Иоганнес Зиммель - Ушли клоуны, пришли слезы…
— Я ни при чем, — сказал Клуге, — на бирке написано «Доктор Томас Штайнбах», его данные и время смерти.
Он приподнял картонный квадрат, привязанный шнурком к большому пальцу правой ноги умершего. Барски наклонился, прочел и выругался по-польски.
В Бейруте, подумала Норма, патологи работали за несколькими столами одновременно. Вскрывая женщину, один из них курил. А его ассистент пил молоко. Прямо из бутылки. В бейрутской жаре молоко быстро скисает. Поэтому многие врачи держали его в холодных анатомичках.
Но здесь не Бейрут, тут иная ситуация. И отнюдь не менее страшная по-своему… Она услышала голос Барски:
— Каким образом он сюда попал?
— Обычным путем, — ответил Клуге, напоминавший борца классического стиля. — Два санитара привезли его на металлической каталке.
— Их фамилии?
— Откуда мне знать. Здесь их хватает!..
— И откуда, вы говорите, они привезли труп?
— Понятия не имею. Вы же знаете эту братию, слова из них не выжмешь. Сунули мне бумагу с указанием о вскрытии, а я подписал другую, что труп принят.
— Где эта бумага?
— Вон там.
Барски подошел к соседнему стальному столу и взял лежавший на нем формуляр.
— «Доктор Томас Штайнбах», — прочел он. — Все совпадает.
— Конечно, совпадает, а вы как думали?
Распахнулась дверь, и в зале, задыхаясь от быстрой ходьбы, появился Харальд Хольстен.
— Александра! Зачем вы меня искали?
И сразу заметил зачем. Занятно, подумала Норма. Сейчас его веко не подергивается.
— Что за чертовщина?!
— Я очень надеюсь услышать это от тебя, — сказала Александра Гордон с нескрываемой злостью.
Если так пойдет дальше, они все, чего доброго, передерутся, подумала Норма. Неужели кто-то этого только и добивается? Но кто?
— Что значит — от меня? — повысил голос Хольстен.
— Не кричи! — сказал Барски.
— Пусть Александра сама не разговаривает со мной на повышенных тонах, — ответил Хольстен. — Все знают, что она терпеть меня не может. Но мы как-никак работаем в одной группе. И я требую…
— Да, да, да, — махнул рукой Барски. — Ясно. Понятно. Как Тома увозили из инфекционного отделения?
— В пластиковой накидке, в жестяной «ванне», через инфекционный шлюз — как всегда у нас увозят покойников. За ним пришли два санитара. В защитных костюмах, конечно.
Норма прислонилась спиной к кафельной стене. Она едва держалась на ногах. Глаза ее то и дело закрывались. Этого ты не вынесешь, сказала она себе. Нет, черт побери, ты должна вынести! Ты должна разобраться в том, что здесь творится. Они убили твоего сына. Ты вызвалась найти убийц. Значит, должна вынести все. И точка.
— Ты их знал, санитаров?
— Я? Откуда? И вообще, за перевозку отвечал Эли, я тебе объяснял! Что вы на меня пялитесь, будь оно проклято!
— Никто на тебя не пялится, Харальд. Не ломай комедию! Но бирку-то, по крайней мере, писал ты? Или нет?
— Я! А то кто же! И к большому пальцу привязал!
— Вот эту самую бирку?
Хольстен нагнулся и внимательно рассмотрел ее. Сейчас веко опять задергалось, подумала Норма.
— Да, бирка та самая. И почерк мой. Что теперь обо мне подумают?
Норме вспомнилось все, что Киоси Сасаки из Ниццы говорил о сильных мира сего и о предательстве. Во что бы то ни стало нужно немедленно связаться с Алвином, подумала она.
— Ну, что будем делать? — спросил доктор Клуге, человек с бычьей шеей и квадратным черепом. — Вскрываем или нет? Знаете, сколько у меня работы? — И он указал на железные двери в стене. — Почти все ниши заняты. А сколько их еще привезут сегодня! Трое из наших в отпуске. Кроме меня, работает только один патологоанатом. Летом вечно одна и та же канитель. Ну так как?
— А никак, — ответил Барски. — Это не наш труп. Мы даже представления не имеем, откуда он взялся. Разве вы, коллега, не видите, что произошла подмена? Может быть, этого вскрывать нельзя. Положите его на лед. Пока не выяснится, кто он и откуда.
— Нечего на мне срывать зло, — рявкнул Хольстен.
— Да кто срывает на тебе зло, дружище? — спросил Барски. — Успокойся! Откуда можно позвонить?
— По коридору направо, последняя дверь с табличкой «Вход воспрещен», — сказал Клуге и без всякого перехода выпалил: — Давайте этого на лед! Возьмемся для начала за рак матки? Где она?
Барски так торопился, что Норма едва за ним поспевала. За ее спиной о чем-то переругивались Хольстен и англичанка. Перед умывальником в кабинете стояла девушка в джинсах и рубашке навыпуск, прикрытых спереди резиновым фартуком. Она мыла колбы и пробирки для патологоанатомов. Косметики она не пожалела, светлые патлы свисали во все стороны и почти закрывали лицо. На голове — наушники магнитофона. Тело ее подрагивало в ритме неслышной для остальных музыки. Девушка мыла стекло, пританцовывала и подпевала певцу, которого слышала в комнате она одна:
— «I’m in league with satan. I’m the Master’s own…»
— Послушайте, вы! — рявкнул Барски.
— «…I drink the juice of women as they lie alone…»[22]
Девушка заметила вошедших. С недовольным видом сняла наушники.
— Можно от вас позвонить? — спросил Барски.
— У меня обеденный перерыв, — не слишком дружелюбно ответила она. — Вы, вообще-то, кто такой?
— Барски. — Он уже начал набирать номер.
В комнату без окон вошли Хольстен и Гордон.
— Что это вам вздумалось? — возмутилась девушка. — Здесь вам не зал ожидания! В кои-то веки передают классный концерт — и надо же!
— А ну тихо! — прикрикнул на нее Барски, которого как раз соединили. — Секретариат?.. Говорит Барски. Мне необходимо знать, кто умер в наших клиниках после полуночи… Получили пока не все свидетельства о смерти?.. Тогда обзвоните все отделения! Немедленно! Я подожду… Да, срочно… Похоже, один труп исчез… Ладно, ладно, делайте, что я сказал!
— Труп исчез? — удивилась патлатая девица. — Я смотрю, у нас контора что надо!
— Не суйтесь куда не просят! — грубо ответил Барски.
Девушка пожала плечами, надела наушники и снова задергалась.
— Когда кто-то умирает, — объяснял Барски Норме, — лечащий врач обязан подписать свидетельство о смерти. Оригинал передают родственникам, копия остается в больнице. С этим документом родственники идут в похоронное бюро. Все остальное берут на себя сотрудники этого заведения. Документ на Тома вы видели. Должен найтись и документ на нашего незнакомца…
Запах дезинфекции в комнате смешался с запахом дешевых духов. Патлатая блондинка явно переборщила.
Какое-то время все молчали.
Минут через пять раздался звонок из секретариата.
— Один момент, — сказал Барски, доставая блокнот и шариковую ручку. — Да… да… Постойте! У вас есть документы на доктора Томаса Штайнбаха?.. И?.. Умер сегодня утром в семь сорок семь… Да, все совпадает…
Хольстен и Гордон подошли поближе. Сейчас веко опять не дергается, подумала Норма.
— Кто подписал свидетельство о смерти? Доктор Якобсен, да… А направление на вскрытие кто?.. Профессор Калльбах…
— Я ходил к нему, — быстро вставил Хольстен. — Без его подписи направление недействительно.
— У вас все документы, из всех отделений? И на вскрытие больше никого не направляли? Это точно?.. Нет, нет, конечно я вам верю. Значит, после полуночи шесть мужчин и три женщины… в моргах, да… Попрошу их имена… гм… Доктора Штайнбаха среди них нет? Вы не ошибаетесь?.. Понимаю… На машине… Ага… А какое похоронное бюро?.. Что?.. Ойгена Гесса? Уленхорстервег?.. Та самая фирма, что организовала похороны Гельхорна? Нет… Да, конечно… Боже ты мой, да потому, что здесь лежит человек, которого собирались вскрыть, — но это не Томас Штайнбах… Еще бы, мы вместе работали! Тот, что в морге, не он… Не знаю!.. Я тороплюсь, извините! Большое спасибо за помощь! Да, немедленно проверить, как это могло произойти… Патологоанатом утверждает, будто его привезли сегодня утром… На большом пальце?… Бирка с именем Томаса Штайнбаха… Да, все совпадает. И время смерти, и копия документа из инфекционного отделения, и направление на вскрытие. Но это другой человек! Это не Томас Штайнбах… Подписал?.. Подписал мой коллега доктор Хольстен… Да… Как только что-нибудь выясните, позвоните в мой секретариат… Еще раз большое спасибо! — И Барски положил трубку.
— Ойген Гесс, — проговорила Норма. — Уленхорстервег. Мне приходилось бывать там.
— Значит, нанесете очередной визит, — сказал Барски.
Он быстро пошел к двери. Норма — за ним. А патлатая блондинка вновь начала ритмично покачиваться и напевать:
«I’m gonna break out.I’m gonna drive my car.I’m gonna get up and go.I want some action…» [23]
13
— Силы небесные! Федеральное криминальное ведомство! По какому случаю? — спросил господин Гесс.
Он стоит возле высоких серебряных канделябров перед помостом с роскошным гробом в зале своего похоронного бюро. Здесь прохладно и дышится легко. Из скрытых динамиков льется приглушенная музыка — как всегда, Шопен, подумала Норма. Она стояла между Барски и криминальоберратом Карлом Сондерсеном. Барски позвонил ему еще из института и поставил в известность о случившемся.
