Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе
Глава 11
– Итак, теперь у тебя есть все, Косоглазый, – извини, я забыл, что наш разговор записывается, – заместитель директора Шилдс, лучший аналитик на свете с тех пор, как Гай Октавий послал Красса на розыски Спартака.
– У меня есть все, – со сдерживаемой яростью в голосе подтвердил по закрытой линии из Лэнгли Фрэнк Шилдс. – Я всегда рад твоим легкомысленным выпадам в минуты напряжения. Если можно, мне хотелось бы поговорить со своим сотрудником Прайсом.
– Фрэнк, он не сможет сказать тебе ничего интересного. Малыш только начал разбираться, что к чему. – Скофилд, сидящий на кровати в комнате, где поселились они с Антонией, посмотрел на Камерона, который стоял у окна. – Если хочешь знать, – продолжал он, – он, похоже, сомневается, но я уверен на все сто.
– Брэндон, я хочу кое-что ему сказать. Весь материал, который он запросил на тех троих убитых, будет доставлен вам шестичасовым вертолетом.
– Насколько он полный?
– Полнее не бывает. Вы получите все, что нам удалось раскопать за такое короткое время. Родственники, друзья, соседи, деловые партнеры, активы и долги, – всего три объемные папки, собранные в основном благодаря Интерполу и нашим друзьям из Лондона.
– Не сомневаюсь, Камерон выразит тебе свою глубочайшую признательность, однако сейчас все это можно засунуть в задницу. Передай своим аналитикам, чтобы они сосредоточились на том, что я тебе сейчас дал.
– Пожалуйста, я могу поговорить со специальным агентом Прайсом? – повторил Шилдс.
Скофилд молча протянул трубку Камерону, и тот, отойдя от окна, остановился у кровати.
– Да, Фрэнк?
– Я только что сказал Брэндону, что ты получишь всю необходимую информацию. Материалы прибудут шестичасовым рейсом, с пометкой лично для тебя.
– Я так и понял, когда Скофилд упомянул про задницу. Спасибо, сегодня же вечером полистаю. Есть что-нибудь новое относительно друга подполковника Монтроз, которому она звонила в Белый дом?
– Там мне ответили, что Монтроз никому не звонила. Заверили, что даже не знают, кто она такая.
– Вам солгали.
– Коммутатор – бездушная машина, которая интерпретирует получаемые цифры и на основании этого соединяет с живыми людьми. Мы над этим работаем… Что ты думаешь по поводу теории Брэндона насчет всех этих слияний?
– Послушайте, Фрэнк, я не могу отрицать, что в рассуждениях Брэндона что-то есть, однако, если вспомнить об антимонопольных законах, о всевозможных комитетах, в частности, Федеральном комитете по торговле, получается, что если и были какие-то нечистые слияния или даже переговоры о них, то их остановили бы.
– Необязательно, – возразил Шилдс. – Крупные финансовые воротилы держат целые штаты юристов, каждый из которых зарабатывает в час больше, чем мы с тобой за месяц. И эти крючкотворы знают, какие кнопки нажать, кого купить, кому выделить частный реактивный самолет. Разумеется, тут я преувеличиваю. Несомненно, все обстоит гораздо лучше, чем я сейчас сказал, но, вероятно, хуже, чем мне хотелось бы верить.
– Господи, умеете же вы уйти от прямого ответа, – заметил Прайс.
– По-другому это называется быть честным. Итак, поддерживаем ли мы нашего старика?
– Старика? Разве вы с ним не ровесники?
– Если честно, это я на полтора года старше, но только не говори об этом Брэндону. В былые времена, еще до того, как он придумал мне прозвище «Косоглазый», наш друг величал меня Младшим. Это позволяло ему чувствовать себя более мудрым – и, что самое хреновое, если разобраться, чаще это действительно бывало так.
– В таком случае, положимся на его чутье. Материалы на этих троих убитых все равно от нас никуда не денутся, и, возможно, мы еще к ним вернемся. Как только у меня что-нибудь будет, я с вами свяжусь, заместитель директора Август Спартак, или как там, черт побери, назвал вас Брэндон? – Камерон вернул трубку Скофилду. – Что ж, Брэй, будем играть в твоей песочнице, по крайней мере, какое-то время.
– Если я окажусь неправ, я принесу свои извинения, что я делаю всегда, когда бываю неправ. Однако, раз уж об этом зашла речь, я не могу вспомнить, когда мне приходилось извиняться в последний раз, так что, наверное, ошибаюсь я нечасто.
Вертолет «Блэк хок» Центрального разведывательного управления, летевший курсом на северо-северо-запад, был на полпути к Чесапикскому лагерю, когда штурман окликнул летчика:
– Эй, Джимбо, разве этот воздушный коридор не является закрытым для всех?
– Ты совершенно прав. В шесть утра и в шесть вечера. Все аэродромы, частные и общедоступные, получили на этот счет строжайшие указания. Наша миссия является совершенно секретной, лейтенант. Тебя не переполняет сознание собственной значимости?
– Сейчас меня переполняет мысль о том, что кто-то не внял распоряжениям.
– Что ты хочешь сказать?
– Взгляни на радар. К нам приближается неизвестный летательный аппарат. Сейчас он уже не больше чем в девятистах-тысяче ярдов к западу от нас.
– Да не нужен мне твой радар! Я его вижу! Что это за чертовщина? Я свяжусь с Лэнгли.
– Наши координаты: квадрат двенадцать-восемнадцать, мы над водой, к западу от острова Тейлорса. Пора уже поворачивать на север и заходить на посадку.
– Чертовщина какая-то! – вдруг воскликнул летчик, всматриваясь в боковой иллюминатор кабины. – Это же наш вертолет, «Сикорский»… Он летит прямо на нас! Так, сейчас он повернулся к нам боком – посмотрим на опознавательные знаки… проклятие, это же… наши знаки. Так, ну-ка, жми на гудок, у меня неприятное предчувствие…
Это были его последние слова. Прогремел оглушительный взрыв, разорвавший вертолет на части. Пылающие обломки, кружась, рухнули в воду огненным шаром, который быстро погас, погрузившись в глубину.
Оператор радиолокационной станции в Лэнгли нахмурился, глядя на экран справа и сверху от себя. Он нажал несколько кнопок, увеличивая изображение, затем окликнул старшего смены.
– Эй, Брюс, что здесь происходит?
– Что ты имеешь в виду? – встрепенулся мужчина средних лет в очках, сидящий за столом просторного, безупречно чистого помещения.
– Я потерял из виду «Молчаливого коня».
– Что? Рейс в Чесапикский лагерь? – вскочив с места, старший смены устремился к своему подчиненному.
– Все в порядке! – поспешно остановил его тот. – «Молчаливый конь» вернулся на экран. Наверное, это был скачок напряжения. Извини.
– Если такое случится еще раз, я разнесу всю эту богадельню к чертовой матери! Матерь божья, «Молчаливый конь»! Эти ублюдки из Конгресса голосят так, будто мы не оплатили счета за электричество.
В течение считаных минут в полицейские управления Принс-Фредерика, Тилгмэна, острова Тэйлорса и Чоптэнк-Ривера поступило семьдесят восемь звонков от обеспокоенных граждан (и дозвониться смогли еще не все), которые видели в темнеющем небе какую-то яркую вспышку, возможно, взрыв самолета или вертолета. Запросы во все окрестные крупные и мелкие аэродромы ничего не дали. Полиция Принс-Фредерика связалась с военно-воздушной базой «Эндрюс», чей пресс-секретарь, как и положено, вежливый и учтивый, не смог предложить исчерпывающий ответ на прямо поставленный вопрос. Этот чиновник не был в курсе, проводятся ли в атмосфере какие-либо эксперименты, но, разумеется, не отрицал такую возможность. Американские военные стоят на страже интересов простых налогоплательщиков, разрабатывая новые виды вооружений и наблюдая за погодными условиями.
– Этот идиот из «Эндрюс» не сказал ни да, ни нет, – заявил начальник полиции Принс-Фредерикса дежурному сержанту. – Насколько я понял, это взорвался один из низколетящих воздушных шаров слежения за погодой. Передай это остальным, и займемся работой – если она у нас есть.
Маленькая лодка, тихо тарахтя слабеньким моторчиком, медленно выходила из устья реки Чоптэнк в Чесапикский залив. Два пожилых рыбака в промасленных комбинезонах сидели с удочками, один на носу, другой в середине лодки, и ловили проголодавшуюся к вечернему клеву рыбу. На берегу реки их остались ждать жены, которые развели под грилем костер, уверенные в том, что мужья вернутся домой с уловом. Так происходило два раза в неделю уже в течение нескольких лет; старики работали механиками в одной мастерской, а их жены приходились друг другу родными сестрами. Им нравилась их жизнь. Они трудились усердно, и богачи Восточного побережья Мериленда, владельцы дорогих роскошных автомобилей, обеспечивали их стабильной работой. Но больше всего им нравились эти вылазки на природу: пока сестры суетились у костра, болтая обо всем на свете, старики уменьшали поголовье рыбы в заливе, вооруженные опытом и парой упаковок пива.
– Аль, – вдруг всполошился тот, кто сидел на носу, – смотри-ка вон туда!
– Куда?
– Сюда, в мою сторону.
– И что там, Сэм? – спросил Аль, оборачиваясь.
