Джек Хиггинс - Эпицентр бури
Макеев отбросил газету:
— Последствия?
— Это все, что известно на данный момент. — Арон поднял глаза и воздел руки к небу. — Слава Всевышнему!
Фергюсон стоял возле передвижной радиостанции на Маунтбаттен-Грин с инспектором-детективом Лейном и сержантом Маки. Шел легкий снежок. Группа полицейских-специалистов тщательно обследовала третью бомбу Фахи, которая не взорвалась.
— Плохо дело, сэр, — сказал Лейн. — Как говорили раньше, удар прямо в сердце империи. Я имею в виду, разве можно позволить уйти от наказания за такие дела?
— У нас демократия, инспектор. Жизнь должна продолжаться, и мы не можем превращать Лондон в вооруженную крепость по типу стран восточного блока.
К Маки подошел молодой полицейский с переносным телефоном и что-то ему прошептал. Сержант обратился к Фергюсону:
— Извините меня, бригадир, это срочно. Ваше бюро пытается связаться с вами. Им звонила капитан Таннер.
— Дай сюда. — Бригадир взял телефон. — Фергюсон слушает. Понимаю. Сообщите мне номер.
Он кивнул Маки. Тот быстро достал блокнот и карандаш и записал номер телефона, который продиктовал ему Фергюсон.
«Мерседес» ехал по Доркингу, когда зазвонил телефон. Мэри немедленно сняла трубку:
— Бригадир?
— Что происходит? — спросил он.
— Бомбовый удар по дому номер десять. Это должен быть Диллон. Мы узнали, что он достал пятьдесят фунтов семтекса вчера вечером в Лондоне у Джека Харвея.
— Где вы сейчас?
— Выезжаем из Доркинга, сэр, следуем по Хоршам-Роуд. Мартин, я и Харри Флад. Мы достали адрес Диллона.
— Сообщите его мне. — Он вновь кивнул Маки и повторил вслух то, что говорила Мэри, чтобы сержант мог записать.
Мэри сказала:
— Дорога не очень хорошая, сэр, снег, но мы должны быть на этой ферме Кадж-Энд через полчаса.
— Хорошо. Не надо спешки, Мэри, дорогая. Но не дайте улизнуть этому подонку. Мы окажем вам поддержку, как только сможем. Я буду в своем автомобиле, у тебя есть номер телефона.
— Хорошо, сэр.
Она положила трубку. Флад обернулся:
— Порядок?
— Поддержка в пути, мы не должны позволить ему улизнуть.
Броснан достал из кармана браунинг и проверил его.
— Он не уйдет, — произнес он хмуро. — На этот раз нет.
Фергюсон спокойно сообщил Лейну обо всем, что произошло, и спросил:
— Инспектор, что, по вашему мнению, предпримет Харвей?
— Отправится за медицинской помощью к какому-нибудь связанному с ними врачу в небольшой частной лечебнице, сэр.
— Хорошо, пусть наведут справки, но не вмешивайтесь. Только установите за ними наблюдение. А вот в это местечко Кадж-Энд мы должны отправиться как можно скорее. Ступайте и распорядитесь о машинах.
Лейн и Маки быстро ушли. Фергюсон собирался пойти за ними, но в это время из-за угла дома вышел премьер-министр в темном пальто. С ним был министр внутренних дел и несколько помощников. Он заметил Фергюсона и подошел к нему.
— Дело рук Диллона, бригадир?
— Полагаю, да, господин премьер-министр.
— Довольно точно. — Он улыбнулся. — Слишком точно, чтобы чувствовать себя уютно. Удивительный человек этот Диллон.
— Осталось недолго потерпеть, сэр. Я получил наконец адрес места, где он находится.
— Тогда не буду задерживать вас, бригадир. Действуйте, и как можно быстрее.
Фергюсон повернулся и поспешно удалился.
Дорога через лесок в Кадж-Энд была засыпана толстым слоем снега. Анжела проехала по ней до двора, въехала в сарай и выключила мотор. Наступила полная тишина.
— Что теперь? — спросил Фахи.
— Думаю, нам не помешает хорошая чашка чаю. — Диллон вышел из машины, обошел ее, открыл задние двери и вытащил доску.
— Помоги мне, Данни.
Они спустили «БСА», и Диллон поставил его на подставку.
— Поработал хорошо. Ты, Данни, проделал хорошую работу.
Анжела вышла первой, за ней последовали мужчины.
— У тебя что, вообще нет нервов, Син? — заметил Фахи.
— Я никогда не видел в них особой необходимости.
— Зато у меня они есть, и мне нужно виски, а не какой-то проклятый чай!
Фахи пошел в гостиную, а Диллон поднялся в свою спальню. Он нашел старый вещевой мешок и быстро положил в него свой костюм, плащ, рубашки, ботинки и разные мелочи. Проверил бумажник. Там оставалось около четырехсот фунтов. Потом взял портфель, в котором лежали оставшиеся пять тысяч долларов, и вальтер с глушителем Карсвелла. Он снял предохранитель, чтобы пистолет был готов к немедленному использованию, и положил его обратно в портфель, где лежали водительские права из Джерси и права пилота. Расстегнув куртку, он проверил беретту и засунул ее за пояс кожаных штанов сзади, так, чтобы рукоятка была прикрыта курткой.
Когда он спустился вниз с вещевым мешком и портфелем, Фахи стоя смотрел телевизор. На экране были кадры Уайтхолла под снегом, Даунинг-стрит и Маунтбаттен-Грин.
— Только что показывали, как премьер-министр осматривает нанесенный ущерб. Выглядел он так, как будто его не беспокоит ничего на свете.
— Да, ему здорово везет, — ответил Диллон. Вошла Анжела и протянула ему чашку чая.
— Что теперь будет, господин Диллон?
— Ты сама прекрасно знаешь, Анжела. Я улетаю в синюю даль.
— В это место в Сен-Дени?
— Правильно.
— Хорошо тебе, Син, а мы, значит, остаемся здесь хлебать баланду? — сказал Фахи.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь, о чем я говорю.
— Ни у кого ничего на тебя нет, Данни. Ты в безопасности до второго пришествия. За мной охотятся эти педерасты. Броснан и его приятельница, да и Фергюсон, отнесут все это на мой счет.
Фахи отвернулся, а Анжела попросила:
— Не могли бы мы полететь с вами, господин Диллон?
Диллон поставил чашку и взял девушку за плечи.
— В этом нет необходимости, Анжела. Только я должен бежать, но не ты или Данни. Они даже не знают о вашем существовании.
Он подошел к телефону и позвонил на аэродром в Гримсторпе. Грант ответил немедленно:
— Да, кто это?
— Питер Хилтон, старина. — Диллон заговорил голосом человека, окончившего публичную школу. — Порядок с моим полетом? Не слишком много снега?
— На другом конце в Западной провинции все чисто. Хотя могут быть неудобства при взлете здесь. Когда вы собираетесь лететь?
— Я буду у вас через полчаса. Годится?
— Я буду ждать вас.
Когда Диллон положил трубку, он услышал крик Анжелы:
— Нет, дядя Данни!
Диллон обернулся и увидел, что Фахи стоит в дверях с обрезом в руке.
— Это не устраивает меня, Син. — Фахи взвел курки.
— Данни, друг, — Диллон развел руками. — Не делай этого.
— Мы летим с тобой, Син, и поставим на этом точку.
— Твои деньги, ты о них беспокоишься, Данни? Разве я не сказал тебе, что человек, на которого я работаю, может устроить выплату в любом месте?
Фахи охватила дрожь, обрез ходуном ходил в его руке.
— Нет, это не деньги. — Он замялся. — Я боюсь, Син. Боже, когда я увидел все это по телевизору! Если меня схватят, я проведу всю оставшуюся жизнь в тюрьме. Я слишком стар, Син.
— Тогда скажи, почему ты пошел со мной на дело?
— Хотел бы я сам знать почему. Сидел здесь все эти годы, скучал до чертиков. Фургон, мортиры — надо было что-то делать, просто фантазия. А потом появился ты и превратил это в реальность.
— Понимаю, — сказал Диллон.
Фахи поднял обрез.
— Поэтому вот что, Син. Если мы не уходим, не уйдешь и ты.
Рука Диллона нащупала сзади рукоятку беретты. Быстрое движение — и он дважды выстрелил в сердце Фахи, который, спотыкаясь, проковылял в прихожую, ударился о стену и сполз на пол.
Анжела закричала, выскочила и упала на колени возле дяди. Потом медленно поднялась, не отрывая глаз от Диллона:
— Вы убили его!
— Он не оставил мне другого выбора.
Она повернулась, схватилась за входную дверь. Диллон двинулся за ней. Она бросилась через двор в один из сараев и исчезла там. Диллон вошел внутрь и встал на пороге, прислушиваясь. Где-то на сеновале послышался шорох, и оттуда посыпалась соломенная труха.
— Анжела, послушай меня. Я возьму тебя с собой.
— Нет, вы этого не сделаете. Вы меня убьете, как дядю Данни. Вы — кровавый убийца, — проговорила она приглушенным голосом.
Он вытянул левую руку и прицелился в сено.
— А чего ты ожидала? Что, по-твоему, все это было, игрушки?
Она не ответила. Диллон поспешил к дому, переступил через тело Фахи, засунул беретту обратно за пояс, взял портфель и вещевой мешок со своей одеждой, вернулся в сарай и положил вещи на сиденье «морриса».
Потом снова повернулся в сторону сарая:
— Поедем со мной, Анжела. Я никогда не причиню тебе зла, клянусь. — В ответ ни слова. — Тогда иди к черту, — сказал он, сел за руль и уехал по дорожке.
