Сергей Трахимёнок - Записки «черного полковника»
— Разумеется, начальных классов?
— Бери выше, университета.
В квартире на столе они нашли раскрытую бумажную папку с вырезками из газет, журналов и просто записями.
— Леня вчера сказал, что у него есть рукопись мемуаров Б.Н., — сказал Ухналев.
— Я тоже слышал о них, — ответил Виктор Сергеевич, — но не верю в их существование.
— Почему же?
— Последнее время Б.Н. завел себе друзей, а точнее, собутыльников из числа бывших зэков.
— Он у них был вроде пахана.
— Ну да, пока пенсия не кончалась, они ему в рот заглядывали, а потом разбегались до начала следующего месяца. Поэтому я не верю в существование этих мемуаров. Он мог обещать написать их, но вряд ли сделал бы это.
— Он начинал их писать, — сказал Ухналев, — и даже приходил ко мне, восстанавливал детали нашей командировки в Германию в начале пятидесятых. Он просил меня поучаствовать в этом. И я начал писать, но дальше военного детства у меня ничего не пошло. Зато я набрал довольно много материалов о деятельности спецслужб в девяностые годы.
— Ты хочешь сказать о бездеятельности.
— Может быть, и так.
— И где они у тебя хранятся?
— Вот в этой папке.
— И зачем ты ее достал?
— Просматривал вчера кое-что, чтобы ответить на твои вопросы в отношении изучения обстановки в конце восьмидесятых. Интересные свидетельства, слушай.
Ухналев взял в руки лист с текстом и прочитал:
«Везде царили бардак, разброд и шатания. В каждом отделе, в каждом подразделении уже произошел невидимый раскол на испуганное вялое большинство, которое думало только об одном: скорее бы все кончилось, а спецы нужны любой власти, и тех, кто пытался не только осмыслить все, что происходило, но и воспрепятствовать процессам, разрушающим страну.
Из областных управлений шли информации о том, что “обстановка стабильная, что трудящиеся все как один… однако отдельные личности пытаются раскачать ситуацию”.
Особенно ярко это проявилось в августе 1991 года.
Наружное наблюдение, фиксировало чемоданы с деньгами, которые свозились к Белому дому, отмечало активность агитаторов в воинских частях и частях МВД.
— Еще несколько дней, — говорили опера, — и от советской власти ничего не останется. Чего медлят начальники?» — с пафосом озвучил последнюю фразу документа Ухналев.
— А как ты думаешь, чего медлили начальники?
— Я тебе об этом позже скажу, а сейчас еще несколько интересных фактов. Цитирую воспоминания одного из наших коллег.
«Выезжает группа для ареста Ельцина при выходе из дома, но в дороге получает приказ: “Отставить! ”
Московский ОМОН собирается выступить в поддержку Ельцина. Принимается решение частично вывести его из базы, занять базу и разоружить его. Но тут же команда: “Отставить! Отслеживать обстановку и докладывать о развитии ситуации”.
Командующий войсками связи передает Ельцину особой важности документы, тем самым открывая главному противнику доступ к секретной связи. Военные контрразведчики просят санкции на задержание, но начальство прячется и не принимает никакого решения.
Получаем информацию о том, что “Волга” с таким-то номером движется по направлению одного из аэропортов, чтобы передать копии указов Президента России в областные центры. Оперативники запрашивают санкцию на задержание “Волги”, снова никакой реакции…»
— Где ты все это откопал? — спросил Виктор Сергеевич.
— А вот еще одна картинка, почти «окаянные дни», — не слушая его, продолжал Ухналев.
«В кабинете председателя расположился Бакатин. Он объявил “демонтаж коммунистического монстра КГБ”. По коридорам Лубянки бегают какие-то неопрятные юнцы с “демросовскими” значками, расхаживают какие-то “проверяющие”, “инспекторы”, члены каких-то “комиссий”. Бродят бывшие диссиденты. Уже прошел слух, что американцам сдают всю “прослушку” их посольства. И вот два полковника схлестнулись в одном кабинете. Один хочет идти к Бакатину и передать материалы по одной из систем, не попавшей в упомянутый список. Другой называет его цэрэушником и сволочью, и отказывается отдать своему соседу-начальнику техническое описание. Первый матерится и рычит: “Это единственный способ уцелеть в грядущей чистке, а у меня двое детей и ни квартиры, ни машины…”
Второй запирается в туалете и сжигает бумаги, за что получает предупреждение о неполном служебном соответствии от первого…»
— Где ты все это взял? — снова спросил Виктор Сергеевич.
— Собрал, — ответил Ухналев. — У меня есть и статистика потерь личного состава по состоянию на 1991 год.
— Ты имеешь в виду, ухода?
— Да-да.
— Сегодня число офицеров, которые начинали службу до девяносто первого года, менее 40 %. Отсюда: вывод о преемственности ВЧК — КГБ — ФСБ не соответствует действительности. Это разные организации.
— Почему, разве у них изменились методы работы?
— У них изменился дух, мораль и ценностные ориентиры. При тех недостатках, которые существовали в КГБ, у него было ряд неоспоримых достоинств, главным из которых была реальная, а не декларативная нацеленность на одну основную задачу. Ей было подчинено все.
— И что это за задача?
— Обеспечение безопасности государства…
Корбалевич
— Я был прав? — спросил Корбалевич, когда Михно на следующий день зашел к нему в кабинет. — У нас ничего нет?
— У нас есть все, а если вы позволите мне еще забежать к смежникам, которые работают с милицией, возможно, еще что-нибудь прибавится.
— Давай, — согласился Корбалевич.
Михно смотался к смежникам и явился на доклад к начальнику отдела.
— Итак, — сказал он, — ответить на вопрос, почему Каморкана избрала такую форму своего представительства, я не могу. Но зато могу совершенно точно сказать, что представительство существует уже девять месяцев. Недавно к полутора десяткам сотрудников добавились еще двое.
— Их установочные данные? — сказал Корбалевич.
Михно назвал, и Корбалевич удовлетворенно отметил, что один из них звался Эрдемиром.
— Есть ли среди сотрудников те, — спросил Корбалевич, — кто использует статус сотрудника представительства, как прикрытие?
Он задал этот вопрос скорее автоматически. Потому что должен был задать такой вопрос. Хотя и понимал, что у сотрудника не было времени, чтобы собрать сведения о поведении тех, кто использовал должность дипломатического сотрудника как прикрытие другой деятельности, разведывательной.
Но Михно, сделав паузу, продолжил:
— Признаков не так много, но я бы выдел двух последних в качестве возможных сотрудников вновь создаваемой резидентуры. Они более самостоятельны, чуть дистанцируются от других, более активны в недипломатических мероприятиях и, наоборот, весьма неохотно участвуют в мероприятиях дипломатических. Активно изучают город.
— Логично, — заметил Корбалевич. — А что говорят наши смежники?
— Смежники говорят, что каморканцы идут тем же путем, что и их коллеги из других представительств и посольств.
— То есть кроме изучения города они занимаются созданием условий для конспиративной работы?
— Да, в частности, они подыскивают конспиративные квартиры.
— Это общие наблюдения или данные смежников?
— У смежников есть свои люди в криминальной среде. Наши рыночные азербайджанцы живут некоей колонией. Все разводки у них в случае конфликтов осуществляет авторитет, я не знаю его настоящего имени, потому что на рынках его зовут Ахмет. Именно к нему обращаются за помощью как к единоверцу представители резидентур мусульманских государств. Он поручает своим людям помочь братьям, и те помогают.
— И чем подбор конспиративных квартир сотрудниками этих резидентур отличается от немусульманских стран?
— Ничем. Поскольку требования к конспиративным квартирам вытекают из возможностей технического съема информации в них. Следовательно, сразу отметаются первый и последний этажи. Отвергаются боковые и торцевые квартиры. Приветствуются подъезды с двумя выходами. Могу сказать, сколько платят хозяевам.
— Не надо.
— А далее все как у всех, хотя, собственно, иначе и быть не может. В квартире всегда находятся сотрудники или сотрудник из числа охраны представительства. За пять минут до прихода сотрудника резидентуры охранники покидают квартиру. Обратный вариант — в зависимости от обстановки. Но разведчик всегда дожидается охрану квартиры.
— Кто из двух указанных сотрудников руководитель звена?
— Сейчас мне трудно сказать точно, но если такая задача будет поставлена, я в течение недели вычислю резака[26].
— Считай, что такая задача тебе поставлена.
После ухода Михно Корбалевич пригласил к себе Гольцева. Тот пришел с подготовленным для Москвы запросом.
