Мастер Чэнь - Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус

Но что значит — война, какая, где?

— Да я в последние дни только и слышу о несчастном Китае и той бесконечной войне, в которой он живет вот уже сколько лет. Раньше между собой воевали генералы. Теперь готовится какое-то наступление на коммунистов. И я понимаю, что даже говорить об этом бесполезно. Никто не может и никто не хочет помогать Китаю.

— Китай? — углы рта господина Эшендена опустились вниз в его странной улыбке. — Вы, конечно, правы. Речь о Китае. Но я совсем о другой войне, она может оказаться хуже, чем нынешняя. И пострашнее, чем склоки феодалов в эффектных генеральских мундирах, разодравших было страну на части — до появления этого Чан Кайши. Кроме феодалов, видите ли, есть еще японцы — наши друзья и союзники. Мы сделали им флот, мы обучили их моряков, которые потом потопили все русские корабли. Мы были на одной стороне с ними в годы Великой войны. Мы с ними и американцами правим сегодняшним миром, другие не имеют значения. Японцев в Лондоне и сейчас считают по привычке друзьями, хотя иногда и чересчур обидчивыми и скандальными. Поэтому Реджинальд Джонстон напрасно потратил годы своей жизни на то, чтобы обучать последнего императора Китая. Один Джонстон ничего не смог против множества японцев, которые так и вьются вокруг этого отвратительного, прямо скажем, юнца с громким титулом. Лондон не поддержал бывшего наставника Пу И. Джонстон больше не в игре. Его отправили профессором туда, откуда они пришел — в Оксфорд. И вот теперь… я так и жду сообщений, что последний император пропал из своего дома в Тяньцзине и отправился в Манчжурию. Рядом с которой у японцев очень-очень немаленькая армия. Сопоставьте два этих факта — и… Скажите, Амалия, вы не задумывались, а что мы или американцы реально можем и хотим сделать против прямого, наглого захвата японцами Манчжурии? И восстановления там китайской империи, для чего юноша Пу И может очевидно пригодиться?

Я молчала и недоумевала.

— Вы не умеете думать о немыслимом? Вы не представляете, что у нас в этой части света нет ничего, что можно было бы противопоставить довольно мощному японскому флоту, немалой армии, которая уже стоит на континенте? Где наши линкоры? Их здесь нет. Сколько у нас здесь войск? Больше, чем у японцев? Вы уверены?

— Но зачем вообще… — попыталась сопротивляться я.

— Вот так и говорят в Лондоне, — энергично кивнул Эшенден. — Зачем? Японцы — давние друзья. Форин офису вдобавок стало не по себе, когда Китай вдруг перестал быть залитым кровью лоскутным одеялом. Когда этот малоприятный субъект Чан Кайши начал объединять Китай с удивительным успехом. Что это за неожиданность такая — на карте мира вновь появилась новая большая страна? И долгое время наша дипломатия искренне надеялась, что японцы найдут занятие для китайцев, и наоборот. Пусть начнется новая война в Китае — уже другая война, с японцами. А за этим стоял страх — ведь если нам все-таки захочется остановить японцев, то у нас в этих краях нет никаких сил. Это новая ситуация, очень новая. Страшно даже представить себе, к каким выводам она может привести именно японцев. Наши великие лондонские умы боялись нового, единого и сильного Китая? А про другой вариант хода событий они не могли подумать? Вы слышали про меморандум Танаки от 1929 года? Одну фразу оттуда я помню наизусть. «Для того, чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Манчжурию и Монголию. Для того, чтобы завоевать мир, мы сначала должны завоевать Китай. Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы». Ну, Европа — далековато, но захват Японией Китая, с его ресурсами, появление мощной и уверенной в себе Японии не оставляет шансов Британской империи на Дальнем Востоке. Вот здесь, где мы сейчас едем.

Я неподвижно смотрела в окно. Кажется, хозяева этого мира слишком долго смеялись над близорукими и кривоногими желтыми человечками с дивизионами бронированных рикш.

— Но давайте вернемся к этому тихому городу, где исчезают люди и гуляют на свободе какие-то неприятные гости из Коминтерна, — напомнила я. — И тут появляется Амалия де Соза… И каким образом Амалия де Соза должна предотвратить войну в Китае и спасти Британскую империю — помимо того, что мне надо найти теперь уже двух исчезнувших агентов?

— До Амалии де Соза мы еще дойдем. И, чтобы это сделать, попытайтесь понять, что восточную, и всякую вообще, политику империи делают два министерства. Форин офис занимается дипломатией с независимыми странами. Китаем, Японией… А наши два друга-губернатора подчиняются совсем другому офису — Колониальному офису. Который просто администрирует наши заморские владения. Но ваш губернатор, сидя в Гонконге, был по уши в китайской политике. Она вся сбегалась к нему, под его крыло, в эмиграцию. Он знает всех в Китае, кто имеет значение. И в результате он, и его друг Реджинальд…

Я начала понимать.

— Проводят здесь свою собственную британскую внешнюю политику… — сказала я негромко.

— Умную, тонкую, верную, — кивнул господин Эшенден. — В надежде преподнести ее однажды Уайтхоллу, не за очередной орден — их у него, у них обоих, достаточно — а потому что это правильная политика.

— Я слышала об одном человеке, который вот так же преподнес Лондону новый город-порт, будущую столицу азиатских колоний… Порт он назвал Сингапуром. Мы с вами едем туда вот как раз сейчас. А сам он умер в долгах, которые его начальство повесило на него за плохое администрирование этой… жемчужиной британской короны. Вы, говорят, очень любите останавливаться в сингапурском отеле, который носит его имя — в «Раффлзе». Так, дайте я догадаюсь, что сделал ваш друг сэр Сесил. Лондон связан какими-то договоренностями с нанкинским правительством. Поэтому официально сэр Сесил отдал распоряжение искать этого сбежавшего агента Чан Кайши, неважно, зачем и почему тот сбежал. Ведь вы знаете, в чем настоящая причина его побега? Я тоже уже знаю. А неофициально его превосходительство хочет, чтобы я, в обход его собственной секретной службы, нашла этого агента и укрыла…' Укрыла даже от британской полиции. Да, он рискует — он, а не только я. Но почему? И причем тут война? Осталось какое-то последнее звено. И я его уже, конечно, знаю. Но об этом не догадываюсь, простите, господин Эшенден. Что же это такое, что я знаю, но не осознаю?

— Кто занимается внешней политикой нанкинского правительства Чан Кайши? — тихо подсказал мне он. — И не говорите, что министр иностранных дел, как там его зовут — Ван, просто Ван. Он ничего не решает. И не сам Чан Кайши — его дело командовать армиями. Он не умеет даже нормально общаться с иностранцами.

— Поцелуй меня, Лэмпсон… — подсказала я.

— А, вы знаете эту историю… Вы очень хорошо поработали над этим делом, это очевидно. Вот так все может и кончиться, — согласился Эшенден. — Китайским поцелуем на прощанье. Чан Кайши мыслит просто. Хорошо, что он покупает у Англии хотя бы «Ли Энфилды», но прочие, кроме винтовок, вооружения — у кого угодно еще. Его военные советники — это германцы, он чуть не уговорил приехать самого Людендорфа. А еще там есть толпы американцев, наших дорогих друзей. И где Британская империя? Ее нет. Она с улыбкой благословляет азиатов, уничтожающих друг друга. Но стоит только некоторым или всем этим азиатам понять, что мы попросту бессильны проводить любую другую политику, как завтра они войдут на территорию любой нашей колонии на Дальнем Востоке, заберут ее себе и даже не извинятся. Вы думаете, это невозможно? Вот это наивное и всеобщее убеждение — единственная пока наша защита в этих краях. Идиот с револьвером, идущий на толпу взбунтовавшихся плантационных рабочих — это мы. Пока что это иногда получается — потому что рабочие знают, что в таких случаях надо разбегаться. Но ничто не вечно. К сожалению.

— Вы говорили о каком-то другом человеке, который занят внешней политикой у Чан Кайши…

— Есть такой другой человек, и у человека этого возникла в жизни деликатная личная проблема. Вот с кем ведет очень красивую игру ваш губернатор. И очень опасную для него игру. Если проиграет, и обо всем происходящем станет известно — самому Чан Кайши, Форин офису или обоим вместе — лучше не думать об этом. Если выиграет — то есть вы выиграете, Амалия — то империя получит подарок в виде настоящего союза с Китаем. Который империи очень даже пригодится. Если все-таки начнется…

Он помолчал.

— Большая война.

Стук колес, секунды. Вот теперь все ясно.

— Единственная проблема, что мне пока нечем ее обрадовать, — сказала я, наконец.

— Ее? То есть теперь вы знаете, кого сейчас увидите там, в салон-вагоне? — поднял брови господин Эшенден.

Я знала.

Тут и появился британский офицер с ничего не выражающим лицом и пригласил меня к непрозрачным дверям.