— Выбирать не приходится. Вы не можете так поступать со мной. Боннне может себе этого позволить! Мне приказано найти то, что я создал, любой ценой, вплоть до использования так называемого «беспрецедентного опыта» наших коллег здесь, в Париже...
— Чего же вы еще хотите? — высокомерно спросил Траупман.
— Чего угодно, но в пределах разумного! Со мной возмутительно обращаются, дают одно обещание за другим, но их ничто не подкрепляет. Сейчас, например, я не могу даже добраться до наших коллег!
— У них своя, особая система связи, какую и положено иметь конфиденциальным консультантам.
— Я ею воспользовался. Телефонистка утверждает, что, судя по показаниям компьютеров, телефоны отключены и шнуры выдернуть! из розеток. Что еще вам нужно, Ханс? Наши коллеги прекратили с нами связь, со всеми нами! Гдеони?
Прошло несколько секунд, прежде чем Траупман ответил:
— Если то, что вы говорите, соответствует истине, это весьма тревожно. Полагаю, вы звоните из отеля?
— Да.
— Оставайтесь на месте. Я поеду домой, свяжусь кое с кем и позвоню вам. Это займет немногим больше часа.
— Не важно. Я подожду.
Прошло почти два часа, прежде чем зазвонил телефон в «Лютеции».
Крёгер подскочил к аппарату.
— Произошло нечто крайне необычное. То, что вы сообщили, — верно... и это катастрофично. Единственный человек в Париже, который знает базу наших коллег, ездил к ним и обнаружил, что там полно полиции.
— Значит, наши коллеги действительноисчезли!
— Хуже того. Сегодня в четыре тридцать семь утра их «бухгалтер» позвонил в наш финансовый отдел и, изложив вполне правдоподобную, хоть и возмутительную, историю про женщин, молоденьких мальчишек, наркотики и высоких французских чинов, попросил перевести очень большую сумму денег, которая, конечно, будет потом занесена в соответствующую графу расходов.
— Но никакого «потом» не будет.
— Несомненно. Они трусы и предатели. Но мы их выследим, где бы они ни были.
— Это мне не поможет. Мой пациент вошел в критическую стадию. Что мне делать? Я долженего найти.
— Это мы обсудим. Предложу вам не самый желательный ход, но, вероятно, единственный. Свяжитесь с Моро из Второго бюро. Он знает все, что происходит во французской разведке.
— А как мне добраться до него?
— Вы знаете, как он выглядит?
— Я видел фотографии.
— Это надо сделать на улице — никаких телефонных звонков, никаких записок, встретьтесь с ним на улице или в кафе, так, чтобы никто не заподозрил, что это запланированная встреча. Скажите ему одну-две фразы, но чтобы слышал только он. Главное произнести слово «Братство».
— А потом?
— Он может от вас отмахнуться, но при этом скажет, где с ним встретиться. Это будет какое-нибудь общественное место, скорее всего людное и в поздний час.
— Раньше просили не слишком доверять ему.
— Это учтено, но мы располагаем кое-чем против него на случай, если он заартачится. На сегодняшний день мы перевели на его счет в швейцарском банке свыше двадцати миллионов франков, и это подтверждено документально. Если мы пошлем эти документы анонимно французскому правительству, Моро на много лет упрячут за решетку. А уж о прессе я и не говорю. Он не сможет отвертеться. Воспользуйтесь этим, если понадобится.
— Немедленно отправляюсь на поиски Моро, — сказал Крёгер. — А завтра, возможно, и Гарри Лэтема.
Глава 17
У себя в офисе Клод Моро изучал дешифрованную телеграмму от своего человека в Бонне. Она была не слишком содержательной, не очень проясняла ситуацию, но все же кое-что в ней могло помочь.
«На вчерашней сессии в бундестаге широко обсуждалась проблема возрождения и распространения нацизма в Германии. Все партии, объединившись, единодушно выступили с осуждением. Однако мои внутренние источники — и некоторые из них часто ужинают с лидерами правых и левых группировок — сообщают, что и те, и другие относятся к этому весьма цинично. Либералы не верят разоблачениям консерваторов, а небольшая Группа консерваторов намеренно игнорирует собственных ораторов. Промышленные магнаты, конечно, потрясены: они боятся, как бы нацистское движение не закрыло для них заграничные рынки, но не желает поддерживать социалистически ориентированные левые партии и не знают, кому из правых доверять. Их деньги растекаются как чернильные пятна по Бонну без определенного направления».
Моро откинулся в кресле, раздумывая над одной фразой. Она не только привлекла внимание Моро, но и заставила его мозг лихорадочно работать. «Небольшая группа консерваторов намеренно игнорирует собственных ораторов». Кто же это? Их фамилии? Почему его человек в Бонне не назвал их?
Он взял трубку селектора и соединился с секретаршей.
— Дайте мне абсолютно непрослушиваемую линию, исключающую какие-либо подключения.
— Сейчас включу, мсье, и вы услышите, как всегда, гул на третьей линии в течение трех секунд.
— Спасибо, Моника. Мы с женой через несколько минут должны встретиться, чтобы пообедать в «Эскарго». Она наверняка позвонит, когда я буду занят. Пожалуйста, скажите ей, что я задерживаюсь, но скоро буду.
— Конечно, мсье. Мы же с Региной добрые друзья.
— Еще бы. Вы вечно устраиваете заговоры против меня. Так непрослушиваемую линию, пожалуйста.
После того, как на третьей линии отгудело, Моро набрал номер своего человека в Бонне.
— Алло, — ответили ему.
— Ist der Mann aus Frankreich[73].
— Говорите, — услышал Моро.
— Я прочел ваше сообщение. Там опущено несколько моментов.
— Например?
— Из кого состоит эта «небольшая группа консерваторов, которые намеренно игнорируют собственных ораторов»? Вы не дали имен, даже не намекнули, кто они.
