Дэвид Игнатиус - Эскорт для предателя
Что еще добавить, чтобы все выглядело так, будто он планирует вернуться домой? Он положил в микроволновку еду, включил телевизор в спальне, тихо, чтобы не беспокоить соседей. Что еще? Написал список дел. «Забрать вещи из прачечной, сходить к зубному, купить новую занавеску в душ». Оставил листок на столе. Когда человек хочет сбежать из страны, он не думает о том, что нужно приобрести новую занавеску.
Молави вышел через черный ход на задний двор и направился по переулку на соседнюю улицу, в противоположном направлении от того, в котором он обычно уходил из дома. Миновал пару кварталов, добравшись до площади Фархан, и принялся ловить такси. К нему, рыча мотором, подъехал оранжевый ржавый «пайкан». Такие обычно ходили по маршрутам. Карим сказал, что ему нужно на Восточный автовокзал. «Дар басте?» — спросил водитель. «Без остановок?» Это значило, что если пассажир заплатит цену как за полную машину, его довезут быстрее, никого не подбирая по дороге. Молави кивнул. Чем меньше людей увидят, куда он поехал, тем лучше.
Он сел спереди, рядом с таксистом. На приборной доске лежал Коран, а на зеркале заднего вида болталась узорчатая подвеска, амулет от сглаза. К счастью, водитель не изъявлял желания поболтать. «Пайкан» катился в восточном направлении, изрыгая из выхлопной трубы клубы дыма. Движение было плотным, а воздух так наполнился смогом, что у Молави запершило в горле и он закашлялся по-настоящему. Когда они доехали до шоссе Демавенд, на улице стало свободнее и дышать стало легче. Молодой ученый посмотрел на часы. Почти четыре. Он понятия не имел, насколько часто ходят автобусы до Сари, но ему очень хотелось скорее сесть в один из них.
Восточный автовокзал располагался на окраине города. Молави приехал туда около четырех и купил билет на автобус, отправляющийся в половине пятого. Конечно, на автовокзале были полицейские, но никто не обратил на него внимания. Он почувствовал себя невидимкой. Люди глядели на него, но не имели ни малейшего представления, кто он такой. Он купил сэндвич и журнал в дорогу, потом бутылку минералки и стал ожидать, когда объявят посадку. В отличие от большинства автобусов, в этом не оказалось раздельных салонов для мужчин и женщин, но женщины занимали места рядом с женщинами, а мужчины — с мужчинами. Молави расположился в конце салона, один, надеясь, что к нему никто не подсядет.
Он удобно устроился. Новый автобус «вольво», «супер», как его называли иранцы. Сиденье оказалось мягким. Раздался громкий гудок сигнала, и автобус выехал с автовокзала. Молави откусил кусок сэндвича. В первый раз за последние двадцать четыре часа он позволил себе расслабиться.
Вдоль дороги тянулись до боли прекрасные иранские пейзажи, и Молави на мгновение задумался, готов ли он навсегда покинуть родину. Первые несколько миль дорога проходила на восток, через зеленеющие лесопарки пригородов Тегерана. Затем они выехали на А-01, главную трассу, ведущую на северо-восток страны. Автобус принялся взбираться на склоны гор Эльбурс. Солнце опускалось к закату, и величественная гора Демавенд буквально купалась в его золотых лучах. Они ехали среди гор несколько часов, и покрытые снегом вершины посеребрил слабый свет нарождающейся луны, а окружающий пейзаж выглядел так, будто его рисовал импрессионист. Молави потихоньку жевал сэндвич и по глотку пил воду из бутылки. На часок задремал, а когда проснулся, то «вольво» начал спускаться с гор, к торговым городам каспийского побережья. Первую остановку автобус сделал в Амоле, потом — в Баболе, а еще через полчаса въехал в древний город Сари.
Молодой ученый выглянул в окно. Он немного знал этот город. Карим приезжал сюда еще мальчишкой, с родителями, до того, как мать заболела и путешествовать вместе стало невозможно. Автобус миновал центр города, где красовалась белая башня с часами, подсвеченная прожекторами. Помнит ли он это место, или ему только кажется? Автобус остановился на автостанции Сари, у реки Таджан. Последние пассажиры поспешили наружу, изнуренные долгой поездкой.
В девять вечера автовокзал был практически безлюден. Типичная маленькая автостанция провинциального города, это место, откуда уезжают в большие города, а не то, куда приезжают. Молодой ученый спросил администратора, как добраться до площади Гола и отеля «Асрам». «Пара сотен метров на юг, — ответил мужчина. — Нетрудно и пешком дойти». Молави двинулся в указанном направлении, вдоль берега реки. «Я не хочу умереть здесь, — подумал он. — Я хочу жить».
Отель представлял собой современное некрасивое здание. Эти два понятия часто идут в Иране рука об руку. Бетонная коробка была подсвечена красным и зеленым, что делало ее еще уродливее. Портье дал ему ключ от комнаты на верхнем этаже, с ванной и видом на старый город и белоснежную башню. Спать Молави не хотелось, да и чувствовал он себя в этом отеле неуютно. Он вышел на улицу и отправился в старый город. Нашел небольшое кафе у красивого фонтана, сел и заказал стакан свежевыжатого гранатового сока, сладкого и терпкого. Вернувшись в отель, он выстирал нательное белье и носки в раковине и повесил их сушиться у окна. Постирать белье… Для него это было олицетворением того, что он намерен выжить. Он лег спать нагишом, сетуя на грубую дешевую хлопчатобумажную ткань простыней.
Джеки и ее помощник иранец двигались на север от Тегерана по скоростной трассе, ведущей к Чалусу, городу на побережье Каспия. Они миновали Карадж, потом проехали через горный перевал, а затем начали спуск к морю. В Чалусе они остановились в отеле «Мелик» и пообедали в ресторане, вполне приличном для провинции. Здесь обстановка была куда свободнее, чем в Тегеране, и Джеки приспустила с головы платок, как делали многие из сидящих вокруг иранских женщин. Когда Джеки была в туалете, к ней на чистейшем английском обратилась иранка. «У вас такая красивая сумочка, где вы купили ее?» — спросила она. Из разговора выяснилось, что у иранки есть квартира в Париже.
Таким образом, добрый десяток людей могли бы засвидетельствовать, что видели пару, богатого иранца и его подружку из Европы, путешествующих по побережью Каспийского моря в восточном направлении.
Когда они вернулись после обеда в «мерседес», там их поджидал еще один пассажир — пакистанец в опрятном черном костюме и при галстуке. Его можно было бы счесть слугой богатого иранца, камердинером или офис-менеджером. У него была при себе продолговатая спортивная сумка, какие носят с собой теннисисты. Пакистанец положил ее в багажник «мерседеса».
Они поехали вдоль побережья на восток и остановились на ночлег в Баболе, к западу от Сари. Иранец и его немецкая подруга взяли смежные номера в отеле «Марджан», пакистанец отправился дальше на восток.
Молави проснулся рано утром от крика муэдзина, призывающего правоверных к молитве. Подойдя к окну, поглядел на город. При свете дня он выглядел еще уродливее. Улицы заполняли рокочущие моторами машины и автобусы, едущие через площадь Гола к мосту через реку. «Друзья где-то рядом», — сказал себе Карим. Просто невозможно представить, что они придут за ним сюда, в этот выбранный наугад провинциальный городок. Впрочем, его ставкой в этой странной поездке была собственная жизнь. Он сходил в душ, оделся, сложил в сумку свои скудные пожитки и пару минут посидел на кровати. Теперь он на краю вулкана. Карим встал и пошел к лифту, чтобы спуститься в кафетерий и позавтракать.
Есть хотелось сильно, и он наполнил тарелку доверху, взяв мяса, сыра и сваренных вкрутую яиц. Но когда он сел за стол, аппетит оставил его. Он оглядел кафетерий, ища глазами «господина Салеха», араба-бизнесмена. Здесь сидели несколько мужчин, и все они вполне подходили на эту роль, но они либо ели, либо читали газеты. Никто не смотрел на Карима. Один из них, человек крепкого телосложения в двубортном пиджаке, встал из-за стола, но едва Молави успел подумать, что, возможно, это и есть его спаситель, тот развернулся и вышел. Через пару минут ушел еще один. Молави наконец доел все, что взял, и принялся за вторую чашку кофе. Может, что-то пошло не так и за ним не придут? Что же тогда делать? Он и представить себе не мог. Сбежать — да, умереть — возможно, но не съездить в отдаленный захолустный городок, посидеть в кафе, собрать вещи и вернуться обратно.
Он печально глядел в окно, почесывая короткую колючую бороду, когда в кафе появился мужчина, первый из вышедших. Но он не вернулся к столу, за которым сидел, а направился в сторону Молави. В кафе почти никого не осталось. Незнакомец остановился в двух шагах от иранца.
— Вы доктор Али? — тихо спросил он спокойным и дружелюбным голосом.
— Да, это я, — ответил Молави, дернувшись, как от удара током.
На мгновение все мысли вылетели у него из головы, но затем он вспомнил, что ему следует ответить определенным образом.
— А как зовут вас? — почти шепотом спросил иранец.
