Джон Ле Карре - Идеальный шпион

И на этот раз Бразерхуд молчал, выжидая.

— «Я люблю тебя», — повторила Кейт. — Он постоянно твердил это. Как будто совершая ритуал, в магическую силу которого пытался поверить сам. «Я люблю тебя». Наверное, он думал, что, если повторит это известному числу людей известное количество раз, в один прекрасный день это превратится в реальность. Но реальностью это не стало. За всю свою жизнь он не любил ни одной женщины. Мы были врагами для него, все мы. Погладь меня, Джек.

Как это ни удивительно, но он ощутил, как в нем поднимается волна сочувствия, и крепко прижал ее к груди.

— А Бо хоть сколько-нибудь в курсе? — спросил он.

Он чувствовал, что спина ее покрывается потом. В складках ее тела он чуял Пима, его близость. Она мотнула головой:

— Нет, Джек. Бо ничего не знает. Он и понятия не имеет. Магнус чем дальше, тем больше входил во вкус игры, — продолжала она. — Мы могли видеться по первому его слову. Но этого ему стало мало. «Подожди, Кейт. Я скоро перережу канат и освобожусь. Кейт, это я, где ты?» «Здесь, глупенький, где же еще! Иначе я не была бы на проводе, верно?» Для него это были не романы. Это были отдельные жизни. Как отдельные планеты. Пристанища, куда можно было заплыть, паря в пространстве. Ты знаешь, какая моя фотография ему нравится больше всего?

— Полагаю, что нет, Кейт, — сказал Бразерхуд.

— Там, где я голая на пляже в Нормандии. Снята со спины. Когда иду в море. Я даже не знала, что при нем аппарат.

— Ты красивая, Кейт. Меня бы тоже могла взволновать такая фотография, — сказал Бразерхуд, отводя с лица ее пряди волос, чтобы лучше ее видеть.

— Фотография эта нравилась ему больше, чем я сама. Спиной к нему я могла быть кем угодно — его девушка на пляже, его мечта. Я не мешала полету его фантазии. Ты должен помочь мне выбраться, вызволить меня отсюда, Джек.

— Ну и насколько глубоко ты втянулась?

— В достаточной мере.

— Пишешь ему письма?

Она отрицательно покачала головой.

— Оказываешь мелкие услуги? Идешь на нарушения правил? Лучше признайся мне, Кейт. — Он ждал, чувствуя, как тяжелеет ее голова у него на плече. — Слышишь меня? — Она кивнула. — Со мной все ясно, Кейт. Но тебе еще кое-что предстоит. Если когда-нибудь выплывет хотя бы то, что ты и Пим по дороге домой вместе распили клубничный коктейль в «Макдональдсе», ты и пикнуть не успеешь, как они разжалуют тебя и сошлют на веки вечные в отдел экономического развития. Тебе это известно, правда?

Она опять кивнула.

— Что ты для него делала? Стянула парочку-другую секретов, не правда ли? Несколько лакомых кусочков с тарелки самого Бо? — Она покачала головой. — Давай выкладывай, Кейт! Он ведь и меня обдурил. Я не собираюсь кидать тебя на съедение волкам. Что ты для него делала?

— В его досье была одна бумага, — сказала она.

— И что же?

— Он хотел извлечь ее оттуда. Бумага давняя. Армейская докладная тех времен, когда он проходил службу в Австрии.

— Когда ты это сделала?

— Давно. Роману нашему тогда еще и года не исполнилось. Он только что вернулся из Праги.

— И ты сделала это для него. Ты выкрала его досье.

— Там нет ничего особенного, объяснил он. Он тогда был очень молод. Совсем мальчик. Он сотрудничал в то время с одним агентом. Возил того в Чехословакию. Нарушая пограничные правила, я думаю. Ерунда, в общем. Но тут была еще замешана девушка по имени Сабина, которая хотела выйти за него замуж и дезертировала. Я не очень внимательно слушала. Он сказал, что, если кто-нибудь, читая его досье, наткнется на этот эпизод, на Пятый ему уже не попасть.

— Но это ведь не конец еще, правда?

Она потрясла головой.

— У агента есть имя, не так ли? — осведомился Бразерхуд.

— Кличка. Зеленые Рукава.[31]

— Странная кличка. Но мне она нравится. Есть в ней что-то исконно английское. Ты отыскала бумагу в досье, и что ты сделала с ней? Признайся мне, Кейт. Ведь все уже открылось. Так продолжай.

— Я вынула ее оттуда.

— Хорошо. И что сделала с ней?

— То, что он попросил меня сделать.

— Когда?

— Он позвонил мне.

— Когда?

— В прошлый понедельник вечером. После того как уже должен был отбыть в Вену.

— В котором часу? Говори, Кейт! Все в порядке. В котором часу он тебе позвонил?

— В десять. Нет, позже. В десять тридцать… Или раньше. Я смотрела десятичасовые новости.

— Что было на экране?

— Ливан. Бомбардировка. Триполи или что-то в этом роде. Я выключила звук, как только поняла, что это он, и бомбы разрывались бесшумно, как в немом кино. «Мне надо было услышать твой голос, Кейт. Прости меня за все. Я позвонил, чтобы извиниться. Я не такой уж дурной человек, Кейт. Я не обманывал тебя».

— В прошедшем времени?

— Да. В прошедшем. Он вспоминал прошлое. Не обманывал. Я сказала, что это смерть отца так на него подействовала. Что все наладится, не плачь. Не говори таким тоном. Приезжай ко мне. Где ты? Или я к тебе приеду. Он сказал, что это невозможно. Теперь больше невозможно. Потом заговорил о досье. Я смогу кому угодно рассказать о том, что сделала, не заботясь больше о его безопасности. Но дав ему одну неделю. «Неделя, Кейт. Это ведь не много после всех этих лет». Потом спросил, сохранила ли еще я эту бумагу, которую выкрала по его просьбе. Уничтожила ли я ее и есть ли копия.

— Что ты ответила?

Она прошла в ванную и вернулась с расшитым губчатым мешочком, в котором держала туалетные принадлежности. Вынув оттуда свернутые листы пожелтевшей бумаги, она передала их Бразерхуду.

— Ты дала ему копию?

— Нет.

— А он просил?

— Нет. Я бы этого не сделала. Наверное, он это знал. Я выкрала бумагу и сказала ему, что выкрала, и он должен был верить, что так и есть. Я думала, что когда-нибудь потом опять верну ее в досье. Без нее оно стало неполным.

— Откуда он звонил тебе в понедельник?

— Из автомата.

— На какую сумму?

— Расстояние среднее. Я насчитала четыре пятидесятипенсовых монеты. Имей в виду, что это мог быть и Лондон. Мы разговаривали около двадцати минут, но много времени уходило на паузы — он не мог говорить.

— Опиши это. Давай рассказывай, милая. В первый и последний раз, я обещаю. И поподробнее.

— Я спросила: «Почему ты не в Вене?»

— Что он на это ответил?

— Ответил, что у него кончилась мелочь. Это было последнее, что он мне сказал: «У меня кончилась мелочь».

— У него было место, куда он тебя приглашал? Укромное убежище?

— Мы виделись у меня на квартире или в отелях.

— В каких отелях?

— «Гровенор», что возле вокзала Виктории. «Большой Восточный» на Ливерпуль-стрит. У него были любимые номера с видом на железнодорожные пути.

— Дай мне эти номера.

Не разжимая объятий, он провел ее к письменному столу и под ее диктовку нацарапал два номера, потом накинул старый халат, завязал его на поясе и улыбнулся.

— Я тоже любил его, Кейт, я еще больший дурак, чем ты.

Но она не ответила ему.

— Заговаривал он о том, что хочет куда-нибудь уехать, скрыться? Была у него такая сокровенная мечта? — Он подлил ей еще водки, и она взяла у него рюмку.

— Он мечтал о Норвегии, — сказала она. — Хотел увидеть, как кочуют стада оленей. Собирался и меня туда взять.

— А еще куда?

— В Испанию. На север страны. Говорил, что купит там для нас виллу.

— А о том, что пишет, он говорил?

— Не часто.

— Не говорил, где собирается работать над главной своей книгой?

— В Канаде. Что мы перезимуем там среди снегов, питаясь консервами.

— А о море говорил, о каком-нибудь приморском месте?

— Нет.

— В разговорах с тобой он упоминал Поппи? Кто-то по имени Поппи, персонаж его книги?

— Он никогда не говорил ни об одной из своих женщин. Я же сказала. Это были разные планеты.

— Ну а что ты знаешь о неком Уэнтворте?

Она помотала головой.

— «Уэнтворт был Немезидой Рика, — процитировал Бразерхуд. — Поппи — моей Немезидой. Оба мы всю жизнь пытались искупить зло, которое мы им причинили». Ты слышала записи, видела расшифровки… Уэнтворт…

— Он бредит, — сказала она.

— Лежи где лежишь, — сказал он. — Оставайся так сколько угодно.

Возвратившись к письменному столу, он одним движением руки смахнул пыль с книг, зажег настольную лампу, сел и разложил на столе пожелтевшие листы бумаги, а рядом скомканное письмо со штемпелем Рединга, адресованное Тому. Лондонские телефонные справочники на полу у него под рукой. Первым он выбрал «Гровенор-отель», что возле вокзала Виктории, где попросил ночного портье соединить его с номером, названном Кейт. Ответил сонный мужской голос.

— Говорит гостиничный детектив, — сказал Бразерхуд. — У нас есть основания полагать, что в вашем номере находится дама.

— Конечно, находится, черт возьми! Я оплачиваю двойной номер люкс, и это моя жена!