Сергей Костин - Туман Лондонистана

— Бог с тобой! Ага, а ты сам, значит, про это думаешь. Я-то нет — просто смотрю, что дальше будет.

— Смотри мне, без фатализма! — не сдавался Лешка. — А то заладил про свою цепь случайностей.

Я не стал спорить, кто про что заладил. Он ведь хотел нас обоих подбодрить.

Да, это вернулся фургон. Потому что вскоре нас посетил мозг операции в сопровождении брата. Рамдан был в превосходном настроении. Он распахнул дверцу самолета, но залезать внутрь не стал, только выпустил в нашу сторону струю дыма.

— Новости неплохие, — сообщил он.

— То-то, я смотрю, ты без огневой поддержки, — не удержался Кудинов.

Алжирец сарказм игнорировал.

— Завтра утром нам передадут деньги. Когда мы убедимся, что нас не обманули, мы позвоним и сообщим, где вас искать.

Да?

— Вы уверены, что не ошиблись номером? — спросил я. — Наши коллеги не такие идиоты.

Рамдан сплюнул в сторону сквозь передние зубы.

— Что это вы такое говорите?

— Мы говорим, — подключился к разговору Лешка, — что наши друзья не дадут вам ничего, пока не убедятся, что мы живы и здоровы. И обмен этот должен произойти разом: вы получаете деньги, мы — свободу. Зачем рассказывать нам сказки?

— Кто рассказывает сказки? — возмутился Рамдан. — Это было моим условием, и ваши люди его приняли. Не сразу, естественно, но я не дал им выбора.

Странная история. Чего он не договаривает?

— И наши люди не захотят даже убедиться, что мы живы? — спросил я.

— Захотят. Это было их условие, и я тоже согласился. — Рамдан затянулся и выпустил дым практически мне в лицо. — Мы увезем вас отсюда и дадим позвонить с автострады.

— И какие гарантии, что между этим звонком и моментом передачи денег мы по-прежнему будем живы?

— Вы задаете мне больше вопросов, чем они, — разозлился Рамдан. — Я и так сказал вам лишнего.

Он что-то приказал брату по-арабски. А Мустафа лишь раз мелькнул в проеме двери и больше не показывался. Однако уходящих шагов мы не слышали, а теперь вот к нему обратились. Здесь все время был, но не хотел, чтобы мы его видели. А мне интересно было бы заглянуть ему в глаза — что он надумал?

Рамдан из проема исчез, а Мустафа, как я и хотел, появился. Он положил перед нами пластиковый пакет и буркнул:

— Ваш ужин.

На Лешку и не взглянул — он же тогда кричал: «Стреляй!» По-русски кричал, но в смысле того, чего он хотел, ошибиться было невозможно. А на меня глаза поднял. Ну, что он ничего не сказал брату, мы и так поняли. Но ясно, что и про то, что у нас есть еще один мобильный, что мы русские и что пытались освободиться, он тоже не упомянул. Рамдан не упустил бы случая это прокомментировать, а то и отвесить нам по паре пинков. И телефон бы отобрал.

Глаза наши встретились лишь на секунду — Мустафа тут же отвел свои. Но этого было достаточно, чтобы понять, что он не был ни на нашей стороне, ни на стороне брата. Он искал свое решение.

8

В пакете была большая, разрезанная на ломти пицца. Для меня-то это junk food. Не знаю, как это сказать по-русски, типа «помоечная еда». Мы дома никогда не едим это уже скорее американское, чем итальянское, блюдо — если это блюдо. А тут я даже очень ею заинтересовался. Было еще достаточно светло, чтобы я мог убедиться, что она была вполне вегетарианской: помидоры, перец, оливки и сыр. Мы ели, причмокивая и запивая пепси-колой из баночек. Пицца остыла, но нам с Лешкой она показалась восхитительной. Пепси была из холодильника, но успела нагреться.

— Все это покупалось не меньше чем в получасе езды отсюда, — резюмировал наши температурные ощущения Кудинов.

— И про егеря был разговор, и про имение. То есть мы в какой-то глуши.

— Либо они не хотят мелькать в ближайшей деревне. Доехали до супермаркета или заправки на автостраде.

— Хм, а это мысль!

Я перевернул коробку из-под пиццы. Да, там когда-то был ценник, но чья-то бдительная рука его сорвала. Только обрывок штрихкода остался.

— Нет? — спросил внимательно наблюдавший за мной Лешка. Он успел осмотреть пластиковый пакет. Я тоже следил за ним — пакет был из бакалейной лавки в Финсбери-парке.

— Нет. Они тоже не пальцем сделанные, как сказал бы наш друг Мохов, — вздохнул Кудинов.

— Будем надеяться, что нас найдут по самолету.

Я снова вспомнил про другой самолет. Про тот, который летел в Нью-Йорк без меня.

— Давай позвоним еще раз Мохову. А потом я наберу все-таки жену.

— Только лучше убедиться, что нас точно никто не охраняет.

— Это-то проще простого.

Я ведь не рассказываю все в реальном времени, что-то пропускаю. А мы с Лешкой обследовали сантиметр за сантиметром всю площадь пола в пределах досягаемости. Деревяшки и пластмасса — ничего надежного, чем можно бы было поковыряться в наручниках. Зато с цепью мы распределились. Пока один сидит на полу у самой ножки скамейки, через которую она пропущена, у второго радиус действия становится максимальным. Потом мы менялись, и этот второй перебирал мусор со своей стороны. В таком положении цепь позволяла каждому из нас и вплотную приблизиться к дверце. Возможно, наши похитители специально так сделали, чтобы не возиться, когда кому-то приспичит по малой нужде.

Сначала, по праву первородства (он на четыре месяца старше) отправился Кудинов. Он с трудом толкнул дверь — цепь была уже на пределе — и на коленях устроился в проеме. В салон ворвался беззаботный вечерний гомон птиц. Солнце уже село, но кусочек неба над лесом все еще был светлым, все еще сопротивлялся мгле.

Лешка смотрел на струю, которой он не без изящества помахивал из стороны в сторону.

— У меня обзор невелик, но если бы кто-то залег поблизости, сейчас бы, наверное, себя обнаружил, — предположил он.

— Предпочитаю сам в этом убедиться, — обнародовал свои физиологические намерения я.

Из салона этого было не видно, но когда я устроился на Лешкином месте, про обнаружение охраны я и не вспомнил. Вокруг была сонная тишина и покой, как на картинах Пюви де Шаванна.

Над летным полем, как будто залитом водой, стояла плотная белая пелена. Мало какие явления природы волнуют меня так, как туман. Не только когда, подхваченный ветром, он, как где-нибудь в Швейцарии, то скрывает, то обнажает неожиданные картины видимого мира. Нет, простая неподвижная дымка над болотцем, краем луга, опушкой леса, дымка, из которой вдруг, как куст, вырастает развесистая крона клена или коричневые свечи камыша, цепляет меня где-то очень глубоко. Мне кажется, что туман — это еще одна парафраза Платоновых идей. Возможно, мы так видим реальный мир. Вернее, мы не видим его из-за пелены, и лишь иногда, в исключительные моменты, туман рассеивается, приоткрывая нам то, что мы и не предполагали обнаружить.

— А ты филина видел? — спросил я.

Приземистая, в форме осиновой чушки, птица сидела поодаль на какой-то ржавой штуковине, вроде расплющенной цистерны.

— Это который на летающей тарелке сидит? — уточнил Лешка.

— Да, только старой модели, одной из первых. Птица поновее будет.

— С двумя рожками?

— Да, точно.

— Нет, не видел. — Это он так пошутил. — А с двумя ногами и ты никого не видишь поблизости?

— Вроде нет.

Филин покрутил головой, привинченной прямо к туловищу, взмахнул крыльями и медленно и тяжело, над самым туманом, полетел к лесу.

— Странно, нет? — размышлял вслух Кудинов. — Твой Мустафа даже не отнял у нас телефон. Он же отдает себе отчет, что мы им снова воспользуемся?

— Да, странно. Ну что, я звоню?

Я вернулся к Лешке и набрал Мохова.

Он, как я и просил, сначала сказал по-английски «Hello». Зато когда я проворчал в ответ: «Ну, здравствуй, здравствуй!» — тут же заорал:

— Мы нашли вас! Там какой-то пэр живет, летное поле его собственное. А на «цессне» летает его сын, он сейчас в Австралии. Так что ждите нас.

— Когда? Когда ждать?

— Ночью, ближе к рассвету. Где-то в четыре — в пять. Нам говорят, тогда самый крепкий сон.

— А когда вы встречаетесь якобы для передачи выкупа?

— В восемь утра. Только это уже не понадобится.

— Спроси, кому в голову пришла идиотская мысль отдавать деньги, не видя нас? — прошипел Лешка.

— Вы не перестарались, приняв все их условия? — перевел я. — Мне бы показалось подозрительным, что вы согласились отдать выкуп, а потом ехать за нами.

— Так отцы-командиры решили, — отрапортовал Мохов. Он весь был в радостном возбуждении. Возможно, это была его первая стремная операция. — Все равно эти условия мы выполнять не собираемся.

— М-да, — только и сказал я.

— Сигнал к действию — птица вот так прокричит два раза: у-гу! у-гу! Мы постараемся пробраться к самолету и освободить вас, не ввязываясь в боестолкновение.

Слова-то какие знает!

— Но мы готовы к любому повороту событий. А вы просто будьте готовы, — заключил Мохов.