Джек Хиггинс - Холодная гавань

— Я здесь, сюда, черт вас дери! — закричал Осборн, когда из тумана выплыл торпедный катер, словно корабль-привидение, и стал приближаться с наветренной стороны.

Крэйг ни разу в жизни не чувствовал такого облегчения, как в тот момент, когда прожектор поймал его лучом на воде. Он начал молотить руками по воде, гребя к катеру и забыв в этот момент о своей руке, но вдруг остановился. В конструкции катера, в его внешнем виде что-то было не так. Возможно, окраска. Грязно-белый, переходящий в голубой, очевидно, для камуфляжа. На флаге, трепещущем на ветру, он заметил свастику и крест в левом верхнем углу, это был черный с алым вымпел Кригсмарин. Не английский торпедный катер, а немецкий И-бот скользил по волнам, приближаясь к нему, и Крэйг увидел на носу катера, рядом с номером, его название — «Лили Марлен».

Казалось, катер движется по инерции, моторы его слабо гудели. Крэйг подплыл к катеру, чувствуя тоску и глядя вверх на двух матросов в бескозырках и бушлатах, наблюдавших за ним. Наконец один из них перекинул через борт веревочный трап.

— Прекрасно, дружище, — сказал он на кокни. — Валяй, поднимайся.

Им пришлось помочь ему перевалиться через борт, он скорчился, и его вырвало на палубу. Он изумленно взглянул на немецкого матроса, говорившего на кокни.

— Майор Осборн, не так ли?

— Да.

Немец наклонился.

— У вас сильное кровотечение из левой руки. Лучше сразу осмотреть ее, сэр. Я санитар.

— Что здесь происходит? — спросил Осборн.

— Не могу вам сказать, сэр. Это дело капитана. Фрегатенкапитан Бергер, сэр. Вы найдете его на мостике.

Крэйг Осборн утомленно поднялся на ноги, попытался отстегнуть лямки спасательного жилета, снял его и стал, спотыкаясь, подниматься, по маленькому трапу. Он вошел в рулевую рубку и увидел у руля старшину, главного штурмана, судя по нашивкам, или главного рулевого. У маленького штурманского столика на вращающемся стуле сидел человек в мятой фуражке Кригсмарин. У нее был белый верх — такие обычно носили капитаны подлодок и капитаны И-ботов, считавшие себя элитой Кригсмарин. На капитане был старый белый свитер в высоким воротом, надетый под бушлат, он спокойно поглядел на Крэйга.

— Майор Осборн, — сказал он с американским акцентом. — Рад видеть вас на борту. Давайте выйдем отсюда. — Он повернулся к старшине и сказал по-немецки: — Так, Лансдорф. Оставьте глушители, пока не отойдем на пять миль. Курс двести десять. Скорость двадцать пять узлов до новых указаний.

— Хейр, — сказал Крэйг Осборн. — Профессор Мартин Хейр.

Тот взял сигарету из жестянки «Бенсон и Хеджес» и предложил Осборну.

— Вы знаете меня?

Крэйг дрожащими пальцами взял сигарету:

— После Йелля я стал журналистом. Работал для журнала «Лайф». Париж, Берлин. Я провел большую часть юности в этих местах. Мой отец работал в государственном департаменте. Дипломат.

— Но где мы встречались?

— Я приехал домой в отпуск, в Бостон, в апреле тридцать девятого. Один мой приятель сказал мне о курсе лекций, который вы читали в Гарварде. По-моему, по немецкой литературе, но очень политизированные, резко антифашистские. Я был на четырех из них.

— Вы были там в связи с волнениями?

— Это когда американские нацисты попытались устроить беспорядки? Именно тогда я сломал палец о челюсть одной из этих обезьян. Вы тоже были на уровне.

Осборна знобило. Открылась дверь, и появился матрос, говоривший на кокни.

— В чем дело, Шмидт? — спросил Хейр по-немецки. У Шмидта в руках было полотенце.

— Я подумал, что майору оно понадобится. Я бы также заметил, герр капитан, что он ранен в левую руку и нуждается в медицинской помощи.

— Тогда делайте свое дело, — сказал Мартин Хейр. — Действуйте.

Сидя на узкой табуретке возле маленького столика в офицерской кают-компании, Осборн смотрел, как матрос ловко перевязывает его рану.

— Немножко морфия, приятель, чтобы было полегче. — Он взял ампулу из своей аптечки и сделал Осборну укол в руку.

— Кто вы? — спросил Крэйг. — Не немец, это ясно.

— Ну, я немец по языку, точнее, мои родители были ими. Евреи, которые думали, что Лондон более гостеприимен, чем Берлин. Я родился в Уайтчепеле.

Мартин Хейр, стоя в дверях, заметил по-немецки:

— Шмидт, у вас длинный язык. Тот мгновенно подобрался:

— Яволь, герр капитан.

— Выматывайтесь отсюда.

— Цу бефель, герр капитан.

Шмидт хмыкнул и вышел, захватив свою аптечку. Хейр закурил.

— Это смешанный экипаж. Американцы и англичане, несколько евреев, но все свободно говорят по-немецки и имеют только одну официальную личность, когда находятся на корабле.

— Наш собственный И-бот, — сказал Осборн. — Я потрясен. Самый невероятный секрет из открывшихся мне за последнее время.

— Должен сказать вам, что мы играем в эту игру вполне серьезно. Обычно мы говорим только по-немецки, носим только форму Кригсмарин, даже на базе. Это вопрос вживания в роль. Конечно, парни иногда забываются. Шмидт — яркий пример.

— А где база?

— В маленьком порту под названием Холодная гавань, около Лизард-Пойнт в Корнуолле.

— Далеко?

— Отсюда? Сто миль. К утру будем там. Мы наверстаем упущенное на обратном пути. Наши люди предупреждают нас заранее о маршрутах торпедных катеров каждую ночь. Мы предпочитаем держаться от них подальше.

— Представляю себе! Вынужденный бой со своими был бы самой большой неудачей. Кто проводит эту операцию?

— Официально отдел «Д» ИСО, но это совместная акция. Вы из ОСС, я слышал?

— Верно.

— Нелегкий хлеб…

— Вы могли бы сказать то же самое о себе. Хейр хмыкнул.

— Посмотрим, есть ли у них сандвичи на камбузе. Мне кажется, вам не помешало бы поесть. — И он повел Крэйга на ленч.

Осборн проснулся перед рассветом и вышел на палубу. Вокруг было только море, соленые брызги падали на лицо. Когда он поднялся наверх по трапу и зашел в рулевую рубку, то обнаружил там Хейра с потемневшим задумчивым лицом, едва различимым в свете компаса. Осборн присел у штурманского столика и закурил.

— Не спится? — спросил Хейр.

— Катер не для меня, а с вами, похоже, все в порядке?

— Да, сэр, — ответил Хейр. — Не помню уже, когда жил не на катере. Мне было восемь лет, когда дед отправил меня в море на моей первой лодчонке.

— Говорят, в Ла-Манше особые условия плавания?

— Совсем не то, что на Соломоновых островах, можете мне верить.

— Это там, где вы воевали раньше? Хейр кивнул головой:

— Да, верно.

— Мне всегда казалось, что торпедные катера — спорт для молодых, — заметил Осборн.

— Видите ли, когда нужен кто-то с опытом, да еще чтобы он мог сойти за немца, используешь того, кто у вас под рукой, — рассмеялся Хейр.

Занимался сероватый рассвет, море успокоилось, перед ними замаячил берег.

— Лизард-Пойнт, — сказал Хейр.

Он снова улыбался, и Осборн заметил:

— Вам нравится все это, верно? Хейр пожал плечами:

— Наверное.

— Я имею в виду, что вы дорожите этой работой. Вы не хотите вернуться к прежней жизни? Я имею в виду Гарвард.

— Возможно. — Хейр выглядел задумчивым. — Сможет ли кто-то из нас решить, куда приткнуться, когда все это кончится? А вы сами?

— Податься некуда. Да и вообще со мной особая проблема, — сказал Осборн. — Кажется, у меня особое везение на беду. Я убил немецкого генерала вчера. В церкви, чтобы показать, как мы его презираем. Он был шефом разведки СС в Бретани, мясник, который заслужил смерть.

— Так в чем ваша проблема?

— Я убил его, а они взяли двадцать заложников и расстреляли их. Смерть будто следует за мной по пятам, если вы понимаете, что я имею в виду.

Хейр не ответил, просто приглушил мотор и открыл иллюминатор, впустив дождь. Они обогнули мыс, и Осборн увидел вход в залив и поросшую лесом равнину над ним.

Маленькая серая гавань приютилась у подножия долины, две дюжины коттеджей были разбросаны на берегу. Среди деревьев виднелся старый замок. Экипаж катера высыпал на палубу.

— Холодная гавань, майор Осборн, — сказал Мартин Хейр и ввел «Лили Марлен» в порт.

Глава 3

Экипаж занялся швартовкой, а Хейр и Осборн перелезли через борт на покрытый связками канатов причал, чтобы размяться.

— Все дома выглядят совершенно одинаково, — заметил Крэйг.

— Я знаю, — ответил Хейр. — Все это построил хозяин замка, сэр, Вильям Чивли, в середине восемнадцатого века. Коттеджи, гавань, причал — в общем, все. Согласно местной легенде основная часть его денег добыта контрабандой. Он был известен как Черный Билл.

— Понятно. Он построил эту фальшивую рыбацкую деревню, чтобы прикрывать другие дела? — заметил Крэйг.

— Верно. Вот это, кстати, паб. Парни используют его как столовую.

Это было приземистое здание с высоким фронтоном и деревянными перекрытиями; окна придавали ему елизаветинский вид.