Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор
— Ну, а теперь, Антон Савельевич, — вступил в разговор Дмитрий Дмитриевич, — знакомьте со своим хозяйством. Где прикажете нам расположиться?
Споряну указал на расставленные за огромным валуном автомобильные сидения.
Дмитрий Дмитриевич опустился на одно из них. Обвёл взглядом горизонт.
— Великолепный обзор. И на случай непогоды — рядом укрытие, — он указал рукой на глубокий грот в отвесной каменной стене. В этот момент из грота вышел военный в форме лейтенанта связи. Дмитрий Дмитриевич повернулся к Споряну. — Э, да там уже занято…
— В гроте размещено управление радарами, — пояснил Споряну. — Прошу членов комиссии осмотреть «штаб управления огнём».
Миновав узкий вход в грот, члены комиссии оказались под высокими сводами просторной пещеры, в глубине которой слышался монотонный плеск падающих с высоты капель воды. На выровненной, утрамбованной площадке стояли телеэкраны радара. У пультов управления сидели в наушниках связисты. Споряну посмотрел на часы и взял журнал наблюдений. «Ласточка» предупреждала о надвигающейся из-за перевала облачности. «Жаль, что видимости не будет», — подумал Споряну. К пульту подошли генерал Прозоров и представители ВВС. Связист, не замечая их, продолжал вызывать посты наблюдения: «Северный, Северный!.. Сообщите направление ветра». Потом придвинул журнал и сделал очередную запись: «6.50 — ветер северо-восточной четверти, 20 м/сек. Видимость падает — усиливается облачность».
Споряну занял место у пульта. Посмотрел на часы. Радист включил репродуктор. Споряну придвинул микрофон и сказал с расстановкой:
— «Лас-точ-ка!»
— «Ласточка» слушает.
— Сверьте время. Сейчас 6.55.
Споряну встал. Подошёл к членам комиссии.
— Через пять минут запуск. Прошу по местам. Из-за укрытия не выходить.
Члены комиссии направились к выходу. Галаджи взял профессора Кремлёва под руку, наклонился к уху:
— Заметили, Пётр Кузьмич, как переменился Споряну? Волнуется…
— Вполне естественно, — так же тихо ответил профессор. — Я сегодня наблюдатель, и то волнуюсь. Да и вы, Сильвестр Антонович…
— Волнуюсь, Пётр Кузьмич, волнуюсь.
Провожая взглядом членов комиссии, Споряну торопливо попыхивал папиросой. Недокурив, бросил её на землю, потушил ногой и быстрыми шагами пошёл к выходу. Выйдя из грота, остановился. Привычным движением достал папиросу, машинально закурил. Посмотрел на папиросу, затушил её о спичечную коробку и вместе со спичками механически положил в карман.
Часы показывали 6.58. Споряну вернулся в пещеру и подошёл к пульту управления. Включил главный экран. В репродукторе раздался отчётливый голос:
— «Горная», внимание!!!
— «Горная» у аппарата, — спокойно ответил Споряну.
— Запуск…
Споряну немигающим взором впился в экран, прислушиваясь к шумам в наушниках. Прошла минута, вторая, наконец пост наблюдения передал первые данные о «налёте реактивных бомбардировщиков противника».
— В квадрате 10 курсом на северо-запад идут три высотных бомбардировщика «противника». Высота 25 тысяч…
— Повторяю: принято 10, три, 25…
— Правильно. Курс северо-запад. Переходят в квадрат 22.
Споряну повернул один из рычагов пульта. Вспыхнул красный глазок настройки.
— У аппаратов — внимание!
— Есть внимание…
— Квадрат 22. Высота 25. Прицел по диагоналям юго-восток — северо-запад.
Споряну медленно поворачивал рычаги настройки, направляя чуткие «уши» и дальнозоркие «глаза» радара в поле квадрата 22. На экране показались три точки. Споряну переключил радар на автоматический ход, думая: «который из них «единичка»? Почему высота 25?» Он придвинул микрофон к самым губам и спросил строго:
— «Ласточка»?.. Почему высота 25, а не 20?
— Тактический манёвр, товарищ майор. Приказ генерала Прозорова.
— Хо-ро-шо! — по слогам ответил Споряну и переключился на пост наблюдателя. — Проверьте высоту!
— Высота 28. Идут с резким подъёмом, отклоняются вправо на точку пересечения квадратов 20—28.
Споряну взглянул на экран. Точки с той же скоростью перемещались в квадрате 21. Стрелка прибора, показывающего высоту, приближалась к цифре 35.
— У аппаратов? — громко сказал Споряну.
— Есть у аппаратов…
— Прицел — граница квадратов 21—28. Высота 35—40. Стрельба — восходящей этажеркой.
Споряну неотрывно следит за точками, передвигающимися по экрану. Вот одна из них стала быстро набирать высоту: 45—50—55.
…Члены комиссии не могли различить, даже в бинокль, контуры высоко мчащихся реактивных сигар. Они видели только тянувшиеся от них белые полосы газов. Когда одна из сигар начала круто уходить вверх, генерал Прозоров сказал вполголоса:
— Маневрирует.
— Любопытно, — заметил представитель ВВС, — достигнут ли ракетные снаряды такой высоты?
— Посмотрим, — не отрываясь от бинокля, отозвался Прозоров.
На площадке у ракетных аппаратов завыла сирена. Персонал спрятался в укрытие. Прозоров мысленно отсчитывал секунды: «раз, два, три, четыре, пять…»
Над площадкой вспыхнуло ослепительное зарево. С рокотом и свистом понеслись в поднебесье ракетные самолёты-снаряды, оставляя за собой огненные полосы. Между площадкой и наблюдательным пунктом поднялась стена пыли. Сверкнули огни второго залпа. Туча пыли расширилась, заслонив весь горизонт обзора. Раскаты грома потрясли землю. Видя, что дальнейшие наблюдения бесполезны, члены комиссии пошли в грот — в штаб управления «стратосферной артиллерией».
Раздался третий залп, заставивший всех пригнуться к земле. Стало душно, начало темнеть, как перед грозой.
Споряну сидел у пульта управления, не отрывая глаз от экрана радара. Стрелка прибора высоты уже стояла на делении 95, а «единичка» забиралась всё выше и выше. Члены комиссии молча стояли за его спиной, наблюдая за ползущей по экрану точкой.
Представитель ВВС, опытный авиатор, сразу понял, в чём дело. Подойдя ближе и наклонившись к Споряну, он спросил:
— Насколько я понимаю, один бомбардировщик «противника» всё же прорвался?
Они встретились взглядами.
Споряну кивнул головой и начал плавно переводить рычаги реле звукосветовых прицелов стратосферной установки. Точка быстро перемещалась по квадрату 36, то камнем устремляясь к земле, то свечкой уходя ввысь. Стрелки прибора высоты показывали снижение и подъём «единички» между делениями 85—100. Выждав момент, когда «единичка» снова пошла в отвесное пике, Споряну послал на высоту 85—95—100 по пять ракетных снарядов.
Казалось, секунды длятся слишком долго. Не мигая, Споряну следил за движением точки. И вдруг на экране вспыхнули жёлтые искорки и потухли. Там, где была «единичка», появилось тёмное пятнышко. Оно начало разрастаться, становилось всё темнее и темнее. Споряну включил стратосферную установку и обернулся к представителю ВВС, широко улыбаясь:
— Всё, товарищ генерал-лейтенант. «Единичка» больше не существует.
Он придвинулся к микрофону, чтобы вызвать Капустина, но рация полигона молчала. Капустин в это время разговаривал с патрульным самолётом, крича в микрофон:
— «Двойка», сообщите последние наблюдения…
— Сигары исчезли при столкновении со взрывами. Вонзившись во взрывные барашки на большой скорости, сигары не вышли из них. Падающих обломков не видел.
— Сгорели или взорвались?
— Взорвались в момент столкновения с барашками…
Пилот-наблюдатель не придал значения плеснувшим во все стороны огненным языкам и повторным взрывам, сопровождающимся сильным громом. Он не видел, как от быстро разрастающихся барашков алмазной россыпью понеслись к земле полосы прозрачно-голубого дождя.
— Обойдите зону с резким снижением. Поищите обломки или следы сгоревшего самолёта, дым, лесной пожар.
Капустин переключился на передатчик Споряну.
— «Горная», «Горная!»
— Я «Горная»… Где вы пропадали?
— Говорил с пилотом патрульного самолёта.
— Ну и как?
— Никаких следов.
Споряну помолчал. После некоторого раздумья проговорил удовлетворённо:
— Да-а, недурно.. Ну, Капустин, доставлять обратно тебе нечего. Возвращайся в Самгунь налегке и пиши генералу объяснение о том, как потерял всё своё вооружение… Ха, ха, ха! Шучу, конечно…
— Понимаю.
— Ну, я тоже даю команду своему поезду брать курс на Самгунь. Пока, до встречи в Самгуни.
— Есть до встречи в Самгуни…
ГЛАВА VII
ЗНАТОК РУССКОЙ ДУШИ
В купе спального вагона «Голубого экспресса», отошедшего от станции Самгунь, сидел в одиночестве белёсый, словно выгоревший на солнце, блондин. Невидимые брови, зеленовато-мутные глаза, заострённая кверху, стриженная под бокс, почти лишённая шеи голова и широко расходящиеся к ушам крупные скулы — казались не подходившими одна к другой деталями, случайно собранными вместе.
